Страница 2 из 4
1
Сначала была тьма. Плотная, вязкая, беззвучная. В ней Амаль брела, надеясь найти исход. Вглядывалась широко раскрытыми глазами, но напрасно. Вытягивала вперед руку, пытаясь нащупать хоть что-нибудь – безуспешно. Поэтому девушка двигалась наугад, осторожно, надеясь, что рано или поздно придет куда-нибудь.
Амаль не удивлялась, что идет, она совсем забыла, что еще вчера видела мир, заключенный в ее спальне: квадратик неба за окном, если служанка оставляла штору не задернутой, картины на стенах, шелковый балдахин над кроватью – но была ужасно слабой, даже не способной сесть, а для телесной надобности её приходилось переносить на руках, и поддерживать, как младенца. Осознание того, что Амаль не просто стоит на своих ногах, вертикально, но и переставляет ноги – пришло позднее. Она управляла своим телом, будто долгая болезнь наконец отступила, взамен лишив девушку зрения и слуха. Равноценен ли обмен, Амаль еще не поняла.
А потом поток ослепительного белого света обрушился на ее бедную голову, заставив замереть и зажмуриться. Когда девушка наконец решилась осторожно приоткрыть глаза, то обнаружила прямо перед собой парня, стоящего напротив со стиснутыми кулаками, опущенными вниз, вытянутого в струнку, будто он приготовился взлететь, но не смог оторваться от земли. Больше вокруг ничего не было. Они: Амаль и незнакомец – стояли вдвоем в очерченном светом круге, а за пределами его простиралась тьма. Затем сквозь полное безмолвие прорезался голос, шепчущий обручальную молитву, в ней неоднократно повторилось имя девушки и еще одно – Мирас, кажется.
Когда последнее слово взлетело и погасло, будто искра, стало слышно, как где-то завывает ветер, щебечут невидимые птицы, неумелый музыкант теребит струны. Тишина растаяла.
Парень пошевелился, ошарашенно пожирая Амаль глазами. Его рот открывался и закрывался, как у рыбы, выброшенной безразличными волнами на берег. По щекам текли слезы. Девушка неверяще подхватила одну на палец, поднесла каплю к губам и слизнула. Слеза оказалась горькой на вкус.
– Кто ты такая? – прорезался голос у незнакомца.
Она попыталась ответить, но из горла не выдавилось ни звука, пришлось сначала прокашляться:
– Амаль. А ты?
– Мирас.
– Где мы, Мирас? – значит, девушке не послышалось, и в молитве упоминалось имя парня, только почему вместе с её именем, в связке? И в обручальной молитве, которую читают лишь тогда, когда одному или обоим суженым уже не суждено самим произнести друг другу обеты?
– В… Вечном Мире, – с дрожью в голосе и неверием ответил парень.
Еще несколько мгновений назад он находился во дворе Храма, полностью доверившись его служителям, ждал встречи с возлюбленной своей, а сейчас стоит рядом с той девушкой, лицо которой узрел в гробу.
Амаль ощутила злость. Та рождалась внутри, подобно смерчу: с маленькой воронки, кружащей легкие перышки, но постепенно захватывающей в свой плен все больше и больше, накапливающей силы, и обрушивающейся, в итоге, на беззащитный мир со всей беспощадностью стихии. Только девушке не на кого было направить чувство, кроме как на Мираса:
– Боже! Я умерла? Да? А ты тот, с кем меня связали брачными обетами?! Кто ты вообще такой? Полное ничтожество, не имеющее своих желаний?
Он молча переварил услышанное. Все говорило о том, что девушка права, и, значит, они супруги. Но этого просто не могло быть!
– И во сколько ты оценил свое согласие?! – продолжала кидать злые фразы Амаль.
– Что это ты имеешь в виду? – нахмурился парень.
– Да кто бы согласился по доброй воле связать свою бессмертную душу с кучей костей, обтянутой неприглядной плотью? Или и твои родные решили задобрить тебя в послесмертии? – Амаль кричала и заламывала руки.
Ей хотелось накинуться на Мираса, убить того, только вряд ли теперь это было возможно, да и дело ведь не в нем, а в Рамине – мачехе Амаль, которая, наверняка, и провернула большую часть этого дельца.
