Единственный

— Слушаю. Не нужно было сюда, — цокнул я, наблюдая за Тиной. Девушка не отпускала мою ладонь, и я не мог оставить ее в такую минуту одну в палате. Ее лицо вытянулось, и Тина покачала головой. — Ладно, — выдохнул я. — Только подальше от палаты, — и я положил трубку.

— Брэндон, — девушка задрожала, привставая на кровати. — Пожалуйста, не делай этого. Пусть этим занимается полиция, — она стала целовать мою ладонь. — Я не прощу себя, если снова тебя потеряю.

— Родная моя, — поцеловав ее щеки и лоб, я крепко обнял девушку. — Все будет хорошо, слышишь? — посмотрев ей в глаза, я прижал к своим губам ее руку. — Я только поговорю с ним.

— Пожалуйста, не уходи, — из ее глаз снова брызнули слезы.

— Любовь моя, — поцеловав ее в щеку, я посмотрел ей в глаза. — Я приду через пять минут. Тина покачала головой, мёртвой хваткой цепляясь за мою руку. — Тина, — выдохнув, я пристально посмотрел в ее, наполненные слезами, глаза, держа ее за подбородок. Мое сердце забилось, но у меня не было другого выхода. — Я — твой будущий муж. Мы — семья, Тина. Я должен защищать тебя, понимаешь?

Тина слабо кивнула и осторожно отпустив ее и быстро поцеловав в щеку, я, обняв ее и вышел из палаты. Медсестра вернулась к Тине после моей просьбы не оставлять ее одну и лишь тогда, я направился навстречу к Майклу.

В клинике было тихо: выйдя в вестибюль, я заметил парочку снующих интернов, зашедших обратно в палаты к больным, после чего коридор снова стал абсолютно пустым. Завернув за угол, я увидел озлобленного Майкла, сидящего с опущенной головой. Рядом с ним, на железном стуле, понуро опустив голову сидел он. Подонок не смотрел на меня, а мой телохранитель, которого я приставил к Тине, держал его крепко, не позволяя встать с места.

— Простите, — подскочив со стула, промямлив Майкл. — Не знал, что с ним делать.

Глупо было привозить его сюда, но на улице мы бы привлекли еще больше внимания.

— Босс, может, все-таки в полицию…

— Это — личное, — отрезал я, перебивая Майкла. — Пошли за мной, — сжав ладонь в кулак, еле сдерживая порыв прямо сейчас начистить физиономию Дженсену, сказал я. Мэтт посмотрел на меня с издевкой, сужая глаза в прищуре, а затем снова уткнулся в пол. Телохранитель ударил его по плечу, вынуждая встать. — Мы… — процедил я сквозь зубы, с трудом контролируя свой гнев. — Просто поговорим.

Мэтт посмел поднять руку на Тину. Этот ублюдок посмел поднять руку на мою любимую женщину, которая ждет моего ребенка. Девочка доверилась ему, когда вышла за такого ублюдка замуж, а он причинил ей столько боли. Когда мне сообщили об этом, я думал, что не сдержусь, поеду за ним и убью. Я собирался убить его и меня мало волновало то, что я мог сесть после всего этого за решетку. Меня остановили лишь глаза Тины, моей дорогой девочки, которую я не хотел делать несчастной.

Закипая от злости, я не придумал ничего более подходящего, кроме как повести его за собой в уборную комнату, расположенную прямо, напротив. Схватив его за ворот рубашки, я поднял его со стула и грубо потащил за собой. Я не собирался говорить с ублюдком этим утром, поэтому никакого плана действий, подготовленного заранее на такой случай, у меня не было.

— Убери от меня руки, — буркнул он с издевкой. Бросив его в просторную кабину, я закрыл дверь и подойдя к нему, со всей дури ударил кулаком в его челюсть.

Пошатнувшись, мерзавец ударился о стальную дверцу и сразу же схватился за щеку.

— Чертов психопат, — поморщившись, пробурчал он, вытирая кровь, алой струей хлынувшую с его разбитой губы. — Столько шума из-за обычной шлюшки.

— Что?

Я старался быть спокойным, но это стало последней каплей. Кровь в моих жилах забурлила, а моё спокойствие оставалось на месте лишь благодаря просьбе Тины. Тумблеры щелкнули в моем мозгу в ту же секунду, и схватив его за плечи, я со всей силы ударил его головой о стену. Мэтт закричал, корчась от боли, и я ударил его еще раз, без разбору целясь во все части тела.

— Повтори… — зарычал я, подняв его с пола. Его глаза и губы опухли от моих диких ударов, но мне было уже все равно. — Повтори, ублюдок, что ты только что сказал!

