Сила твоей любви

– Да, ваша светлость, – Фергюс чинно кивнул, – вас ожидают у ворот.

На улице всё было куда хуже, чем Седрик себе представлял. Ему пришлось поднять воротник, чтобы снег не задувал шею. Уже в карете, он облегченно выдохнул и смахнул таявший снег с рукавов. Наверное, он мог бы не мучить себя, останься он дома в этот день. Седрик поморщился от этой мысли. Нет, он был готов встать грудью перед бурей, но только не перед Валери. К счастью, когда он вернется домой, она уже ляжет спать. Они оба знали, что сегодня не нуждались в компании друг друга.

Седрик поморщился и плотнее сдвинул штору на дверном окне. Пусть его матушка покоится с миром. Он как следует выполнит ее просьбу, какой бы эгоистичной она не была. Эгоистичной и немыслимой, для такого мужчины, как он. Жениться на Валери Глоссурт, воспитаннице и дочери погибшей близкой подруги его матери, леди Джулии. Девчонка потеряла родителей и мозолила глаза Седрику со своих пятнадцати лет. Он и предположить не мог, что когда-нибудь судьба повернется к нему такой неприглядной стороной.

Седрик откинул голову на высокую спинку сиденья, обитого кожей. Его своеобразное тюремное заключение длилось уже три месяца и, в каждый из этих дней он молил, чтобы его труды не оказались напрасными. И снова это чертовое обещание, связывающее его по рукам и ногам. Он не был семьянином или тем, кто способен хранить глупую верность. Он потерял невинность много лет назад и с тех пор не было ночи, которую бы он провел с одной и той же женщиной. Для него это всегда казалось скучным и банальным. Что может быть интересного и захватывающего в женском теле, изученному за ночь? Он не любил однообразие и с легкостью избегал его. До смерти матери и его брака с Валери.

Она не нравилась ему. Проклятье, да и как он мог захотеть девчонку, которая росла на его глазах? Он всегда считал ее невыносимо скучной. И теперь она повисла на его шее на долгие годы вперед.

Седрик чертыхнулся. К счастью, как только она забеременеет, он выставит ее из Лондона. Деревенский воздух пойдет ей на пользу и там она разрешится от своего бремени. И Валери останется в поместье, потому что назад он ее не пустит. Вот каким будет его условие.

Карета остановилась у клуба. Седрик вышел на дорожку и не задерживаясь, направился к парадному входу.

Он знал, что встретит здесь своих друзей, которые так же как, он бежали из дома, чтобы избавиться от скуки. Только вот в отличие от него, их не тяготили узы брака. Проклятые везунчики.

Чертыхнувшись, Седрик снял шляпу и пальто, передавая их в подставленные руки лакея. Он знал куда идти. Нужно лишь пересечь широкий холл и подняться по лестнице, чтобы дойти до гостиной, которую арендовал вместе с друзьями. Годовой взнос, который они платили, обеспечил им отдельный вход и абсолютную конфиденциальность. Все что происходило за закрытой дверью там и оставалось.

Как он и ожидал, Майкл и Бретт, уже сидели за низким чайным столиком.

– Ты опять оставил свою жену в одиночестве? – с усмешкой заметил Бретт, махнув стаканом с бренди, – ты самый худший образец мужа, скажу я тебе.

Седрик поморщился и с тяжелым вздохом упал в свое кресло. Майкл, понимающе кивнув, протянул ему стакан, который он тут же осушил.

– Черт бы тебя побрал, но ты прав, – хрипло рассмеялся Седрик, – я всегда знал, что буду отвратительным мужем рядом с такой благочестивой леди, как Валери.

Бретт и Майкл переглянулись.

– Тебе не следовало жениться на девчонке, – сказал Бретт, – твоему кузену, Оливеру, она бы оказалась хорошей партией.

Седрик хмыкнул. Валери и Оливер. Да они бы умерли рядом друг с другом. Оба скучные и неприметные, вечно краснеющие и может быть, даже юные. Он бы с радостью дал им свое благословение. Если бы не одно но. Одно проклятое но.

– Обещание, мой друг, обещание, ярмом повисшее на моей шее, – проворчал Седрик, – Надеюсь, скоро избавлюсь от него.

