Twix

— Хватит разговаривать со мной так, словно я умалишённая, — разворачиваюсь и отхожу от Димы. В душ и правда надо бы сходить, да и макияж, наверное, размазался по всему лицу.

— Почему как? Умудрилась же влюбиться в моего бестолкового брата, — усмехается Дима.

— Будь тут, я скоро приду, — фыркаю и иду в душ, даже не оборачиваясь на этого кретина. Их семейка меня с ума сведёт, вот серьезно.

Вода слишком холодная, чтобы расслабиться, но самое то, чтобы взбодриться и привести мысли в порядок. Потому что у меня уже кипит голова от всего происходящего.

Как Анька вообще могла свалить и впустить в квартиру Диму? В свою квартиру! Она его даже почти не знает, черт возьми, чем думала вообще?!

Стою, пытаясь собраться с мыслями, как вдруг снова вздрагиваю все от того же голоса.

— Ты слишком долго, — говорит Дима, стоя в ванной. Ну офигеть, конечно. Я понимаю, что стекла кабинки мутные, но черт возьми, там все равно что-то видно!

— Выйди отсюда к черту! — пытаюсь прикрыться хотя бы мочалкой, выдавливая побольше пены. Щеки заливает краской от стыда и неловкости, но, судя по всему, Дима чувствует себя как никогда спокойно, потому что выходить явно не собирается.

— Да ладно тебе, я и получше фигурки видел, так что не бойся, на тебя не накинусь.

Волна обиды захлёстывает, и мне хочется выскочить из душа, чтобы надавать этому придурку по его смазливому лицу. У них семейное меня оскорблять, да? Если так, то пусть все дружно катятся к черту.

— Если ты решил, что твой брат меня недостаточно оскорбил, и захотел добавить, то нет, спасибо, его слов было вполне достаточно, — выключаю воду и чуть открываю дверцу душа, чтобы схватить с вешалки полотенце. Уже пофиг, даже если Дима увидит меня голую, просто безумно обидно. — Всё сказал, что хотел? — заворачиваюсь в полотенце и выхожу из кабинки. — Можешь проваливать.

— Слушай, цыпленок, — Дима хватает меня за руку и разворачивает к себе лицом. Он выглядит каким-то напряжённым, и мне уже не особо это нравится. — Я конечно не рад, что ты решила не покупать гандоны в супермаркете по четыреста рублей, а выбрала бесплатного, который по совместительству является моим братишкой, но это не значит, что я тоже перед тобой в чем-то виноват.

— Я прекрасно знаю, что ты мне ничего не обещал и вообще не должен был ничего делать ради меня, но позорить при всех друзьях тоже было необязательно! И сейчас… тоже необязательно. Я и так знаю, что фигура у меня не очень.

Мы стоим в ванной моей подруги, на мне одно полотенце, и Дима находится критически близко. В какой момент все пошло не в ту сторону?

— Во-первых, у тебя нормальная фигура, — Дима закатил глаза и взъерошил волосы пальцами. — И когда это я тебя при всех опозорил?

— Когда не смог удержать в штанах свой член! Я все понимаю, она красотка и все такое, но все сразу подумали, что ты меня ни во что не ставишь, раз так просто пошел и трахнул другую, и… — я вижу, как Дима улыбается, и опускаю плечи, замолкая. В этом нет смысла. — Забей.

Выдергиваю руку из хватки и выхожу из ванной комнаты, разочарованная в жизни и в парнях окончательно, как вдруг…

— Ты серьёзно решила, что мне хватило бы семи минут, чтобы трахнуть девчонку? Ты слишком хренового мнения обо мне, цыпленок.

И почему-то я улыбаюсь…

Глава 7

Сижу, постукивая ногтями по столу. Кофе в горло не лезет, но я упорно проталкиваю внутрь глоток за глотком, чтобы хоть немного проснуться, игнорируя тот факт, что этот напиток меня давно уже не бодрит.

В голове, как и обычно, дурацкие мысли, и я уже даже не стараюсь их прогонять, бестолковое это занятие, давно убедилась. Смотрю в окно и думаю: идти на пары или забить на всё и остаться дома. И, на самом деле, второй вариант меня манит куда сильнее, но совесть изнутри больно щипается, подбиваемая ответственностью.

