Тайны стен

– Какие греческие имена ты знаешь?

– Вот так, навскидку… Александр? Одиссей? – он пожимает плечами.

Гулять с завоевателем или главным хитрецом греческих мифов – слишком волнительно.

– Нет, эти не очень. Может, что-то попроще?

– А тебе зачем? – вопросом отвечает он.

– Хочу дать имя одной статуе. Создатель об этом не задумался, и сейчас у него нет имени. Это неудобно.

Отец долго молчит. Я утыкаюсь в салат, пытаясь не сболтнуть ещё что-то, звучащее… ненормально.

– А эта статуя, где она? – наконец спрашивает он.

– В маленьком парке у реки. Ещё там стоят Музы. У всех есть имена, кроме него.

– Интересная задача.

Съедаю только половину слишком сладкого морковного пирога. Выпиваю лекарство. Отец просит у меня таблетницу, вертит её в руках.

– Может, в какой-нибудь книге по греческой истории есть ответ? – спрашивает он, заглядывая в пустые ячейки.

Отец обожает искать ответы в книгах. Думаю, и мне стоит попробовать.

– Хорошо, я посмотрю.

– И заодно проверь, всё ли на своих местах стоит. Пожалуйста?

Отец возвращается за кассу, пока я варю кофе посетителям и себе. Навожу порядок в отделе с мифологией, расставляя книги по странам-родительницам легенд. Возвращаю на места пару романов, которые случайно попали на чужую полку. Снова варю кофе и перебрасываюсь несколькими фразами с посетителями.

– Хорошая погодка! Мне с корицей. Удивительно тепло сегодня, да? А где у вас тут мемуары? С сахаром, пожалуйста! Я ищу книги на французском.

Я показываю направление, улыбаюсь, насыпаю в кофе слишком много сахара и вспоминаю разговор с Минервой.

Воды темнеют…

Надо быстрее придумать Охотнику имя.

Листаю несколько сборников мифов и одно старое издание Илиады. Иллюстрации очень красивые, но таких же имён не попадается. Даже в списке кораблей ничего не цепляет. Запутавшись среди городов и воинов, ставлю книгу на полку и иду вдоль стеллажей. Рука скользит по корешкам.

Было так сложно снова научиться доверять своему сознанию. И вот – я позволяю ему вести. Найти книгу и выбрать имя: ничего пугающего. Ладонь останавливается в исторической секции, на учебнике по римским принцепсам. Это не античная Греция, но что-то общее есть. Снимаю книгу с полки и тону в списке дат, титулов и римских цифр. На сотой странице кто-то забыл тетрадный лист.

Кажется, это шпаргалка студента, который учил римскую историю. На листочек красивым почерком выписано несколько дат, а ещё – знакомая фраза.

«Mы Dаём Cоветы Lишь Xорошо Vоспитанным Iндивидуумам».

Она кажется лишённой логики, как мои мысли до таблеток. На самом деле это – мнемоническое правило, фраза-запоминалка. Простой способ выучить римские цифры. M – тысяча, D – пятьсот… И наконец: V – пять и I – единица.

Вспоминаю разговор с Охотником. Идея для имени уже есть в голове.

Велосипед ждёт у консерватории. Около лавочки лежит шлем, а вот деньги изнутри пропали. В Городе орудуют не только книжные воришки. Пытаюсь поднять его, но терплю сокрушительную неудачу. Он будто прирос к земле, или это я слишком слабая, чтобы выдержать вес мраморной глыбы?

Остаётся сдаться и вскочить на велосипед. Теперь можно заехать в букинистический, а потом ещё погулять или вернуться домой, к отцу. Мне больше не о чем беспокоиться, но всё же я беспокоюсь. Вдруг Охотнику не понравится имя, которое я придумала. Лучше узнать сразу, тем более его парк совсем недалеко.

Охотник вернулся на постамент – копьё угрожающе поднято, мышцы напряжены. Но, увидев меня, он расслабляется.

– Я думал, не увидимся сегодня.

– Я тоже. Кстати, ты забыл свой шлем у консерватории.

– Заберу потом. Вряд ли он станет добычей авантюристов.

Он снова помогает мне забраться наверх. Солнце преодолело зенит, через несколько часов начнёт темнеть.

– У меня для тебя снова послание. Вообще его должна передать Селена, но раз ты здесь…

– Какое послание?

– Минерва хочет, чтобы ты вернулась в квартиру хранительницы второго ключа. Может, там остались какие-то подсказки. Всё, что может помочь. Птицы осмотрели её, но нужен, как она сказала, «свежий взгляд».