– Ты считаешь, что я купился? Что я горел желанием стать мужем незнакомой мне особы? – вскинулся в негодовании Мирас. – Или что моя мать, с младенчества сулящая мне прекрасную возлюбленную, способна продать плоть и душу сына?
– Прекрасную? Ты уверен, что не ослеп от моей красоты?! Или ты безумец? Дешевка! Тля!
– Да, если бы я знал, к кому меня ведут, сбежал бы на край вселенной! Если бы оставался хотя бы шанс отказаться, то я бы не стоял сейчас перед тобой! – парень еле сдерживал себя, чтобы также не ответить оскорблениями.
Он обошел девушку вокруг, с неприкрытым отвращением разглядывая ее. Бледная, тощая, невзрачная, ни кос, ни форм, ни обаяния. Нет! Она совсем не походила на его единственную суженную. Мирас убеждался в этом с каждой минутой все больше и больше! Но теперь ему не суждено встретить возлюбленную, поискам помешали происки бесчестных служителей Храма – Мауни и Хейко. И угораздило Мираса испустить последний дух до того, как он смог отвергнуть нежеланную!
Амаль смотрела на юношу с неменьшим неприятием. Слишком высокий, слишком жилистый, слишком смазливый, такой вряд ли в своей жизни прочел хоть пару строк, восхитился хоть одной картиной, наверняка, прожигал жизнь на полную катушку, купаясь во внимании и довольстве.
На ногах обоих новобрачных будто повисли неподъемные гири, а руки оказались связаны нежеланными обетами. Будь их души свободны, мир живых приоткрывался бы им хотя бы время от времени, но сейчас Мирас и Амаль зависели друг от друга, как нить от иглы, как кисть от холста, как перо от листа бумаги, и обязаны были пройти во врата Вечного Мира. Вдвоем! Рука об руку!
– Нет! – гневно вскричала девушка.
– Ни за что! – воздел руки парень.
Они заметались, пытаясь выйти из очерченного ярким светом круга, но тьма за его пределами вдруг стала густой, обжигающе-ледяной, колючей и смертоносной. Теперь Мирас и Амаль ощутили в полной мере смысл проклятия: «Да сожрет душу твою Великое Ничто!» Оно находилось там, за пределами светового пятна. Однако, чем больше молодые люди бросались из стороны в сторону, тем сильнее границы того стягивались и стягивались, скоро оставив лишь небольшой пятачок, на котором молодожены едва смогли уместиться, в бессилии сев, спина к спине, ибо смотреть в лицо друг другу они не могли.
Не верилось, что теперь целую вечность им страдать в компании друг друга. Амаль бормотала себе под нос все известные ругательства, но Мирас лишь вздыхал на них. Неужели ему самому не тошно? В жены досталась самая неприглядная девушка на свете, а он, как слизняк, готов мириться с этим.
2
В Вечном Мире оказалось довольно тесно. Вдобавок, нещадно сосало под ложечкой, что удивило и Амаль, и Мираса. Им всегда казалось, что на этом свете, про который раньше они говорили "тот", голода и жажды не существует. Однако ж ошибались. К тому же от сидения в неудобной позе с поджатыми ногами затекали мышцы, хотелось расслабиться, а не чувствовать своими лопатками лопатки другого человека. Сплошные неудобства, а не Вечный Мир.
– Сейчас бы глоток того питья, что предложили мне в Храме! – простонал парень.
Не то, чтобы он хотел произнести это вслух, просто так получилось. Тут же раздался оглушающий хлопок. Амаль ахнула. Обоняния коснулся узнаваемый пряный аромат, слюна полилась в горло, и во рту появилось то неповторимое мягкое послевкусие, которое запомнилось парню, а еще ощущение, что после напитка тело стало легким, подвижным, мысли светлыми, мышцы наполнились силой.
– Что это? – Кажется, девушку что-то очень удивило.
Мирас обернулся, насколько мог, и увидел, что в руках его спутница держит чашу с питьем.
– Самый вкусный напиток, который я пробовал, – с некоторым сожалением, что чаша оказалась не в его руках, ответил он.
– Когда ты пил это? – непонятно отчего гневаясь, воскликнула Амаль.
– За несколько минут до смерти, – нехотя признался Мирас. – Когда мне пообещали встречу с моей невестой, вымыли и приодели меня, а также сытно накормили.