Страница 29 из 41
— Конечно, я же сама предложила, — улыбнулась дракону, и дернула шнурок, подавая сигнал, чтобы остановили карету.
Одной, конечно, будет скучно, но док и так для меня столько всего делает, что отпустить его полетать — такая малость!
— А вы при обращении одежду снимаете? — спросила, и сама поняв, как это прозвучало — смутилась. — В смысле после оборота она остается на человеческой ипостаси, или исчезает? Или…
— Что вы! Одежда остается на мне. — Док даже хохотнул от моих вопросов. — Понимаете? Дракон ведь сущность магическая. Да, мы рождаемся с ним, но он словно наша тень, растет и существует параллельно с нами, и будто бы в другом измерении… Как вам объяснить… когда дракон выходит в этот мир, человеческая ипостась уходит в то измерение. А проходом является наша душа. Она у нас одна на двоих, и в то же время нет. Здесь…
— Что-то вроде яйца с двумя желтками? — не понимаю почему, но именно такое сравнение нарисовалось в моей голове. Однажды мне попались такие, а я от удивления не знала, что делать с ними: то ли есть можно, то ли нет…
— Хм… вы имеете в виду близнецов? Не совсем. Связь у нас магическая, и если она оборвется, то это будет... непереносимо тяжело. Словно вырвали душу целиком, и ты остался, как пустая оболочка существовать. А дракон остается в своем измерении, но о его судьбе нам не известно. В то измерение не заглянуть. В общем, человек обычно погибает без второй ипостаси, или же сходит с ума. Ой! Что-то я не о том! Вы спросили об одежде, так вот она остается, потому что магическая сущность, выходя в мир, просто окутывает собой человеческую, а потом также уходит обратно, через душевную связь.
— Ага, кажется, поняла. Тогда можно я посмотрю на ваш оборот? Пожалуйста… — чувствую себя любопытным ребенком. Но мне действительно интересно!
— Конечно, нери Тания. — Ответил док, после чего вышел, и удалился на небольшое расстояние от кареты.
Я наблюдала во все глаза. Сначала его действительно окутала темная дымка, которая за мгновение уплотнилась и вот… перед каретой уже стоит огромный, настоящий, темно-зеленый дракон! Чешуйки на его теле, примерно с мою ладонь, если не крупнее! Крылья мощные и очень большие. Длинный хвост. Дракон зевнул, показывая белоснежные острые клыки, и дыхнул дымком — а может, это был пар... из ноздрей. Потом вдруг подмигнул мне, одним, янтарным в зеленых прожилках глазом и взлетел — сделал лишь шаг, расправляя огромные, кожистые крылья, взмахнул ими так, что карету слегка качнуло, и полетел к облакам.
У меня дух перехватило от этой картины! Одно дело видеть картинки и кино, где ты знаешь, что это все плод воображения. И совсем другое увидеть вживую, реального, огромного ящера… Не сдержавшись, выдохнула:
— Он прекрасен…
Карета продолжила путь, — док крикнул кучеру, когда выходил, чтобы тот продолжал путь в том же направлении. А я в это время осмысливала увиденное.
На ночь остановились в деревушке, у одного из дворов. Док проводил меня к домику знахарки местной, а сам к старосте отправился, узнать как дела у них здесь. Домик мне понравился, хоть и старенький покосившийся, но аккуратный и прибранный. И теплом от него веет. Чувство словно домой вернулась, даже глаза запекло. Странно. Я ведь вообще городская, в деревнях не бывала. Немного пожила у бабушки в поселке после гибели родителей, и только.
Внутри было уютно, пожилая суховатая женщина встретила приветливо, сразу показала, где могу привести себя в порядок с дороги, и накрыла на стол. А я как маленькая вертела головой по сторонам, и не удивлюсь, если с открытым ртом. Ощущение… словно в сказку попала! Да! Именно! Даже в замке такого нет, несмотря на каменные стены, гобелены и величественность — воспринимается он реальным. А здесь… травки висят пучками под потолком, источая приятные ароматы. В стороне грибы нанизанные на нитку как бусы. Банки с разными семенами, ягодами и измельченными травами в шкафу у стены. Мешочки, висящие на стене, отдельно от травок. Крепкий стол и лавка. На полу половики настелены. И главное — большая беленая печь!
— Попоздничай присядь, устала голубка с дороги-то небось. Куда путь держишь одна, с чужим драконом-то не страшно? — Женщина смотрела внимательно, словно пытаясь что-то найти в моем лице. В глазах.
