Страница 10 из 106
«Игорь Васильевич Лотарев,
редактор-издатель ежемесячных
литературных выпусков “Мимоза”».
Под собственным именем — Игорь Лотарев — Северянин выпустил ещё два сборника: поэтический очерк «В северном лесу» и «Лепестки роз жизни (I—III): Из стихотворений 1906 г.» (оба 1906-го). После годового перерыва в 1908 году одна за одной выходят брошюры под именем Игорь-Северянин, всего двадцать одна брошюра. Последняя печатная брошюра, подписанная псевдонимом Игорь-Северянин (через дефис), 35-я по авторской нумерации, «Эпилог. “Эгофутуризм”» (1912). В «Громокипящем кубке» (1913) появится новое имя — Игорь Северянин. Так своим псевдонимом Игорь-Северянин поэт отметил важный рубеж своего творческого пути.
Константин Фофанов не только подсказал Северянину его новое, ставшее таким известным имя. «Герой, пророк и русский мужичок», как называл Фофанова Северянин, написал своему «шатенному трубадуру», по его словам, около двадцати стихотворений (известно четырнадцать) и всемерно поддерживал его своим вниманием. Критик Александр Измайлов рассказывал, как «однажды Фофанов пришёл в редакцию в сопровождении молодого, стройного, симпатичного человека, безбородого и безусого, держащегося со светской выправкой, скромно и спокойно. Он был без кудрей до плеч, ничто не подчёркивало в его наружности звания поэта, в глазах светилась своя тихая дума, далёкая от предмета случайного сейчас разговора.
Познакомьтесь: Игорь Северянин. Поэт. Очень талантливый, очень талантливый, — заговорил своей нервной, заикающейся скороговоркой Фофанов. — Мы на днях вместе снимались. Я вам принесу карточку.
Огромный и прекрасный талант, Фофанов был щедр на признание дарований в начинающих».
О роли, которую сыграл Константин Фофанов в судьбе Северянина, говорилось в одной из ранних рецензий на стихи поэта в «Петербургской газете» в 1909 году: «Передо мною 6 изящных томиков-тетрадок со стихотворениями Игоря-Северянина. Это тоненькие книжечки ценою 10-15 копеек, но в них немало изящных, грациозных стихов. Моя похвала, впрочем, мало значит: музу Игоря-Северянина отметил рядом дружеских, приветственных писаний К. М. Фофанов».
Восемь посвящений Константина Фофанова Северянин поместил на обложках своих брошюр. На обложке брошюры «Злата» напечатаны стихотворение Фофанова «Акварель» и ответное стихотворение Северянина «Штрих»: «Я околдован “Акварелью”»... В трёх брошюрах «Лунные тени: Часть 2», «Лазоревые дали» и «За струнной изгородью лиры» Северянин опубликовал стихотворения Фофанова «На память Игорю Северянину» (23 мая 1908 года), «Пророк Илья» (весна 1908-го) и «Стрекоза» (24 апреля 1909 года). Последнее Северянин назвал «слегка декадентской “Серенадой”».
Благодарный первому профессиональному поэту за искреннее внимание Игорь Северянин посвятил «Его светозарности Королю Поэзии» сборник «Лунные тени» (1908) и немало стихотворений: «У К. М. Фофанова» (1907), «Великому современнику» (1909), «Поздней осенью» (1909), «Над гробом Фофанова» (1911), «На смерть Фофанова» (1911), «Поэза о Фофанове», «Мечты о Фофанове» (1913) и другие, написал несколько мемуарных очерков о поэте.
Северянин вспоминал: «Фофанов был обаятельным, мягким, добрым, ласковым и сердечным человеком, очень нравственным, религиозным и даже застенчивым по-детски.
Он любил своих детей, в особенности — Константина (Олимпова впоследствии). <...> Кроме своей жены, как я имею основания утверждать, он не знал ни одной женщины».
Игорь Северянин вдохновлялся поэзией Фофанова, её мотивами и стихотворными формами (терцина, октава, роман в стихах) и не скрывал её влияния на своё творчество. В поэзии своего старшего современника Северянин ценил «истинную индивидуальность», «отрицание общепринятого», «несомненную иронию», «редкую вдохновенность».
