Между двух миров

— Я потеряла примерно цикл из сохранений, как ситтар по улью прошелся. Только это не магия, это называется — контролируемые перемещения. В академических кругах Адара это считается мифом, потому что выходит из их периодического поля зрения. Система тоже мыслит по учебнику, ее так запрограммировали.

— Я успел забыть, что ты из этих, — смеется Гедда, — которым везде мерещатся изначальные! Так по мнению твоего внутреннего профессионального параноика и фанатика круглой земли, тебя развоплотили с помощью (не)периодической таблицы и переместили в тело гайоли с его почти нулевой проницаемостью? И кто же на такое способен?

Твой ответ краток и очевиден:

— Я или скорее она, ну если у нас тут не завелся еще кто-то из изначальных! Ты фотографии смотрел? Печати видел? Систему спрашивал?

— Не определяет, — отвечает Гедда и задумчиво трет рыжую шерсть на подбородке, местами он уже вытер ее до ламинированного блеска. — И для протокола — это ничего не значит, состава преступления нет. На нашей стороне нет запроса на дознание, а девушки — проблема департамента полиции штата Монсель.

— Это значит, что печати из (не)периодической таблицы и потому система их не видит!

Гедда скептически фыркает.

— Можно я скажу? В Доме саты давно не соблюдают традиций, плевать хотели на иерархию чистоты, и ладно суатрэ, но они будто не верят в законы Творца и Конфигураций. А сама Надира превратилась в карикатурный персонаж на страницах газет — модификации, наркотики, оргии. Этот ком всего то и надо, что слегка подтолкнуть. Не удивлюсь, если тот же Халисс Рае давно мечтает отлучить ее от власти. А кауры распустили щупальца и хотят занять территорию на этом поле и потому втянули тебя в эту игру! А дело с избиением, просто попытка привлечь к заарам еще больше внимания! Мистификация! Деготь и перья! Попахивает херувимами!

— Спасибо, что высказался, но мои корни глубже твоих, Гедда, и про печати изначальных я знаю больше тебя, ты забываешь, одна из них сейчас на моей груди. И я уверена, вторая — превратила оболочку варлака — ратхи в пыль!

— Я не смею оспаривать глубину твоих корней, отта, — огромный вард опускает глаза, как провинившийся щенок. — Но это ты научила меня, что иногда за истиной не нужно нырять в черную глубину вод, чаще всего она на поверхности, там же, где образовалась жизнь — под лучами солнца. Ты меня учила — мотив и возможность. Ты знаешь ответ, он просто тебе не нравится.

— Фархад всего лишь инструмент! Оружие против меня!

Гедда кивает, но ты видишь, что он не согласен.

— Никто кроме него не смог бы оказаться так близко. Я проверил записи, в палату никто не входил, ни склеек, ни помех нет, камеры ты явно остановила сама. Подумай, Фархад знал про твою одержимость изначальными, и у него была возможность и мотив.

Ты хочешь спорить, но сил нет. Что если Гедда прав, а ты просто не хочешь посмотреть истине в глаза? Если все это никак не связано с королевой и изначальными, а ты просто одержима страхом? Если пытаться быть объективной, то стоит обратить внимание на потерю памяти Фархада, печати обычно оставляют следы и на жертве, и на преступнике. При таком мощном выбросе энергии иначе и быть не может.

— Вот поэтому я не понимаю эту политику воздержания от телесных наказаний, — говорит Гедда. — Творец накажет, говорят они, но при этом вводят мораторий на отлучение от плоти!

— А тебе бы все только наказывать! Все еще ходишь на лекции Альберта Риссона? — спрашиваешь ты, внутри шевелится чувство, похожее на ностальгию. Тоска, по ушедшим временам. По временам, которые можно вернуть в любой момент, сесть и пересмотреть заново, потому что в мире бесконечной сущности Творца и Конфигураций, все записывается в инсайт. А если тебе заглянуть в инсайт Фархада? Бюрократия превратит поиск истины в кошмар, но зато ты будешь знать.

— Я давно защитился! А немед Риис теперь работает на корпус Дознавателей, — Гедда делает глоток чая. — Давай поговорим про твою новую оболочку, выглядит плохо. Где ты ее взяла?

Гедда продолжает говорить насмешливо, это раздражает, но ты пока терпишь.

