Ловушка безмолвия (ЛП)

— Надеюсь, ты не думаешь о том, чтобы встать с этой кровати в ближайшее время.

— Ни на минуту. А ты?

— Мне очень-очень… удобно. — Его рука скользнула с ее талии вверх, лаская грудь. — Ммм, как приятно.

— Надеюсь, ты не думаешь о третьем раунде, потому что ты меня измотал.

— Я могу подождать… по крайней мере, несколько минут. — Он поднял голову и посмотрел ей в глаза.

Ее сердце остановилось от взгляда, в котором отражалась не только страсть, но и нежность. Крошечная частичка ее хотела назвать это любовью, но она никогда бы не произнесла это слово вслух. Сегодня она уже раз напугала его.

— Засыпай, Кэтрин. Я никуда не уйду.

Она улыбнулась ему и закрыла глаза, ее разум был благословенно пуст, и впервые за долгое время она почувствовала себя в безопасности.

Глава 16

Замок из песка был построен на века, с большими и маленькими башнями и широким рвом, который защитит принца и принцессу и всех их маленьких детишек. Но это была всего лишь иллюзия. Огромная волна обрушилась на берег, прокатилась по пляжу, пока надо рвом не закружились вспененные воды, врываясь в двери и окна, и топя всех внутри.

Она не могла их вытащить. Никого не могла спасти. Ее наполнила волна всепоглощающего горя, когда она уставилась на фото на стене. Замок из песка не просуществовал дольше этой фотографии, как и счастливая семья, которая построила его вместе. Они утонули в море лжи.

Боль в ее сердце была ощутимой; потеря любви, жизни пронзала, неизменно заканчиваясь жгучим чувством предательства. Так много лжи повторялось снова и снова. Она заслуживала правду. Она страдала за правду. Но он скрывал ее от нее.

Теперь она знала все. Кусочки головоломки сошлись воедино.

Больше никаких секретов… ну, может быть, только один. И скоро, очень скоро он выйдет наружу.

Кэтрин моргнула и открыла глаза, в голове звенел женский голос. Ей потребовалось мгновение, чтобы вспомнить, где она находится. В номере мотеля было темно, единственный источник света — цифровые часы у кровати. Было шесть часов утра. 4:44 уже остались позади, но Кэтрин все равно увидела сон.

Кто была та женщина, которая чувствовала себя такой преданной, такой грустной? Мама Дилана? Она уже видела ее раньше на пляже. Должно быть, это она. Почему вселенная продолжала показывать ей маму Дилана? В чем смысл?

Она взглянула на Дилана, мирно спящего на боку. Он выглядел таким расслабленным, таким непринужденным, но она знала, что это ненадолго. Когда он проснется, ему придется столкнуться с вопросами и решениями, и она сомневалась, что у него больше идей, чем у нее, о том, как лучше поступить. Им нужна зацепка, новая зацепка.

Соскользнув с кровати, она собрала свою одежду и пошла в ванную. Быстро приняла душ, оделась и вернулась в номер. Дилан все еще крепко спал. Усевшись в кресло у окна, она раздвинула занавеску ровно настолько, чтобы впустить немного раннего утреннего света. Затем взяла первый из двух дневников и начала читать.

Первые страницы были посвящены рождению Дилана, радости, которую испытала его бабушка, встретив своего второго внука. Она писала о том, как счастливы Ричард и Оливия со своей маленькой, но растущей семьей.

Свет становился ярче по мере того, как Кэтрин читала, впитывая, как губка, ежедневные подробности ранней жизни Дилана.

Чтение о его семье заставило ее почувствовать себя ближе к нему. Она улыбнулась, обнаружив, что его первым словом было «нет». Не удивительно. Дилан, вероятно, родился с сильным чувством собственного мнения. Он всегда знал, чего хочет, и всегда добивался этого, иногда рискуя разозлить отца, но все это, очевидно, пришло позже. Конечно, в те первые несколько лет никаких упоминаний о проблемах в семье не было — по крайней мере, не о тех, о которых его бабушка хотела бы написать.

— Что ты делаешь?

Она с удивлением подняла глаза и увидела проснувшегося Дилана, с темной щетиной и раздраженным хмурым взглядом он выглядел явно сексуально.

— Читаю.

— Никак не можешь оставить мое прошлое в покое?

