Смертельный лабиринт

– Неужели? – Ему показалось, что у Марины кровь отлила от лица.

– Вас это так взволновало?

– Не могу сопоставить... О господи!

– Я чувствую, вам что-то известно? – прямо клещом впился Климов в женщину, но, тут же опомнившись, обмяк: – Не торопитесь. Не спешите с выводами. В подобных вещах всегда есть масса обманок. Желаемое за действительное и так далее, в том же духе. Успокойтесь и забудьте на время то, что я сказал. Вон и кофе несут. – И когда официант поставил заказ на стол и отошел, Климов налил коньяк в ее рюмку и сказал: – С наступившим Новым годом, Марина... С удовольствием пью кофе за ваше здоровье. За вас... А теперь и вправду давайте помолчим, а я буду смотреть на вас.

– Зачем? – удивилась она, беря рюмку.

– Мне это занятие, оказывается, очень нравится... А потом, если у вас не будет возражений, мы заедем в аптеку и закажем вам нужные очки, чтобы вы чувствовали себя в них комфортно. Хотя, по правде говоря, мне эти ваши старомодные очки больше нравятся, чем все эти нынешние. В них вы напоминаете мне строгую школьную учительницу, которую тем не менее все ученики любили и писали ей любовные записочки. И ужасно переживали, когда узнали, что она вышла замуж за физрука. Некоторые ребята даже ее возненавидели за это.

– Да-а? Очень интересное наблюдение. И откуда же оно у вас?

– Как в одном кино сказано, живу давно.

– И что, действительно любили? За что же?

– За справедливость.

– Ишь как... Тогда я хочу выпить за ваше здоровье, Сережа...

Климов уехал домой в начале четвертого часа утра, так настояла Марина. Вездесущая консьержка, разумеется, засекла их прибытие в десятом часу вечера. Но так как она прекрасно знала, где работает Малинина с десятого этажа, не раз видела, как к ней приезжали деловитые коллеги с телевидения, многих из которых она не раз видела на экране, то понимала, что такая у этой одинокой женщины работа. Мужика в доме нет, значит, и остается одна служба, и куда от нее, проклятой, денешься? Но те уходили хоть и поздно, но не под утро и не по-воровски. Вся надежда оставалась на то, что стервозная бабка спит, а то сплетен определенно не избежать. И уж кому, как не старшему следователю, знать, как надо скрыться незаметно...

Учить Сергея действительно не стоило. И он ушел так стремительно, что консьержка даже не чухнулась, только услышала, как дверь хлопнула.

А ехал он домой лишь для того, чтобы наконец поспать хотя бы два часа, встать под душ, побриться, переодеться и – снова на телестудию. Правда, была еще толковая мысль – заскочить за Маришей, но это решится позже... когда она проснется. Если вообще сможет уснуть сегодня. Потому что их совместное, неожиданное решение, которое, собственно, они, фактически не сговариваясь, приняли еще в кафе, вдруг все перевернуло и поставило с ног на голову.

Вчера она где-то «зациклилась» на его сообщении о неизвестной женщине. И долго молчать не смогла. Созналась, что Леонид почему-то однажды выбрал именно ее в качестве своего исповедника, что ли. Начал делиться с ней своими мыслями о женщинах, которых у него хватало, даже иной раз совета спрашивал, как поступить с той или другой. А может, он просто не считал ее за женщину? Была она откровенным товарищем, приятелем, на чьи плечи нетрудно перевесить груз своих проблем. Вот он и не стеснялся. А Марина частенько говорила ему, что бабы, многих из которых она прекрасно знала – в одном котле-то варились! – до добра его не доведут. В шутку говорила...

Но ее откровенность очень понравилась Сергею, о чем он и сказал. И попытался уточнить, не сильно ли задерживает он ее сегодня, не наглость ли это с его стороны? На что она очень спокойно повторила сказанное еще в вестибюле студии, глядя ему в глаза сквозь «немодные» очки:

– Мне не к кому торопиться, Сережа.

– Какое счастье! – невольно сорвалось у него.

Она удивилась:

– Почему?

– А то у меня не было бы никаких шансов... Правда, они и сейчас весьма слабые, но... я все равно не отступлюсь!