— Джейн Доу, возможно, четвертая жертва избиения, я нашла печать внутри ее оболочки. Теперь она в моей груди. Нанесена печать ювелирно, поверх искусственной опухоли, какой-то терпеливый садовод ее сначала долго выращивал. Я такого никогда не видела. Печать эта, возможно, предназначалась Халиссу Рае.

— Сложно как то, странный способ развоплощения.

— А речь о развоплощении и не идёт, речь идет о памяти. Кто-то не хочет, чтобы у Халисса была следующая жизнь. Эти печати прижигают корни, память после такого даже молитвой Творцу не соберёшь!

— Хорошо, раз ты настаиваешь, — тяжело вздыхает Гедда. — Дано — изначальные печати, в которые верит только первая глашатая Королевы, ведь существуют они только в памяти ее бездонного колодца. Печати эти вдруг появляются в мире, где на сто тысяч человеческого населения приходится один неведомый, и то, этот неведомый, скорее всего в магию не верит. Что в таком случае говорит статистика? А здравый смысл?

— Бывшая глашатая.

— Где ты видела бывших глашатаев королевы?

— Каждый день в зеркале вижу.

Гедда снимает очки, бросает их на стол, откидывается на спинку кресла и скрещивает руки на груди, кресло под ним стонет.

Он начинает терять терпение.

А веру похоже давно потерял.

— И мы снова упираемся в мотив. В чем смысл? Как ты это все связываешь между собой? Кому нужно уничтожать память Халисса? Или Надиры? Опустим твой статус бывшей глашатай, но кто осмелился бы напасть на консула гвардии Ее Величества? А вот у Фархада, как мы оба знаем, есть причины превратить тебя в горстку пыли, у кого-то еще они есть? Может ты нарушила закон и это суатрэ — говорит Гедда, — наша истина из Эпохи Каддаров? Даже если допустить такую мысль… разве она может обратиться против тебя? Против нее. Ты сама то суатрэ, кстати, хоть раз видела?

— Не видела, нет ни одной ссылки или отголоска внутри колодца, словно она и правда миф, — говоришь ты. — Но знание Творца превыше памяти. И сейчас это не важно, даже будь суатрэ здесь, дознание — наша ответственность. Мы задаем вопросы и ищем ответы. У нас есть четыре жертвы, девушки, все связаны с Халиссом Рае, — вычленяешь ты факты из массы допущений. — Нет, три девушки связаны с Халиссом, а четвертая вероятно связана, ее личность пока не могут установить. Есть печати, природа которых неизвестна. Есть бывшая глашатая королевы, одна штука, чью оболочку развоплотили, а сущность переместили в тело гайоли без ее ведома. Сноска: официальная наука возможность такого перемещения яростно отрицает и называет магией.

— Ну что ж, с глашатай мы считай поговорили, теперь надо с Халиссом поговорить, — почти с облегчением вздыхает Гедда.

— Хочу использовать эту оболочку! Вдруг ее кто узнает? — говоришь ты. — Поможешь с приглашением на бал?

— А королевскую печать ты куда спрячешь? Ересью несет за версту… Я ее за три квартала учуял. И заары учуют.

— У консула королевы есть право конгрегации, на него и буду ссылаться. Это мое право по закону.

— Все еще бросаем тени на ветер? Что мешает тебе войти через парадный вход? Вернись обратно в инкубатор! Я правда не смею оспаривать глубину твоих корней, но ты кажется не понимаешь, что мир изменился! В то, что глашатая способна менять оболочки, по щелчку печати, верят только фанатики! Даже отъявленные каноники уже перестали делать на этом акцент в своих проповедях! Я тебя слышу и верю, что ты это ты, но я и набат Сато Рау слышу! И знаю, что суатрэ это не миф! В тебя скорее поверят гайоли, чем неведомые, для нынешнего поколения корней, даже твое воплощение — сказка, рассказанная на ночь. Анна Индира Ксарави, Первая глашатая королевы Адара — это книга на самой глубокой полке, только там твое имя еще пишут с большой буквы. Подумай и вернись домой, получишь новенькую, с биркой, оболочку и традиция снова будет на твоей стороне! Все двери откроются и ты сможешь поговорить с кем захочешь! Я могу стать вместилищем для твоей сущности, если беспокоишься о конфиденциальности, то есть третья поправка о защите информации.