Twix

Забыть, что парень остался у тебя на ночь, нужно уметь, но и я-то не промах! Просто всё случилось так неожиданно, что я не успела проанализировать и осознать, мозг все ещё отказывается верить.

За спиной какое-то копошение, кажется, от моего рывка Дима проснулся, и теперь возится, устраиваясь поудобнее, и притягивая меня ближе к себе.

— Доброе утро, — хрипло шепчет на ухо, и я сразу же покрываюсь мурашками, все ещё не веря, что это происходит со мной. Дима целует меня в затылок и укладывается наконец-то, смешно причмокивая, ещё будучи в полудрёме.

— Ди-и-им, — я не хочу спать и, чтобы он спал, тоже не хочу. У меня миллион вопросов, тысяча невысказанных слов и миллиард накопленных эмоций. Нужно все вылить здесь и сейчас, поэтому решаю начать… — Почему змея? — кончиком пальца провожу по красивому узору. Змея оплетает предплечье парня, расположив голову прямо на кисти Димы. Выглядит просто божественно.

— Она сбрасывает кожу и живёт дальше так, словно ничего и не было. Людям стоит поучиться отбрасывать прошлое так же. Вот, учусь, потому и змея.

Улыбаюсь. Приятно, что он борется со сном и рассказывает мне все это безумно милым голосом.

Разворачиваюсь в его руках, оказываясь лицом к лицу и показываю пальцем на грудь, где расположен цветок.

— Роза?

— Роза, — усмехается Дима. — Банально: красивая, но колючая. Но снять шипы можно, если постараться.

— Это точно ты. Кажешься колючим, на деле почти котик, — хохочу, когда Дима закатывает глаза, а потом внезапно достает ногу из-под одеяла, демонстрируя маленького черного кота над коленкой. — Серьезно? Кот? Что он значит?

— Да ничего. Я набил его, потому что стало жалко соседского кота. Он был черный, все говорили, что к несчастью. Решил показать, что в них нет ничего страшного, вот и набил.

— Ты вообще все подряд себе бьешь, да? — усмехаюсь. У него много татуировок, и в целом одну композицию они не составляют. Просто много разных рисунков, кажется, что-то означающих. — Матрёшка? — поднимаю бровь, замечая цветную матрёшку над линией трусов. Вчера мне некогда было рассматривать его рисунки, сегодня же чувствую себя как в картинной галерее.

— По пьяни, — отмахивается Дима, поднимая руку и демонстрируя небольшого Винни пуха на рёбрах. — Это мой первый. Я пришел в салон и сыграл в лотерею. Место и эскиз выбирал вслепую, увидел уже готовый результат.

— Ну, тогда не самое жуткое, что могли тебе сделать…

Он ещё долго рассказывает мне о своих татуировках. Показывает символ близнецов, который сделал в честь их с Андреем родственной связи, и небольшую молнию, которая, по его мнению, означает силу и мощь. Я разглядываю узоры, стрекозу, нож, даже замечаю тату в виде большой черной точки и потом долго слушаю лекцию, что это, вообще-то, луна.

— Больно это? — спрашиваю.

— Не больнее, чем прокалывать сосок, — Дима смеётся, но в глазах я замечаю уже известный мне огонёк. Надо срочно гасить, я пока не готова.

— Это было давно и на спор. Снять не решилась, потому что подумала, что терпеть боль ради того, чтобы вытащить украшение — тупо.

— Тоже верно, — кивает Дима и переворачивается на живот, — тут тоже есть татуировки, смотри.

Поднимаю глаза, и… И застываю с улыбкой. Глупой до ужаса.

Потому что на лопатке у Димы красуется маленький жёлтый цыплёнок, пушистый и невероятно милый.

— Серьезно? — смеюсь и обвожу татуировку пальцем. Она явно сделана не вчера. — Цыпленок? Когда ты успел?

Дима хмыкает и разворачивается ко мне, садясь на кровати. Он наклоняется ко мне, и говорит так, словно нас могут подслушивать.

— Когда понял, что появившийся в моей жизни цыпленок рушит все выстроенные стены, а мне это нравится.

И я смотрю в одну точку, понимая, что точно не ошиблась с выбором.

И дело не в чертовой татуировке. А в том, что он действительно ради меня сломал все стены, в которых ему было комфортно жить. Сломал, чтобы отныне мы могли вместе выстроить новые.

— Я в душ, Катюш, ты со мной?

