Страница 13 из 16
Олег с огорчением смотрел на племянника и думал: «Не таким должен быть правитель огромной державы. Руководство страной – это постоянная борьба за сохранение власти, борьба напряжённая, жестокая, безжалостная». Олег ни минуты не колебался, истребляя врагов Рюрика и своих личных. Именно он помог властительному родичу расправиться с любимцем новгородской вольницы Вадимом, а затем и его соратниками. У него не дрогнула рука, когда надо было умертвить князей Аскольда и Дира, чтобы наказать предателей и овладеть Киевом. А сколько врагов устранил он за время своего княжения!
«Игорю такая власть не по плечу, – думал Олег, – такой правитель не сможет удержать власть и укрепить созданное государство».
Олег назначил Игорю наставника. Олаф был воином в дружине Олега и прославился своими подвигами. Наставником он оказался жестоким. В тренировках и военных играх требовал от Игоря неукоснительного выполнения своих указаний – бывало, даже сёк княжича. Более того, Олаф требовал, чтобы Игорь дружил только с варяжскими детьми, но тому не нравились их жестокие игры, и он старался держаться от них подальше. Он часто убегал со славянскими сверстниками в ночное стеречь коней, всю ночь сидел у костра, слушая страшные истории… Любил посидеть в тишине на утренней зорьке на берегу реки с удочкой.
Когда Игорь подрос, то настоял, чтобы Олег назначил другого наставника. Олег дал ему славянина Верещагу. Живой, подвижный дружинник с лёгким характером и весёлыми хитроватыми глазками понравился Игорю. Верещага часто рассказывал ему про древнюю славянскую жизнь. Игорю интересно было его слушать, никто к нему не был так внимателен и ласков, и он привязался к своему наставнику. Иногда он прибегал к Верещаге с жалобами на обидчиков. Тот успокаивал Игоря:
– Терпи, княжич! Скоро станешь великим князем Киевским, тогда тебя никто пальцем не посмеет тронуть, а с обидчиками посчитаешься.
– Почему ты думаешь, что я стану великим князем?
– Потому что ты наследник князя Рюрика. А Олег временно правит вместо тебя, пока не наступит твоё совершеннолетие.
– А когда оно наступит? – интересовался Игорь. Очень уж ему хотелось наказать Олафа за то, что тот сёк его безжалостно, как простого челядинца.
– В пятнадцать лет, – говорил Верещага, – таков обычай наш славянский. С пятнадцати лет юноша призывается в вооружённое ополчение на защиту родной земли. С пятнадцати лет он входит во владение своим имением, если отец умер или погиб в сражении. А также может жениться, если того пожелает.
– Скорее бы!
– Не торопи время, княжич! Станешь взрослым, дядя отдаст тебе управление державой, а это тяжкий труд!
Шли годы. Игорю исполнилось пятнадцать лет. Но Олег не только не отдал ему бразды правления Русью, но даже не пришёл на день рождения. Игорь обиделся на дядю и целый день не выходил из своих покоев. Когда к нему зашёл Верещага, он зло посмотрел на него и крикнул:
– Ты меня обманул!
– Прости, княжич! Пятнадцатилетие всё-таки не настоящее совершеннолетие, молод ты ещё править огромной державой, – повинился наставник. – Если не можешь меня простить, попроси дядю, пусть он тебе другого наставника пришлёт.
– Не нужен мне другой наставник! Просто я тебе поверил и ждал, когда мне исполнится пятнадцать лет, Верещага! А когда же наступает настоящее совершеннолетие? – возмутился Игорь. – Дядя Олег о моём дне рождения даже не вспомнил. Мне кажется, что он уже и забыл, что я наследник престола.
– Прости его, княжич! Слишком много у него забот. А вот когда тебе исполнится двадцать лет, тогда ты станешь полноправным хозяином и великим князем Киевским.
– Ты мне об этом не говорил…
– Прости меня, старого дурака. Мне так хотелось увидеть тебя правителем державы, что я немного переборщил. Ты ещё мальчик… и пока не готов вести войско на защиту своих границ.
– Я не мальчик! Я – парубок!
– Хорошо, парубок.
– А в двадцать лет, ты думаешь, я готов буду руководить державой?
– Обязательно! Но вначале только под присмотром дяди твоего!