— Благодарна буду за еду и кров, спасибо вам. Устала, ваша правда. А путь… к родителям еду, целителя с собой везу. Папа болен, а местные целители руками разводят. Да и чего бояться целителя, разве же он может что-то плохое сделать? — я устало улыбнулась ей и повернулась на скрип открывающейся двери.
— Ты кушай, голубка. Это Анга́, помощница моя, ученица.
А у меня пересохло в горле, от взгляда на эту маленькую, худенькую девчушку, с большими полупрозрачными глазами, белыми волосами заплетенными в тугую косичку. Почему она седая? Или это ее цвет такой… Что произошло? — видимо, последние вопросы я вслух задала, так как хозяйка ответила:
— Я ее в лесу нашла исхудавшую и загнанную. Забрала к себе, выходила. Когда она сил набралась — рассказала, что в родной деревне ее все боялись, дети обижали из-за внешности, да и не только. Да ты кушай, голубка, а Анга расскажет сама. — Я кивнула, взяла ложку в руки — простую деревянную ложку! — а у самой кусок в горло не лез. И мысль в голове настойчиво бьется: что если это она? Но прямо взять и спросить, не умирала ли она, не помнит ли другого мира?.. да меня саму за сумасшедшую примут!
— Я… — Девочка замялась, с опаской поглядывая на меня. А я только и смогла, что выдавить улыбку и кивнуть. — Я иногда знаю то, чего не знают, или забыли другие. Раньше на это внимания не обращали, просто называли уродом, но потом стали шептать, что я… неправильная. Блаженной обзывали. А я просто знаю больше чем они. Я не…
Я увидела в ее глазах слезы, отчего они заблестели словно драгоценные камни. Не выдержала и протянула руки, подзывая ее. Да что же за мир такой жестокий?! Разве можно с детьми так? Хотя… а много ли я знала о своем мире? Свое горе я переживала одна, отгородившись ото всех. Счастьем делилась лишь с цветами, пока не появилась София, а потом мой мир крутился вокруг нее. Для нее. Так, возможно, я была слепой и на Земле много таких вот, непонятых и непринятых обществом детей.
— Иди ко мне, не бойся, я не обижу. Сколько тебе лет? — я обняла ее, чувствуя, как трепещет ее сердечко. Видимо, вспомнила "родную" деревню… бедняжка.
— Одиннадцать. Вроде бы… — прошептала она сквозь слезы, несмело прижимаясь ко мне.
— Ну все, Анга, иди спать. Поздно уже, дай гостье спокойно покушать.
Девочка кивнула и полезла на печь, но знахарка остановила, указала ей на лавку у печи:
— Сегодня здесь спи, а наверх гостью положим.
Я взглянула на ту печь — широкая.
— Да мы поместимся, там же места много! Пусть укладывается, а я к ней позже пристроюсь, — я посмотрела на хозяйку, встретила ее удивленный взгляд и согласный кивок. Потом сказала Анге, чтобы лезла наверх, в тепло. А сама, решив не обижать хозяйку, все же взялась за ложку хоть и не было аппетита. Доев, поблагодарила, и оглянувшись на притихшую девочку, спросила:
— Вы знаете, как так получилось? Когда? Не подумайте, что из праздного любопытства. Для меня очень важно это знать, — где-то в душе замаячила надежда, но я быстро взяла себя в руки, и приготовилась слушать.
— Да не секрет это, расскажу. Да и вижу уж, что сердце доброе у тебя. Нашла я ее на своей поляне, месяц назад, — за травами хожу туда. Долго не могла ответов добиться — молчала она, да и сил не было. Позже, когда сказала, из какой деревни убежала, я туда ходила, — женщина вздохнула и продолжила, глядя в окно. — В семье она седьмая дочь, из девяти детей. Младшие двое пацанята, старшие девочки. Мать снова на сносях и, по-моему даже рада, что Анга сбежала. Семье ведь тоже перепадала часть людской злобы.
В детстве-то она была обычной нормальной девочкой, пока однажды в лесу не отбилась от ребятни и не заплутала. Потом в болоте чуть не утопла. Спасти-то — спасли. Охотники возвращались с добычей и услышали какой-то писк. Пошли посмотреть, что за зверь... — в общем, вытащили они ее, откачали, а вот волосы ее с тех пор белые. И глаза словно выцвели — страшные стали. — Я хотела возмутиться, что совсем они не страшные, а очень даже красивые — драгоценные камни напоминают. Но сообразила вовремя, что это она слова односельчан девочки пересказывает. — С тех пор она сторонится людей, да и они ее не привечают. Шпана дразнит постоянно, а то и камнями кинуть могут. Сначала взрослые жалели, мол бедняжка, детство свое утопила в болоте, потому и седая.