Просто, кажется, прогуляю один день, потом и вовсе никогда туда не вернусь. Потому что отдаю себе отчёт, что не хочу идти на пары только лишь из-за двух близнецов, которые за последние пару недель умудрились перевернуть мою жизнь на все сто восемьдесят градусов.

Андрея видеть не хочу, Диму видеть не хочу, да блин, я даже Аньку видеть не хочу! Свалила вчера, впустила Диму в квартиру, а пострадала от этого я. И оскорбить успел, и в ванной на меня пялился, и тонко намекнул, что ни в какой кладовке сексом он с той Машей разрисованной не занимался.

Ну, на самом деле он не так сказал, но суть была примерно та же.

Хотя, если честно, суть была вообще другая, потому что «Конкретно в этой кладовке и конкретно эту Машу я не трахал, а два пальца вообще за секс не считаются, цыплёнок».

Я чуть не блеванула, когда он рассказывал. Но, если верить ему, он сделал это ради меня. Но не для того, чтобы, как изначально я думала, Андрей меня утешил и мы были бы вместе после всего произошедшего. А чтобы я наконец убедилась, какое его брат дерьмо. И, как бы смешно это ни звучало, но в этом-то я сполна убедилась. Андрей дерьмо какое поискать.

Дима рассказывал мне всё это, сидя на диване у Аньки, он закинул руку на моё плечо, даже не парясь о том, что я всё ещё сижу в полотенце. А я сидела и тушевалась, переживая, чтобы не оголились те части тела, которые при нём оголяться уж точно не должны.

Он посидел ещё где-то полчаса, рассказывая мне о Маше, о том, что наш план провалился, и мириться с Андреем ему придётся как-нибудь иначе, а не с помощью вечно нахваливавшей его меня. Ну, честно признаться, и актриса из меня была так себе.

На вопрос: зачем им вообще мириться, раз у них такая ненависть, Дима ответил «ради мамы», и других вопросов я задавать уже не стала. Ушёл он так же быстро, как и появился, но видеть отчего-то мне его больше не хотелось. Потому что как мне с ним общаться? Мы не друзья ведь? Нет. Знакомые, и то он меня всё еще раздражает, а я его… а он наверняка даже моё имя не помнит.

Короче, сижу на кухне и не знаю, чего мне хочется. То ли забить на всё, то ли сидеть дома, свернувшись в одеяло клубочком.

Но совесть и ответственность всё же эту борьбу побеждают, и я встаю, наконец-таки допив этот несчастный кофе. Плетусь к шкафу, натягиваю толстовку, а потом вдруг в голове выскакивают слова Димы, что бесформенные вещи и меня делают бесформенной. Чем руководствуюсь, когда меняю толстовку и джинсы на блузку и юбку — не знаю, но уже через полчаса Анька оценивает мой вид, почти присвистывая.

— Подруга, а для кого это ты так вырядилась? — говорит, когда мы встречаемся на нашем месте недалеко от универа. Всегда наше утро начинается отсюда и перед парами успеваем поболтать минут пять, пока идём до нужного корпуса. — Хорошо вчера с Димой поболтали, да?

Обсудить выходку её, кстати, мы ещё не успели. Потому что к себе я ушла раньше возвращения Аньки, а по телефону она слишком профессионально ушла от разговора — захихикала и бросила трубку.

— Этот Дима… — рычу, стараясь не сорваться на подругу. — Я вообще не понимаю, зачем ты его впустила.

— Я торопилась, а он был слишком настойчив. Говорил, что не уйдёт, пока не поговорит с цыпленком. Кстати, очень милое прозвище, — хихикает.

— Идиотское.

— Милое, и даже не спорь!

— Куда это ты вообще так сильно торопилась, что бросила меня одну с этим придурком? — пытаюсь говорить тише, но эмоции хлещут чересчур сильно.

— Встречалась с риелтором, — отмахивается Аня. — Буду снимать другую квартиру, а то эту хозяева собрались продавать. И вообще, ты что, не рада, что вы смогли поговорить?

— Ты же знаешь, как он меня раздражает.

— Так раздражаю, что ты прислушалась к моим советам и перестала носить те жуткие тряпки? — совершенно неожиданно на моём плече оказывается дико тяжеленная рука, до отказа забитая татуировками. — Правильно, цыпленок, я плохого не посоветую. У тебя задница в этой юбке что надо, — он улыбается своими раздражающе белыми зубами, подмигивает Аньке и уходит вперед, на ходу выбрасывая окурок. И что это было вообще?