Игорь стал ждать своего двадцатилетия. Он всё больше вживался в роль будущего властителя огромного государства. Распределял должности, жаловал звания, наказывал обидчиков – особенно Олафа. Но вот наступило его двадцатилетие. Олег даже и не думал о передаче власти. Наоборот, старался отодвинуть Игоря от великокняжеского престола. Игорю всё чаще передавали высказывания Олега о том, что княжич, мол, слаб характером, а настоящими качествами правителя обладает его, Олега, сын – Рогволод.
С этого времени Игорю стало казаться, что его хотят отравить или ещё каким-то другим способом лишить жизни. На пирах он ел и пил только то, что подавалось всем из общего котла, и не дотрагивался до еды и питья из особых, только ему предназначенных подношений; дома он доверял только своему наставнику, Верещаге. По природе добрый ребёнок, полный великодушных порывов, с открытым сердцем, он с течением времени становился всё более недоверчивым, молчаливым и замкнутым. Он осуждал жестокие поступки Олега и намечал своё правление провести разумно и мягко.
– Верещага! Ты мне обещал, что наступит моё двадцатилетие и дядя Олег передаст мне державу. Ты меня обманул?! – возмущённо восклицал Игорь. – Он не собирается мне ничего передавать! Я боюсь, что меня отравят, а его сын сядет вместо меня на престол!
– Княжич! Прости меня, я всего лишь твой наставник, откуда я могу знать, что думает твой дядя! Только ты, княжич, знай, что я тебя никогда не предам и всегда буду рядом! Я никому не позволю тебя отравить или убить!
– Спасибо, Верещага! Я хочу набрать свою дружину, но чтобы мои воины были все русичами. Ты поможешь мне?
– Княжич! Только прикажи!
Игорь решил, что опорой князя должна быть дружина из русичей. Верещага набрал сотню славянских отчаянных и смелых воинов, но Олегу эта дружина была не по душе, и он выказал неудовольствие дружинниками‑славянами, на что Игорь сказал:
– Моего отца пригласили править из варяго-россов, он рус. Я тоже рус!
Олег посмотрел на Игоря, недобро прищурившись, и подумал: «Мой сын Рогволод – высокий, широкоплечий и мужественный – более подходит править державой, чем этот мягкотелый потомок князя Рюрика. Он любое поручение выполнит и не пощадит ни врага, ни друга».
Олег всё чаще пребывал в тяжких думах о судьбе созданной им огромной державы, простиравшейся от Финского залива до днепровских порогов. Всё чаще он утверждался в мысли, что укрепление Руси и её влияние в мире будут зависеть от объединения племён вокруг Киева и взаимоотношений с самой могущественной державой мира – Византией. И он принял решение готовиться к походу на Византию!
«Победа над Византией необходима, – думал Олег, – чтобы поставить Русь в число великих держав, тогда с ней будут считаться и остальные государства. Кроме того, надо заставить ромеев торговать с русскими купцами на равных условиях, тогда в ответ на огромную дань, направляемую в самую богатую страну мира, пойдут на Русь нужные ей товары, пополнится казна, Русь станет богатеть. Русь должна сокрушить могущественную Византийскую державу! Победа объединит все племена воедино, и Русь сможет защитить себя от любого врага».
Древляне на своём вече приняли решение чуть ли не вдвое уменьшить дань Киеву. Многочисленное племя кривичей вдруг повысило пошлины на провозимые через их земли товары. Новгород с момента объединения под одной княжеской рукой ревниво следил за усилением влияния Киева и при каждом удобном случае старался подчеркнуть своё независимое положение. Олег знал, что, случись какая-нибудь заваруха, Новгород не замедлит отложиться, а кривичи и древляне тем более, потому что были в постоянной вражде с полянами. Эту опасность Олег видел с первого момента создания Руси. И он решил, что борьба с внешним врагом может сплотить все племена державы.
Предстояло собрать дань с древлян. Рогволод был уверен, что отец поручит это дело ему. Он всегда выполнял самые важные поручения отца. Бояре смотрели на него с завистью и недовольством: сколько богатств уходило мимо их карманов! Рогволоду нравилось собирать дань с племён: там его принимали как великого князя, с уважением и подобострастием. Он там вволю пировал, наслаждался ласковыми вдовушками, да и дружина его не была обойдена их вниманием. Нагулявшись и собрав дань, Рогволод возвращался в Киев с торжеством и почётом. С древлян дань брал всегда сам Олег.