— Это оно не оставит в покое меня. — Закрыв дневник, девушка встала и села рядом с ним на кровать. — Кажется, мне снова приснилась твоя мама. Сцена была также на фоне пляжа. Кто-то строил замок из песка. Она испытывала всепоглощающее чувство горя, потери, предательства. Ее семья была разрушена.

На шее Дилана бешено запульсировала жилка.

— Семья распалась из-за нее, Кэтрин. Это она ушла. Она не осталась и не боролась.

— Она была не такой сильной, как ты.

Дилан провел рукой по волосам. Выдохнул.

— Я тоже не был сильным. Но не бросил отца. Не убежал. Я оставался до тех пор, пока он меня не выгнал. По всей видимости, смелости уйти у нее хватило. Больше я ничего не знаю. И не знаю, почему она у тебя в голове.

— Мне кажется, ответ должен содержаться в дневнике.

Он долго смотрел на нее, нахмурившись еще сильнее.

— Равино не стоит за этим, не так ли?

— Я не чувствую с ним никакой связи, — призналась Кэтрин. — Но я никогда с ним не встречалась, так что, возможно, причина именно в этом.

— Ты и с моей матерью никогда не встречалась, но ее образ регулярно возникает у тебя в голове. Почему не Равино?

— Я не могу ответить на этот вопрос.

— А я могу. Потому что он тут не при чем. Это мой отец, — сказал Дилан, покорно пожав плечами. — Это должен быть он. Это его план. Возможно, он использовал Эрику, потому что знал, что она была моим источником и что ее можно легко подкупить. Это он вычислил, что я в доме бабушки. И не убил меня только потому, что еще не готов к тому, чтобы я умер. Он хочет сделать со мной что-то еще. Или, чтобы я узнал что-то еще.

Кэтрин слушала, как Дилан распутывает переплетение нитей в своей голове. Она была согласна с его оценкой того, что происходило до сих пор, но думала, что он упустил важную деталь, просто не знала, какую. Когда Дилан, наконец, замолчал, она спросила:

— Ты голоден? В брошюре мотеля я прочитала, что здесь подают бесплатный завтрак. Я могла бы спуститься и принести тебе выпечку и чай/кофе.

— Я не хочу, чтобы ты куда-нибудь ходила без меня. Это слишком опасно. Дай мне одеться. Тогда мы пойдем вместе.

Без малейшего намека на смущение Дилан обнаженным встал с кровати и направился в ванную. Он уже собирался закрыть дверь, но высунул голову из проема.

— В следующий раз не принимай душ без меня. Этой ночью мне снились собственные сны, и в них были ты, я и очень скользкое мыло.

Ее желудок сжался от образа, созданного его словами, и девушка почти поддалась искушению раздеться и снова принять душ, но Дилан уже закрыл дверь. Хотя, скорее всего, это было к лучшему. Наступил новый день, и им нужно сосредоточиться на том, чтобы остаться в живых.

Пока Дилан принимал душ, она вернулась к чтению. Бегло пробегая глазами по страницам, раздосадованная пересказом Рут подробностей собственной жизни. Она никогда не знала никого, кто бы так тщательно записывал каждый разговор, каждый неприятный момент, каждую мелочь, совершенную ее детьми или мужем, отчего радовалась или грустила. И все же, с другой стороны, было приятно так близко взглянуть на жизнь женщины, которая, вероятно, никогда больше не сможет рассказать ни одной из своих историй. Они навсегда останутся в дневниках ее памяти.

Когда Кэтрин пролистала еще несколько страниц, из дневника выпал конверт. У нее перехватило дыхание. Инстинктивно она знала, что это то, что она искала.

Прежде чем она успела открыть его, из ванной вышел Дилан в полотенце, обернутом вокруг бедер. Он остановился, нахмурившись, когда его взгляд упал на конверт в ее руке.

— Что это?

— Не уверена. Я как раз собиралась посмотреть.

Лицо Дилана напряглось. Он выглядел так, словно хотел выхватить конверт у нее из рук и сжечь его, но не пошевелился, и Кэтрин отдала ему должное за то, что он не поддался страху.

Девушка вытащила сложенный листок бумаги и выцветшую фотографию. Сначала она посмотрела на фотографию. На ней была компания людей, сидящих под большим пляжным зонтиком. Четверо детей, — два мальчика и две девочки, — две женщины и мужчина. Маму Дилана она узнала по свадебной фотографии, и, конечно же, там был Дилан, светловолосый и загорелый, с красным ведерком и оранжевой лопаткой в руках.