– И правильно, – улыбнулась она, а он едва не схватил ее за щеки. Но попытку движения она уловила и послала ему кончиками пальцев воздушный поцелуй...

Потом они взахлеб целовались в его машине и никак не могли отъехать от кафе. Позже целовались возле ее дома, где он решил оставить машину на ночь. Держа ее в руках, обнимая, прижимая к себе, выдавливая из нее тягучие, медленные стоны, он моментами как-то посторонне думал, что у нее прекрасное, горячее тело, и зря она рядится в бесцветные одежды, скрадывающие ее дивные достоинства. Что ей надо одеться ярко, пусть даже с вызовом, от этого она только выиграет... А она, задыхаясь, шептала, что умирает от его изумительных усов, и терлась о них щеками, носом, глазами...

Он ни о чем не расспрашивал ее, она сама, уже дома, среди ночи, чуть отстранившись от него, рассказала, с пятого на десятое, что была замужем, разошлись, не встречаются, детей нет, родители живут в Петербурге, – вот и вся история. А жизнь в основном на студии. Здесь, дома, у нее бывают коллеги, пьют, веселятся, никаких попыток ни разу никто, пожалуй, за исключением Морозова, никогда не предпринимал, и у него ничего не получилось, потому что ей это было совершенно не нужно. Она вообще до сегодняшнего дня считала, что может запросто обходиться без «левых» связей. И обходилась же! Но что-то вдруг произошло, когда она увидела Сережку, и эти невероятно чувственные его усищи! И вот – результат. Интересно, как они посмотрят в глаза друг другу завтра... нет, уже сегодня, когда рассветет?

Вот тут и родился план побега, который они сперва подробно обсудили, как бы проиграли словесно, а затем вернулись к прерванному занятию, в котором оба продемонстрировали чудеса искреннего темперамента...

Уходя, он пожалел, что за любовными утехами совсем забыл напомнить ей о том, что они собирались заехать в аптеку по поводу новых очков. Но Марина, лениво отмахнувшись, как вальяжная кошечка лапкой, заметила, что, раз ей идут очки его учительницы, она теперь будет оттачивать новый свой имидж.

– А то смотри, – предупредил Сергей, – мы можем с тобой после работы заехать.

Сказал и подумал, что, кажется, переборщил со своими прогнозами.

Но реакция ее была для него неожиданной. Она внимательно посмотрела ему в глаза, попросила нагнуться, он наклонил голову, а она ухватилась за его шею и зашептала на ухо, как будто их мог услышать кто-то посторонний:

– Ты хочешь терять драгоценное время на какую-то чепуху?

Ах как он стиснул ее в объятьях... как она застонала – не от боли, от счастья, это всегда нетрудно распознать тому, кто влюблен...

– Карета подана, мадам, – сказал Сергей в открытое окно машины, когда Марина вышла из подъезда, кутаясь и качаясь от ветра.

Она увидела его, замерла на миг и бегом кинулась к машине. Уселась, устроилась со своим пакетом и сумкой.

– Да брось ты их назад, – посоветовал он обычным тоном, каким разговаривают супруги.

– Это я как должна понимать? И часто ты будешь выкидывать такие фокусы? Твоя работа, по-моему, а противоположном конце Москвы.

– Ничего страшного, – пожал он плечами, отъезжая, – просто надо вставать на часок раньше. Нет проблем!

– А твои... – нерешительно спросила она. – Они плохого не скажут?

Ну конечно, он же ничего о себе не рассказывал вчера, не до того было. Он и так с трудом дождался конца ее ночной исповеди. Поэтому она права, проявляя осторожность: одно дело – легкий флирт с мужчиной, ну краткая связь – исключительно, а о большем...

– Мои, спрашиваешь? – усмехнулся он и подмигнул ей. – Не знаю, порадует это тебя или огорчит, но все мои сидят сейчас в этой машине. Хотелось бы в это верить, во всяком случае.

– Любопытное признание, – помолчав, сказала она. – А что мешает твоей вере?

– Только ты, ибо, как я вижу, ты еще не пришла к единственно верному решению.

– А из чего ты сделал такой вывод?

– Объясню. Я – следователь, помнишь? И когда я вижу, что молодая, замечательная женщина с потрясающими ямочками на щеках, если она улыбается...