Страница 20 из 68
— Прекрати на меня таращиться, — попросил он ее.
— Я заставляю тебя нервничать. Но не мой взгляд тебя расстраивает. Кто тебя ненавидит, Дилан? Кто-то, кто довольно близок к тебе, — добавила она. — Скажи мне. Я в любом случае узнаю.
И ведь точно узнает! Он может быть и не купился на ее экстрасенсорные способности, но в том, что она довольно проницательна, сомневаться не приходилось. В конце концов, он ответил:
— Есть только один человек, кто ненавидит меня, и это мой отец. Но ведь смешно думать, что он потратит свое время, пытаясь подставить и обвинить меня в убийстве.
— Твой отец? Теперь ясно, почему ты не хотел говорить.
— Потому что он не причастен.
— Как думаешь, почему он тебя ненавидит?
— Я не думаю, я знаю, — твердо заявил он. — Ричард Сандерс никогда не притворялся, делая вид, что любит меня. Если уж на то пошло, то до шестнадцати лет, пока я не мог дать отпор, он выбивал из меня дерьмо. А затем он выгнал меня из дома, положив конец нашим недоотношениям.
— Это ужасно.
— Да уж, хорошо мне не было, — процедил Дилан сквозь губы. Он действительно не хотел говорить об отце. — К счастью, у меня был Джейк, иначе, я не думаю, что смог бы пережить собственное детство.
— Джейк защищал тебя?
— Насколько это было возможно. Он даже временами пытался брать на себя вину, но отец все прекрасно понимал. Он постоянно отрывался на мне.
— Ваш отец и на Джейка руку поднимал?
— Никогда не видел, чтобы он хоть раз ударил Джейка, но это не значит, что он не манипулировал им или находил способы заставить его чувствовать себя плохо. И все же именно я был главной целью нашего отца. После того, как он выгнал меня из дома, я жил с Джейком. В то время он учился в Беркли, Калифорнийском университете, и снимал квартиру с ребятами. Я спал на диване, а еще поступил в ближайшую среднюю школу и каким-то образом сумел получить аттестат. Джейк сделал все, чтобы я тоже пошел в колледж, и это он платил за мою учебу. Он работал на двух работах, брал кредиты, при этом пытался получить собственное образование. Я не знаю, как он это делал. Он всего на три года старше меня, но он больше напоминал суррогатного родителя, чем брата.
— А еще кто-то в семье не пытался вмешаться и помочь тебе уйти от отца?
— Для всех все выглядело идеальным — Ричард Сандерс точно знал куда бить, чтобы не вызывать подозрений. Кроме того, он богатый, социально-ответственный и довольно образованный мужчина. Никто ни за что не поверил бы, что он использует ремень на собственном сыне. Однажды я попытался все рассказать своей учительнице. Она вызвала отца на встречу. Он лишь сказал, что я — патологический врун. Следующее, что я запомнил. — собственное наказание. После этого случая я больше никому ничего не рассказывал.
— И понятно почему.
В ее голосе не было шока, только грусть и усталость, напомнившие ему, что Кэтрин не привыкать к насилию. Вероятно, она видела и похуже, проживая в приютах и у приемных родителей. Но он не мог не задаться вопросом, какова ее история, хотя сомневался, что она расскажет ему. Она была такой же скрытной, как и он — точнее как обычно, молча поправил он себя. Но рядом с ней он почему-то становился довольно болтливым.
— Понятия не имею, почему я все это тебе рассказываю, — бросив на нее быстрый взгляд, громко высказался Дилан. — Обычно я не делюсь подобным.
— Ты рассказал, потому что тебе это было нужно. Не беспокойся, твой секрет в безопасности.
— Это не секрет, это просто та часть моей жизни, которая прошла… по крайней мере, я считал, что прошла.
Возможно ли, что его отец в ответе за его последние проблемы? Они не виделись больше года, а их последний короткий разговор произошел только потому, что они случайно столкнулись в ресторане, и Ричард не желал казаться плохим перед своими старыми друзьями, проигнорировав собственного сына.
Каждый из них проживал свою жизнь. Джейк даже не пригласил отца на свадьбу. Для них семья — они двое, за исключением их бабушки, когда она была в своем уме и понимала, что у нее есть внуки, а в наши дни подобное было редкостью. И вот теперь у Джейка своя семья с Сарой и их дочерью Кейтлин. Он продолжил жить, и это был единственный верный путь. Возможно, действительно наступило идеальное время, чтобы отец мог ударить его в спину. Джейка не было и некому было вмешаться, дабы помочь Дилану, — никто другой не стал бы показывать пальцем в отца.