Поднимаю глаза. Стоит, такой красивый, такой когда-то далёкий, но уже безумно близкий и родной.

С тобой ли я?..

— Всегда.

Бонус

— Дима, больно! — я захныкала, пытаясь ухватиться за руку парня. Вообще-то я надеялась, что будет не так больно, но оказалось, что очень даже! И дёрнул черт согласиться на эту авантюру…

— Ну, хочешь, уйдем? — он поцеловал меня в лоб и погладил по пояснице. Сидел сзади и смотрел на все происходящее, подбадривая меня.

— Ну уж нет! — включила храбрость. — Я что, не женщина, в конце концов?

— Неужели больнее, чем колоть сосок?

— Семёнов, не думай сейчас о моих сосках, тебе башню снесет, а мне ещё татуировку не доделали!

Тату я захотела сама. Каждый день любовалась татуировкой цыпленка на лопатке у Димы и захотела тоже сделать что-то, что будет всегда напоминать о нем. Кто-то скажет «зря, а вдруг вы расстанетесь…». Ну, во-первых, тату я делаю не с именем Димы, а в виде красивого и статного добермана, который мне Диму очень напоминает, так что если что, проблем не будет. А во-вторых… ну, вообще-то я уже полгода как Семёнова, так что…

Вообще это произошло очень спонтанно! Мы не играли свадьбу, и как бы слава Богу, потому что собирать толпы родственников, чтобы весь день париться в огромном свадебном платье, я не готова. Мы расписались, посидели в ресторане с самыми близкими, конечно в красивых и, что очень важно, удобных нарядах, а потом укатили на неделю в свадебное путешествие, и ни разу не пожалели, что выбрали именно этот путь.

С того дня, когда мы с Димой поняли, что всё-таки друг друга любим (с того дня, как дошло до Димы, точнее сказать), прошло уже два с половиной года, из которых полгода мы законные супруги, да, самой не верится, но, что есть, то есть. В целом, ничего интересного у нас не происходило, живём как обычная пара, ссоримся, миримся. Кота завели. Черного, как Дима, Димас и назвали. Живу в царстве Дмитриев, честное слово.

— Ещё немного, осталось белый вкрасить, — говорит тату мастер, и я облегчённо выдыхаю, что пытка закончилась, но, как оказывается, вся пытка ещё впереди! Потому что с первого движения машинкой я выкатываю глаза от боли, и сжимаю руку Димы так крепко, что ему наверняка больно чуть ли не сильнее меня.

— Если рожать так же больно, то я отказываюсь заводить детей! — говорю, не подумав, и тут же захлопываю челюсть. Мы, хоть и супружеская пара, но о детях никогда разговор не заводим. И не потому что мы боимся ответственности, а просто… ну, нам рано? Я не знаю. На самом деле это самое огромное моё упущение — я реально не знаю, как к детям относится Дима. Я детей люблю и хочу, попозже, наверное, но всё-таки, а что думает Дима, не знаю. В идеале, конечно, надо было решать этот вопрос до свадьбы, но я так люблю этого придурка, что готова принять его со всеми мнениями в мире, даже если они будут кардинально отличаться от моих.

И Дима реагирует странно. Он смотрит на меня широко раскрытыми глазами и даже излюбленный (и мною уже горячо, о-о-очень горячо любимый) шарик между зубов не катает. Не думает человек, отключился.

— Цыпленок, ты беременна? — вдруг выдает он севшим голосом, и от шока даже боль уходит. С чего он взял вообще… Но женское любопытство вкупе с тупостью решает, что разыграть мужа прямо сейчас это офигенно крутая идея. В целом, реально крутая, потому что от энтузиазма мне на самом деле вообще не больно.

— Не то чтобы на сто процентов, но есть вероятность… — говорю, закусывая губы, и стараюсь не ржать от того, как его чуть смуглая кожа на лице становится белоснежной. Спасите Диму, у него не жена, а идиотка.

Хотя, чего я вру? Приукрашиваю действительность. Мы же женаты? Женаты. Я могу быть беременной? Теоретически могу, технически тоже, но просто не сейчас. Наверное.

Он зеленеет, бледнеет, покрывается пятнами, и я уже начинаю жалеть о том, что начала разговор. Если он сейчас скажет, что от ребенка, пусть и несуществующего, нужно избавиться, скорее всего нам придется разводиться и я снова буду страдать, как два с половиной года назад.