Автограф Фофанова на его книге «Иллюзии» (1900), подаренной Игорю Северянину, впервые был напечатан в следующей брошюре «Сирень моей весны» (1908): «Чудному, новоявленному поэту Игорю Васильевичу Северянину-Шеншину-Лотареву». В ответ на это Северянин посвятил Фофанову брошюру «Лунные тени: Часть 1» (1908):
«Константину Михайловичу Фофанову восторженно
посвящаю:
Его светозарности Королю Поэзии — боготворящий
наследник!»
21—23 мая 1908 года Фофанов провёл два дня на даче у поэта в «Ивановке». «Написал у меня около 20 стихотворений», — сообщил Игорь в письме Леониду Афанасьеву от 24 мая 1908 года. Среди написанных произведений — «На память Игорю-Северянину», «Пророк Илья» и др. Брошюра «Лазоревые дали» вышла с двумя посвящениями Константина Фофанова.
Одно из них:
«Ничего лучшего не мог я придумать,
что мне показал Игорь Северянин. Чту Его душу глубоко.
Читаю Его стихи — и всё говорит мне: в Тебе — Бог!
К. Фофанов. 22 мая 1908 г. Пудость».
Другое — стихотворение «Пророк Илья».
Лето 1909 года Северянин тоже проводит в «Ивановке», где много пишет. На даче поэта часто навещают Афанасьев, Уваров, Фофанов и др. Среди написанных этим летом стихов — «Очам твоей души», «Её монолог», «Идиллия», «Всё по-старому...», «Чайная роза» и др. Из письма поэта Константину Фофанову 1910 года: «Я написал здесь больше 50 вещей. Живём мы теперь во дворце Павла; приехала мама с прислугой. Комнат много (17), и мы можем удобно устроиться...»
25 апреля 1910 года в Петербурге состоялось выступление на концерте общества «Труд и культура». Здесь Северянин читает стихи, в том числе недавно написанное стихотворение «Это было у моря: Поэма-миньонет», которое станет одним из самых популярных, войдёт в сборник «Колье принцессы» и затем в «Громокипящий кубок».
Северянин дорожил мнением своего кумира. 5 мая 1911 года, всего за 12 дней до смерти Фофанова, Северянин читает ему и его сыну Константину своё только что написанное стихотворение «Весенний день». По словам Северянина, Фофанов обнимал его, растроганный и восхищенный. «Пиши всегда так же просто и ясно, как написал этот “Весенний день”, и ты будешь всенародным русским поэтом». В свою очередь, Северянин отметил: «...ни у одного из русских поэтов нет того, что вы найдёте у Фофанова относительно северной весны: её души, её аромата, повторяю, почти недушистого, но такого пленительного своими возможностями, что эта недушистость душистее всякого яркого аромата, ибо в ней он только подразумевается, не передан, не запечатлён и, именно в силу этого обстоятельства своей неопределённости, насыщен истинным свойством благоухания точного неприкрашенного, непреувеличенного ничем. Вот это-то и есть, по-моему, отличительная черта его лирики, в этом-то и таится вся её душа — все её непередаваемое обаяние, которое не подлежит никаким анализам, никакой формулировке». «Весенний день» Северянин посвятил Фофанову.
Издатели не сразу приняли стихотворение. Северянин вспоминал, что «Светлов из “Нивы” возвратил “Весенний день”». Но после выхода «Громокипящего кубка» его высоко оценили критики и отнесли к лучшим стихам Северянина. Иванов-Разумник счёл, что Северянин показал себя здесь «достойным учеником Брюсова». Василий Гиппиус заметил, что «“пьеса” “Весенний день” гораздо радостнее первых двух “пьес” “Громокипящего кубка”», и процитировал «восемь “энергических строк” из неё [вторую и четвёртую, последнюю строфу]». Анонимный рецензент в рецензии на «Златолиру» напомнил читателям это стихотворение из первой книги Северянина: «Разве не дышит, например, жизнью и радостью чудесная поэза “Весенний день”».