Страница 3 из 106
Почти о тех же «мечтах о детстве» он писал в 1912 году:
Среди любимых композиторов Северянина — Амбруаз Тома и Джакомо Пуччини, Пётр Ильич Чайковский и Николай Андреевич Римский-Корсаков. Северянин признавался: «Музыка и Поэзия — это такие две возлюбленные, которым я никогда не могу изменить».
Интересны впечатления более поздние — после возвращения в Петербург в 1904 году, когда шестнадцатилетний Игорь, поощряемый сводной сестрой Зоей, имевшей абонементы в оперу, посещал театры: «...по воскресеньям даже дважды вдень...»
Юность Северянина совпала со временем, когда выдающаяся русская певица Лидия Яковлевна Липковская (по мужу Маршнер) (1882—1958; колоратурное сопрано) находилась в зените славы. Талант Липковской высоко ценили Римский-Корсаков, Глазунов, Направник, Массне, Станиславский, Мейерхольд, Качалов, Луначарский. Александр Иванович Куприн посвятил ей стихотворение «Я помню Мариинского театра / Роскошный зал...», где есть такие строки:
«В особенности часто, почти ежедневно, — вспоминал Игорь Северянин, — посещал я оперу в сезоны 1905—07 гг. При мне делали себе имена такие величины, как Л. Я. Липковская...» Поэт, называвший себя композитором и строивший свои мелодичные стихи и книги как музыкальные произведения, оказался достойным ценителем таланта и красоты певицы.
Северянин упоминал Липковскую в романах «Падучая стремнина» (1922), «Колокола собора чувств» (1925) и «Рояль Леандра» (1935), в очерках «Образцовые основы» и «Трагический соловей» (1930), в стихах «Кузине Лиде» («Лида, ты беззвучная Липковская»), в «Поэме беспоэмия» («снегурочность Липковской») и др. В последнем упомянутом стихотворении имеется в виду исполнение Снегурочки в одноимённой опере Римского-Корсакова. Кроме того, Липковскую нередко называли Снегурочкой за её хрупкость и изящество.
Игорь дорожил каждым детским воспоминанием, чётко фиксировал его место и время. Вот встреча с великим музыкантом летом 1894 года, когда вместе с матерью семилетний Игорь отдыхал на Рижском взморье:
«Душа вдыхала Петергоф», «Мелькали девять лет, как строфы...». Перечисляя дачные места, где он отдыхал с матерью, поэт признавал, что в те годы «избаловался, разленился, / Отбился попросту от рук...». Последним радостным воспоминанием была свадьба сводной сестры Зои, но жених, приятель отца, сыграл поистине роковую роль в судьбе Игоря и его матери. Вначале «посоветовал» отцу забрать сына с собой в Сойволу, а после внезапной смерти от менингита Зои в 1907 году лишил их собственного дома генерала Домонтовича на Гороховой, завещанного дочери.
Отец редко бывал дома — в послужном списке отпусков мало. Разлад в семье возрастал, а после свадьбы Зои родители Игоря Лотарева расстаются. Отец 3 марта 1895 года выходит в отставку в чине штабс-капитана, и мальчик вместе с ним переезжает в Череповецкий уезд Новгородской губернии к сестре и брату отца.
«Открытья восьмилетнего Колумба...»
Восемь вёсен счастливой и безоблачной жизни сменились разлукой с родным домом и матерью. С 1896 года Игорь живёт в Новгородской губернии в небольшом имении своего дяди Михаила Петровича Лотарева — Сойвола, расположенном в 30 верстах от города Череповца, на месте впадения в Суду речки Кемзы. Неподалёку располагались деревни Сойволовская и Владимировка, где проживала сестра отца — Елизавета Петровна Журова. В 1898—1903 годах дядя был управляющим («директором», по словам Северянина) ткацкой фабрики Коншина в Серпухове. «Открытья восьмилетнего Колумба» связаны с окрестностями имения дяди на реке Суде — притоке Шексны, протекающей неподалёку от Череповца.
Игорь тосковал и грезил о прежней жизни. Постоянная грусть делает девятилетнего мальчика одиноким, нелюдимым и замкнутым. Сохранилось раннее, датируемое 1896 годом, первое стихотворение «Звезда и дева».
В стихах ясный отзвук домашнего чтения, особенно любимого им Алексея Константиновича Толстого. Позже поэт включил это произведение «как курьёз» в приготовленный для Полного собрания сочинений том детских и юношеских произведений — «Ручьи в лилиях» (сборник не был издан).
В «поэме детства» «Роса оранжевого часа» Северянин намекнул на историю этого текста.
Неудачно сложившаяся семейная жизнь отца и матери, ожидание встреч с матерью, к которой он был особенно привязан, наложили печать на будущего поэта. Его постоянно тянуло к семейному уюту и женской ласке, но, вспоминая эти годы, он был великодушен:
Около четырёх лет, с 1898 по 1902 год, будущий поэт учился в Череповецком реальном училище и в первый год жил на квартире директора училища, князя Бориса Александровича Тенишева. Во время учёбы Игорь увлекался литературой и, по собственным словам, «испытал сильное влияние Густава Эмара и Луи де Буссенара, позже — Дюма, Гюго, Тургенева и отчасти Гончарова, из поэтов гр. Алексея Толстого, а также Мирры Лохвицкой, Фофанова, Бодлэра и др.».
В библиотеке Северянина сохранилась книга «Русские поэты за сто лет (С пушкинских времён до наших дней) в портретах, биографиях и образцах» (СПб., 1901). На титульном листе владельческая надпись «Игорь Лотарев», а на следующей странице пояснение за подписью «Игоря-Северянина»: «В год издания — 1901 — получил в подарок от мамочки — посылкой из Петербурга в Череповец, Новгородской губ. Переплёл у Ярославцева на Благовещенской ул. 1922 г. Toila. Eesti». В томе представлены сочинения более ста поэтов.