Сокровища Тантала

Гаррет Смит

Сокровища Тантала

ГЛАВА I Уголок таинственности

Знаменитый переворот профессора Флекнера, в результате которого он обеспечил себе уголок в тайне от всего мира, до сих пор остается кошмарным воспоминанием для большинства мужчин старше среднего возраста. Это было в первый год двадцать первого века и оказалось настоящим царством террора, всемирным страхом, вдохновленным злым гением одного человека.

Мир никогда прежде не знал, какими способами прошел террор. Просто однажды изобретатель капитулировал без видимых причин и ничего не объясняя. Сегодня молодое поколение, использующее его великое изобретение как повседневную необходимость, почти забыло, что великий Флекнер когда-то играл роль, отличную от роли одного из благодетелей своей расы.

Тогда я был молодым газетчиком. Мне выпала редкая привилегия заглянуть за кулисы и стать свидетелем тайной драмы, которая в конечном счете смела со сцены то отвратительное зрелище, которое на короткое время разыгрывалось при невольном участии всего мира в качестве зрителей.

Я был допущен к кулисам в самом начале этой двойной драмы. Тогда я впервые встретил Томаса Пристли, невольного партнера по заговору Флекнера, который так несправедливо разделил на какое-то время негодование, обрушившееся на изобретателя. Тесная дружба между мной и Томом Пристли, которая началась на той памятной вечеринке в ночь 31 декабря 1999 года, длилась всю жизнь. Из его уст я узнал ту часть этой тайной истории, свидетелем которой я лично не был. Ему я пообещал хранить тайну при его жизни и жизни его коллеги.

Но Флекнер мертв уже тридцать лет. Сейчас, в этом месяце, Том Пристли последовал за ним. Мне позволено теперь, в моем преклонном возрасте, рассказать эту историю публике, чтобы оправдать памяти моего умершего друга.

В канун Нового года в редакцию газеты Нью Йорк Плэнет, где я в то время работал, поступила эксклюзивная информация о том, что состояние молодого Тома Пристли в размере 20 000 000 долларов, оставленное ему по завещанию дедушки за несколько месяцев до этого, находится под угрозой.

Новый федеральный закон о наследовании вступил в силу той полночью. Согласно его положениям, все наследства возвращаются государству, если только до этого часа каждый потомок наследодателя в каждом конкретном случае не подпишет соглашение с условиями завещания.

Закон, целью которого было обуздать концентрацию огромных состояний, принес много фантастических и драматических результатов. Редакции газет были заняты с тех пор, как президент поставил свою подпись под этой законодательной мерой, перебирая принадлежности всех заметных состояний, и наши колонки в течение нескольких недель изобиловали сенсационными историями.

Но до шести часов вечера состояние Пристли, одно из крупнейших частных владений, оставшихся в стране после почти столетия жесткого налогообложения наследства, считалось неприкосновенным. Адвокаты семьи предъявили любознательным ищейкам документ о согласии с подписями всех известных потомков старого Пристли.

Затем прошел слух, что адвокаты Пристли только что узнали, что двоюродный брат молодого Тома Пристли, Морис Фейрвезер, который исчез много лет назад и считался мертвым, на самом деле дожил до того, чтобы жениться и оставить троих детей, которые теперь стали взрослыми и разбросаны по всему земному шару. Поскольку было явно слишком поздно получать подписи этих потомков своего деда, Том Пристли, если бы слухи подтвердились, вступил бы в двадцать первый век нищим.

Мне было поручено разыскать молодого Пристли. Его не было дома, и я был послан от столба к столбу по его следу, мчась вверх и вниз по городу на движущихся тротуарах метро на Бродвее, и ехал больше часа, прежде чем обнаружил его в лаборатории профессора Флекнера за Гетти-сквер.