— Мне больно… — буркнул он, морщась от боли.

Схватив его за горло, я прижал его к стене, нависая сверху.

— Больно?! — ухмыльнувшись, прошипел я. — Тебе больно?! — и я ударил его кулаком в живот. — Насколько сильно тебе больно?

Он пропищал что-то нечленораздельное. Его белая рубашка налилась алыми пятнами крови, развернув его в своих руках, я прижал его к противоположной стене и ударил еще раз. Заметив свое отражение в огромном зеркале на стене, ужаснулся. Прежде, я никогда не видел себя в таком безумном состоянии и даже не думал, что способен на подобное. Если только, не тогда, десять лет назад. Правда сейчас, все было гораздо хуже.

— Ты поднял руку на хрупкую женщину, — слабо ударив его по лицу ладонью, отрезвляя, я вернул его взгляд на себя. — На мою женщину, понимаешь?

Мэтт издал внутриутробный вопль, брезгливо морщась. Он буркнул что-то себе под нос в слабой попытке оттолкнуть меня.

— Какую руку ты на нее поднял? Эту? — схватив его за запястье, я потянул его ладонь вверх, сгибая ее пополам. Мерзавец сразу же закричал. — Или эту? — повторив то же самое с другой рукой, процедил я. — Тише, — я хлопнул его несколько по щеке, издавая смешок. Хотелось рассмеяться ему в лицо. — Не ори. Что ты орешь, — с издевкой произнес я.

— Извини, — пискнул он. — Я не хотел… Прекрати…

— А ты, прекратил? — добавил я и отключившись, потянул указательный палец его правой руки вверх, со всей силой сгибая его. Послышался хруст, а затем дикий вопль Дженсена. — Прекратил, когда она просила? Прекратил, когда она кричала?

Грубо отшвырнув его в угол уборной комнаты, пошатнувшись, я подошёл к умывальнику. Бешенный выброс адреналина чуть ли не привёл к тому, что я, отключившись, мог бы убить сейчас человека. Если Дженсена можно было считать человеком.

— Если бы с Тиной или с моим ребенком что-то случилось — тебя бы уже собирали по частям, — тяжело дыша, открыв воду в кране, бросил я.

Сняв с себя пиджак, я опустил его на бортик умывальника, и закатав рукава рубашки, на которые попало несколько капель крови, помыл руки. Костяшки пальцев немного побаливали, но это было ничем, в сравнении с тем, что я испытывал изнутри. Мое сердце неистово стучало, а воздуха было так мало, что я еле отдышался, чтобы снова вернуть себя ясность.

Мэтт с трудом встал с пола и кашлянув, оперился о дверцу, громко постанывая. Чертов, слабохарактерный нытик.

— За тобой был должок, — глядя на него в упор, грубо сказал я.

Десять лет назад люди его отца избили меня, после чего несколько дней я лежал в больнице без сознания. Моя мама не смогла подать на него в суд из-за недостатка улик против него, и ей никто не верил, в связи с чем этому ублюдку ничего за это не было. Тем не менее, я простил его тогда. Но то, что он сотворил сегодня с Тиной — не имело прощения.

— Мне известно обо всех твоих грязных делишках, — закрыв кран, я посмотрел на него, стряхивая воду с ладоней. — О всех долгах, незаконных операциях. Я давно мог засадить тебя и твоего отца за решетку до конца ваших дней, — выдохнув, произнес я. — Скажи спасибо своему сыну — я не стану мстить тебе, — посмотрев ему в глаза, пригрозил я. — Но, если ты еще хоть раз приблизишься к моей семье — я тебя уничтожу.

Его лицо, распухшее от побоев, сразу же вытянулось. Неужели я сумел вытянуть из него искренние эмоции? Чёртов трус.

Развернувшись, я подошел к зеркалу, и заметив несколько капель крови еще и на щеке, сразу же открыл воду, чтобы смыть этот ужас. Не хватало, чтобы Тина это заметила.

— Я забираю Тину, — отрезал я тоном, не терпящим возражений. — Она беременна от меня и скоро станет моей женой, — добавил я. — Вы разведетесь сразу же, как только она выйдет из больницы, и ты больше на пушечный выстрел к ней не подойдёшь. В противном случае — ты знаешь, что я сделаю. — не глядя на него, сказал я. — И, — развернувшись, уверенным тоном, доходчиво продолжил: — Твоего сына я тоже забираю. Алекс будет жить со мной и со своей матерью в моем доме. Если мальчик сам захочет общаться с тобой — я препятствовать не стану.