— Что случилось с вашей мамой? — спросила Кэтрин, врываясь в его мысли. — Ты говорил, что она ушла, когда ты был еще ребенком. Но где она сейчас?
— Понятия не имею. В последний раз я видел ее, когда мне было семь. Она оставила нам записку, где писала, что ей жаль, что ей не нравится быть матерью, и она думает, что с Ричардом нам будет лучше. Она больше не возвращалась, а в доме отца ее имя превратилось в табу. Если бы я громко называл его, то мог быть уверен, что меня накажут. Поэтому я и держал рот на замке.
— И ты никогда не пытался найти ее? — поинтересовалась девушка.
Он услышал нотки любопытства в ее голосе, и знал, что это не имеет никакого значения, что последние лет десять он пытался найти правду касательно жизни других людей, совершенно игнорируя собственную.
— Я подумывал об этом, — пробормотал он. — Но прошло много времени.
— Почему? У тебя ведь есть ресурсы, связи. Почему ты все-таки не пытался?
Множество веских причин пришло ему в голову, но он сказал ту, которая была правдой — простой, обычной, не приукрашенной истиной.
— Потому что она бросила меня. Я не нужен был ей, она даже не интересовалась мной и моей жизнью. Так почему меня должна волновать она? — По какой-то причине он не мог лгать Кэтрин, хотя его болезненные слова звучали так будто шли из уст настоящего слабака.
— Верно подмечено.
— Было бы верным, если бы не звучало, будто я какой-то бесхребетный чувак, — проговорил он, раздражаясь на самого себя.
— Ты не трус.
— Да неужели? Я боюсь найти мать, что бросила меня двадцать три года тому назад. Кажется, выглядит трусливо.
— А что Джейк говорит?
— Он принял ее уход. Думает, отец усложнял ей жизнь, поэтому она и ушла… чтобы выжить. Он помнит, как наши родители часто ссорились, а мама постоянно плакала. Он более отходчив, нежели я.
— Странно, что она не забрала вас с собой, когда бросила вашего отца. Она же понимала, за какого человека вышла замуж, учитывая, что они все время ругались.
— Поэтому я и не могу ее простить, — признался Сандерс. — Она должна была забрать нас.
— Может она не могла. Ваш отец, судя по твоим словам, довольно жесткий и могущественный человек. Что если она не могла противостоять ему?
— В этом весь он. И, если честно, возможно, именно он и разрешил ей уйти, но запретил забирать нас. Хотя я не понимаю, почему он сделал так, чтобы я и Джейк остались с ним. Ему плевать было на то, что он отец, впрочем, как и она не стремилась быть матерью. Этим двоим не следовало заводить детей. — Он замолчал. — Скорей всего, потеря семьи сильно повлияло бы на его репутацию, а ведь его положение в обществе для него значит всё. Уверен, друзьям своим он сказал, что у моей матери был психоз или нечто в этом роде. Или, с*ка, он мог заявить, что отправил ее в психиатрическую больницу. Сомневаюсь, что он когда-нибудь признался бы, что она бросила его.
— Тогда он точно не стал бы тебя подставлять, — сказала Кэтрин, покачивая головой. — Окажись его сын в тюрьме — это был бы сильный удар по репутации.
— Вот именно. Поэтому и говорю, что это не он. Просто ты спрашивала о человеке, который так сильно ненавидит меня, что готов замучить, вот его имя первым и всплыло в мозгу. Значит, это кто-то другой, скорей всего, Равино.
— Наверное, да.
На несколько минут они замолчали. Дилан взглянул на Кэтрин, которая, задумавшись, смотрела в окно. Мужчина задавался вопросом, о чем она сейчас думает, что вокруг уголков ее глаз появились эти крошечные морщинки. Она была вся такой мягкой — с красивой кожей, нежными губами — и никаких резких линий. Она словно состояла из чувств и эмоций. Время от времени он видел намеки на уставшую циничную сторону, но холодность и безжалостность обходили ее стороной, лишь немного грусти — прямо как сейчас. Он очень хотел забрать ее грусть, нести бремя ее прошлого, которое она, казалось, несла, как утомленный солдат, но Дилан понятия не имел, откуда взялась боль, а она не желала ему рассказывать.