Сначала мне было отказано в приеме. Бдительная молодая женщина, секретарь старого изобретателя, искоса взглянула на меня из-под зеленой козырька и решительно заявила, что профессор проводит эксперимент перед группой своих друзей и его нельзя беспокоить. Тогда я был лихим юнцом и гордился тем, что умею обращаться с дамами. Но этот оттенок ее глаз сбил меня с толку. Я не мог сказать, была ли их владелица, молодой или не очень, симпатичной или нет, впечатлительной или нет. Я не продвинулся ни на шаг, пока не намекнул, что мистер Пристли в опасности. Затем она проявила внезапную тревогу и нервозность, которые в то время показались мне не совсем безличными, что ободрило меня и придало решимости.

Профессор устраивал вечеринку в честь ночного бдения, и любое собрание в знаменитой лаборатории Флекнера само по себе было своего рода историей. Ибо этот изобретатель смертоносного разрушителя фиолетовых лучей, который тогда ошибочно считался гарантией всеобщего мира, в прошлом году вновь привлек внимание общественности, усовершенствовав первое экономичное средство получения энергии непосредственно из атмосферы, изобретение, которое с тех пор устранило использование угля и воды. Поэтому я не предполагал, что мне помешает женщина-цербер за нелепым целлулоидным щитом. Позже я стал относиться к этому зеленому оттенку глаз с гораздо большим уважением, но на данный момент он просто сильно раздражал меня. В конце концов она уступила и взяла мою визитку.

Тот факт, что Пристли откликнулся на назойливость простого репортера и даже на мгновение оставил эпохальную демонстрацию, происходившую в лаборатории, с тех пор сделал Тома Пристли моим единомышленником. Более того, он приветствовал меня с добродушной улыбкой, когда вошел в приемную.

Но это, как я узнал позже, было типично для Тома Пристли, всегда великодушного и вежливого до крайности. Он очень привлек меня в тот момент, когда я его увидела. В то время ему было около тридцати лет, и его высокое, хорошо сложенное тело было в идеальном состоянии благодаря постоянным спортивным упражнениям в колледже.

Теперь на его лице, под слабой приветственной улыбкой, появились отчетливые озабоченные морщины, которые убедили меня в правдивости слухов, которые я пришел проверить.

– Мистер Блэр, – сказал он, внимательно разглядывая меня, когда я протянул ему свою визитку и изложил свое поручение. – Я думаю, что могу доверять вам. Я собираюсь попросить у вас слово, что вы ничего не сообщите об этом своему редактору, пока я не дам вам разрешения.

Я колебался, балансируя между рвением к своей статье и желанием не раздражать этого очаровательного парня, у которого, очевидно, и без того было достаточно проблем. В конце концов я согласился.

– Ваши сведения в основном верны, – продолжал он, – но у меня есть слабая надежда спасти положение. Если я добьюсь успеха, в настоящее время ничего не должно быть опубликовано.

Он на мгновение замолчал, словно споря сам с собой.

– Я думаю, учитывая ваше обещание, – решил он наконец, – я попрошу профессора Флекнера допустить вас на демонстрацию, которую он проводит внутри. Вы будете единственным присутствующим газетчиком, и то, что вы увидите, будет иметь для вас большую ценность позже.

Он извинился и пошел посовещаться с профессором. Мгновение спустя он вернулся с согласием старого изобретателя, при условии, что я снова поклянусь хранить тайну, на что я с готовностью согласился.

То, что я увидел в ту ночь, вызвало у меня величайший трепет в моей жизни до того времени, хотя для моих нынешних читателей это было бы самым обычным делом.

За несколько дней до этого профессор Флекнер по секрету сообщил нескольким своим богатым друзьям и покровителям, что у него есть готовый к демонстрации радиоприемник, который не просто передает человеческий голос или любой другой обычный звук из самой отдаленной части земного шара, но и улавливает картинку и проецирует ее на экран перед аудиторией оператора прибора. Но еще большим чудом было то, что прибор не нуждался в передающей станции. Профессор Флекнер мог направлять эфирные лучи в любую удаленную точку, и немедленно изображение человека в этой точке появлялось на экране перед оператором в натуральную величину, и его разговор можно было подслушать, как если бы он стоял в комнате. Кроме того, изображение и голос оператора можно было спроецировать в космос так, чтобы казалось, что он лично появляется за тысячу миль от нас, просто манипулируя набором ручек.