Конечно, я хочу помочь статуям! Но идти в квартиру, где недавно был пожар – ещё и одной?

– Там же никого больше нет?

– Я не знаю, – покачивает копьём он. – А что? Тебе страшно?

Не хочу слышать насмешек, поэтому пытаюсь придумать нейтральный ответ. Но Охотник говорит:

– Если страшно, давай я схожу с тобой! Прямо сейчас! – он улыбается.

– Минерва разрешила?

– Давай не будем об этом? И около того дома совсем нет статуй. Никто не узнает!

Обманывать Минерву я не хочу. Но одной обыскивать сожжённую квартиру убитой хранительницы…

Охотник спрыгивает с постамента и помогает спуститься мне. А я вспоминаю, зачем вообще приехала сюда:

– Кстати, я придумала тебе имя. Но не обижайся, если оно не понравится, пожалуйста! Я всегда могу придумать другое.

– Говори, какое? Цезарь? Александр?

Ему определённо нужно познакомиться с моим отцом.

– Ты метишь в императоры?

– Плох тот охотник, который не хочет стать императором, – говорит он, гордо расправляя плечи.

Я не могу скрыть улыбку.

– Нет, другое имя. Но тоже античное.

– Ну же, не томи, – он потирает мраморные ладони.

– Ты говорил, скульптор испортил четыре куска мрамора перед тем, как сделать тебя. Так тебя могли бы звать Квинт. От слова «пять» на латыни.

Он покачивает копьём. Не понравилось? Нужно быстрее придумать ещё один вариант, почему я не подготовила план Б? Клавдий? Германик? Марк Луций Элий Аврелий Коммод?

Но Охотник говорит:

– А мне нравится.

И я выдыхаю.

Меня снова ждёт дом чёрного мрамора. Приходится поспевать за быстрыми шагами Квинта, ведя велосипед за руль. Сгоревший этаж совсем не изменился, чёрное пятно на фасаде. Внутри есть лифт – старый, с изящной кованой дверью, иду к нему, но Квинт сворачивает к лестнице.

Лифт не выдержит мраморную статую, а я не хочу, чтобы он поднимался один, и мы вместе идём по широким ступеням. Перила – тоже тонкая работа, с завитками, веду по ним рукой, пока на пальцах не появляется сажа.

Мы на месте.

Я бы спросила – как мы проникнем в чужую квартиру? – но дверей больше нет, путь преграждает лишь красно-белая лента. Замираю перед ней, но Квинт уверенно пролезает внутрь.

– Не бойся. Если что, я помогу сбежать, – говорит он.

И если я хочу помочь статуям – надо следовать за ним.

Наши шаги, особенно Квинта, глухо отдаются среди почерневших стен. В разбитые окна врывается холодный ветер; кутаюсь в куртку и осматриваюсь. Не знаю, какие подсказки мне нужно найти. Тут нет ничего, кроме пепла. Вот, кажется, остатки дивана. Вот – книжных шкафов. Огонь сделал всё одинаково чёрным и хрупким. Стоит мне дотронуться до одной из полок, она рассыпается, а на руках остаётся ещё больше сажи.

Заглядываю в кухню – от холодильника пахнет сгоревшей резиной, только чугунные конфорки на плите хорошо сохранились. Иду в спальню – осмотреть металлическое основание кровати, на котором когда-то лежал матрас. А рядом с ним ещё кое-что.

Чёрно пятно на полу у кровати. Вытянутое, с очертанием раскинутых рук. Здесь она и осталась. Хранительница.

Ноги сами несут меня назад, к выходу, пока Квинт не окликает:

– Минерва так и не сказала, что нам нужно, – он простукивает стены в поиске тайников. – Эй, ты в порядке?

Всё ещё думаю о пятне в спальне. Пожалуйста, хранительница, пожалуйста, не надо являться мне в кошмарах.

– Нет. Давай уйдём?

– Ещё немного. Минерва надеется, тут сохранилось хоть что-то, – он заглядывает в проём спальни. – Я осмотрю всё там, а ты давай ещё раз на кухню.

Возвращаюсь к запаху пластика. Какие здесь были обои или скатерть, можно лишь догадываться. Металл раковины неестественно выгнут, от посуды – оплавленные остатки. На холодильнике стоит почерневшая хлебница и несколько жестяных банок. Я переношу их на подоконник, жертвую носовой платок, стирая гарь. Кофе. Индийский чай.