Три мести Киоре

Ниира закончила быстрее Афраньи, которая наверняка даже в мыслях тараторила, стараясь как можно больше всего уложить в одну молитву. Баронета обвела взглядом огромное, холодное помещение, тени монахов у стен… И совершенно не заметила, когда открылась алтарная.

— Не должен ли я указать вам путь?

Мягкий голос обнял душным одеялом, а сбоку, совсем рядом, возникло лицо первосвященника. Ниира покачнулась, и хрупкая рукоять зонта из резной кости брызнула осколками. Упасть не дал поймавший ее первосвященник, но девушка тут же отпрянула от него.

— Вам плохо?

— Ниира! — раздалось одновременно с двух сторон.

Баронета качнула головой, отступая еще на шаг от первосвященника.

— Простите. Я задумалась, а это, — она посмотрела на лежавший у ног зонт, — лишь досадная случайность.

— Ваша рука, — первосвященник указал на нее, и Ниира перевела взгляд.

На белой перчатке проступили капли крови.

— Идите за мной. Не стоит оставлять раны без должного внимания.

Афранья, сверкая глазами, подтолкнула подругу идти за первосвященником. В темном коридоре пристройки, куда вела дверь, горели свечи.

— Нам не туда, — позвал ее мужчина, когда Ниира чуть не свернула к первой двери. — Сэф не будет рад прерванной исповеди.

Девушка покраснела, опустив взгляд на мягко сверкавший мозаичный пол. Первосвященник отвел ее в другую комнату, являвшуюся неким подобием кладовки. На полках лежали свитки и перья, запасы свечей, стояли какие-то разнообразные по цвету и форме стеклянные баночки. Первосвященник взял несколько, нашел какую-то тряпицу, после чего прислушался и улыбнулся:

— Нам повезло, исповедь закончилась.

Ниире пришлось разворачиваться в тесном помещении и выходить следом за служителем, чтобы в коридоре мгновенно поклониться кардиналу.

— Сэф, позволите помочь этой девушке? Она поранилась в нашем Догире…

Ниира выпрямилась, чуть повернув руку, ровно настолько, чтобы кардинал увидел пару кровавых пятнышек на перчатках. И, как ни странно, вблизи кардинал выглядел еще благообразнее, чем издалека. Или же в том виноват теплый свет в помещении?

— Дитя, надо быть осторожнее. Заходите.

Комната освещалась не в пример лучше кладовки. Первосвященник поставил баночки на стол, кардинал сел в кресло, наблюдая, как тот смочил тряпицу чем-то остро пахшим из одной склянки, а после быстро протер девичью ладонь.

— Как так получилось? — спросил кардинал.

— Я слишком сильно сжала рукоять зонта, — ответила она и покраснела.

Первосвященник же открыл другую баночку, откуда зачерпнул медового цвета мази, которую стал аккуратно и нежно втирать в дрожавшую ладонь. И то и дело пальцы нечаянно соскальзывали на запястье, под кружевные манжеты…

— Что же тебя так напугало?

— Сэф, я просто задумалась. Знаете, в стенах Догиров так и тянет подумать над вечным, над карой за грехи.

— Ты слишком юна для таких мыслей, — кардинал мягко улыбнулся, совершенно по-отечески, и не ответить ему тем же было невозможно. — Что мог сотворить ребенок, подобный тебе?

Губы баронеты беззвучно шевельнулись, и именно в этот момент пальцы первосвященника опять скользнули на запястье. Ниира отвернулась от кардинала.

— Благодарю, лао, — произнесла она, мягко забирая свою руку из чужой хватки. — Благодарю, сэф, — поклонилась кардиналу. — Думаю, подруга уже заждалась меня.

И, дождавшись кивка кардинала, покинула помещение, а затем и алтарную, чтобы угодить точно в объятия Афраньи.

— Всё в порядке, — успокоила она подругу. — По домам? У меня что-то болит нога. Что? Нет, я найму экипаж. Ты же за городом живешь, да?

Получив очередное приглашение в гости, Ниира улыбнулась и попрощалась. В сумочке, что висела на запястье, были последние серебрушки, которых хватило бы два раза проехаться на двуколке.