Мужчины согласно кивнули. Близкие друзья со временем коротких штанишек, они ничего не скрывали друг от друга. Чтобы не происходило в их жизни.

– Этот чертов праздник убивает меня,    – сказал Майкл, переводя тему, – Оливия решила украсить дом, каждую проклятую комнату и поставить огромную ель посреди холла, – он покачал головой, не скрывая отвращения, – это случится только через мое бездыханное тело. Только вот я умирать не собираюсь.

Бретт расхохотался. Они все не любили зиму и это нелепое суетливое настроение, которое витало в воздухе с наступлением декабря. Женщины будто обезумевшие носились по городу, в диком стремление украсить нелепыми погремушками и блестяшками, все, что видели на своем пути. Майклу не повезло больше всех, потому что в отличие от Бретта и Седрика в его доме жила восемнадцатилетняя сестра. Безумно веселая и сметающая все на своем пути энтузиазмом и весельем.

– Не могу поверить, что ты ей это позволишь, – рассмеялся Седрик, – К счастью Валери ни разу не поднимала эту тему. Я бы не позволил превратить свой дом в посмешище.

Бретт жил один и поэтому муки товарищей его лишь забавляли. Его собственный дом, святилище покоя и безмятежности, место, избавленное от всякого шума и беспорядка.

– Ты видишь меня умирающим? – вскинув темную бровь, поинтересовался Майкл, – Только не мой дом. Когда Оливия выйдет замуж за какого-нибудь безвольного болвана, пусть делает что хочет. Но пока я    хозяин дома, он останется таким как прежде.

Завтрак принесли позже, когда они уже успели прикончить половину бутылки бренди.

– Я беременна.

Валери с изумлением повернулась к подругам. Кристина и Клэр, сидели на диване, обитом персиковой парчой. Кто из них это сказал? И кто опередил ее с той новостью, которую она сама никак не могла выдавить из себя?

Кристина повернулась к Клэр с немного комичным выражением на лице. Это могло означать только одно.

– Как? – выдохнула Валери, усаживаясь рядом и взяв Клэр за дрожащую руку.

Кристина удивленно посмотрела на Валери. А потом удивление сменилось весельем и привычным подтруниванием над подругами. Тихая Клэр и спокойная Валери привыкли к дерзости, которой славилась Кристина, и могли лишь мириться с ней. Она разбавляла их компанию оптимизмом в любой ситуации. Даже в такой ужасной, как беременность одинокой девушки.

– Ты единственная среди нас замужняя женщина и тебе нужно объяснять, как это случилось? – ожидаемо спросила Кристина, не отрывая взгляда от Валери, – Твой муж болван?

Клэр горько рассмеялась, а Валери нахмурилась.

– Ты как всегда неуемно весела, – заметила она с тяжелым вздохом.

Кристина дернула плечами в неопределенном жесте.

– Вот и я думаю, что репутация герцога Босуорта слишком раздута. Впрочем, так же как и его друзей, и других мужчин тоже.

Валери опустила взгляд на свои сжатые на коленях руки, не замечая странного вздоха Клэр.

– Думаю, скрывать это уже глупо и совсем ни к чему, – со вздохом пробормотала Валери, – Я беременна.

Клэр и Кристина ахнули в один голос. Потом Кристина прижала ладони к своему животу, будто защищаясь от всеобщего поветрия.

– Черт побери, – расхохоталась она, стирая слезы с глаз, – черт побери.

Валери подскочила с дивана и прошлась по комнате. Рядом с подругами она могла дать волю чувствам, которые приходилось скрывать от мужа.

– Седрик не любит меня, – жалобно прошептала она, – и никогда не полюбит. Я знаю, что он считает мне скучной и серой. Теперь же когда я забеременела, он отправит меня в поместье. А сам вернется к своим многочисленным любовницам. Я стану как моя бедная мать. Одинокая и обезумевшая. Что мне делать?

В гостиной повисла тишина. Девушки переглядывались между собой, озадаченные вопросом Валери. Они ничего не знали о мужчинах и тем более о том, как заполучить любовь. Воспитанные холодными красавицами матерями, они впитали с детства науку о смирении перед мужчиной. Мужу не обязательно утруждать себя любовью. Все что от него требовалось, лишь деньги на булавки и положение в обществе.