Душный воздух намекал, что ливню — быть. Придерживая выданную первосвященником тряпицу, смоченную лекарством, Ниира тряслась в двуколке, поглядывая на дорогу. Мосты, широкие и узкие улицы, каменные дома с острыми крышами наполняла спешка, суета, крики — город, казалось, сходил с ума, предчувствуя бурю. На горизонте мелькали всполохи молний, духота становилась невыносимой. Она поправила воротничок платья, хотя с радостью бы избавилась и от него, и от корсета. Волосы выбились из пучка и прилипли к вискам, а ладонь всё еще неприятно ныла. Двуколка тряслась и тряслась, изредка попадая колесом в лужу, и тогда мелкие крапинки грязи оседали на рукаве. Извозчик то и дело свистел кнутом, поскольку старая кляча едва тащилась, собирая за собой пробку. Ярче засверкали молнии, послышались тихие раскаты грома. Двуколку тряхнуло, и девушка в последний момент успела вцепиться в борт, чтобы не вылететь на дорогу. Извозчик выругался и спрыгнул на землю.

— Колесо сломалось, — проскрипел он не хуже своего экипажа. — Придется чинить.

Подав руку мужчине в вязаных перчатках без пальцев, Ниира спустилась на мостовую. За спиной находилось похожее на древний замок здание Особого управления. Молнии сверкали все ярче, отражаясь в черных зевах окон, а двери гулко стучали, вторя раскатам грома. Стоило подумать о дожде, как он хлынул с неба и на баронету, и на ругавшегося извозчика, и на весь Тоноль.

Ледяной дождь прогнал духоту и остудил голову в первое же мгновение, а дальше пришли холод и сырость, от которых хотелось спрятаться где-нибудь в тепле. Ниира печально наблюдала, как извозчик чинил колесо, ощущала, как вода пробиралась к самому телу. Вспышки молний, грохот грома, опустевшая улица с потоками воды и новыми лужами… Спрятаться было негде — не в Особое управление же идти! Она покачнулась, сильнее обхватывая собственные плечи — платье промокло насквозь, и на ветру стало очень холодно.

Мысль постучаться хоть бы и в тюрьму перестала казаться ужасной. Должны же там где-то отдыхать служащие? Могут же они, в конце концов, ненадолго дать кров баронете!

— Уважаемый, как скоро почините? — подошла она к извозчику, сильно припадая на больную ногу.

Тот повернул к ней угрюмое лицо с обвислыми усами и пробурчал что-то ругательное. Ниира не успела ответить, как перед ней выпрыгнул подросток в черном и поклонился:

— Прошу прощения, но мой начальник желает знать, не нужна ли вам помощь, высокая госпожа? А если нужна, то предлагает зайти в здание.

— И кто твой начальник? — с тоской спросила баронета, заранее понимая, что отказаться не сможет.

— Герцог Хайдрейк, глава Тайного сыска!

— Веди, — вздохнула Ниира.

Особое управление внутри оказалось менее страшным, чем снаружи. Полутемные коридоры, множество суровых мужчин в форме — какие это всё пустяки по сравнению с грозой, сыростью и холодом! Мальчишка-помощник стремился убежать, постоянно забывая о хромоте девушки, но одергивал себя и возвращался к степенному шагу. На Нииру не оглядывались, приняв за жертву преступления — таких здесь в сутки десять ходит.

Хромота заставила девушку остановиться у доски с портретами разыскиваемых преступников, переждать новую боль. Чтобы отвлечься, Ниира изучила изображенные лица — среди страшных образин убийц там было лишь одно красивое, мужественное лицо с родинкой над левой бровью, которому приписали какую-то крупную махинацию с акциями железнодорожной компании.

— Как вас представить? — спросил мальчишка в темной приемной, взявшись за дверную ручку.

Через несколько светских фраз Ниира грелась у пылавшего камина, находившегося с противоположной от шкафов с папками стороны. Она любезно отказалась от кресла, пока не обсохнет — зачем портить дорогую мебель, за которую не можешь заплатить? Жар пламени дарил настоящее наслаждение, на фоне которого меркла мрачная атмосфера кабинета вкупе с угрюмым хозяином, не обращавшим на гостью ровно никакого внимания. Он изредка звал помощника, осыпал его приказами и снова погружался в молчание.

— Вам точно удобно стоять? — спросил герцог, отложив очередную папку.

Кажется, у него в делах настал перерыв, поскольку он сложил руки на столе и посмотрел на Нииру.