Бессмертное обещание (ЛП)

— Алло. — Уверена, я говорю, как безумная, потому что такой себя и чувствую.

— Кто это? — На другом конце провода раздаётся низкий мужской голос, который я узнаю.

— Клэр. Это Клэр.

Вздох на другом конце провода вызывает страх.

— Сработало?

— Что? Это Маттиас?

— Он обратил тебя. Он обрёл свою пару. — Маттиас не отвечает на мой вопрос, вместо этого сосредотачивается совсем на другом.

— Да, это очень романтично. — Я пытаюсь скрыть раздражение.

— Где он?

— В данный момент — мёртв. Я ему шею сломала.

— Какого хрена? Зачем?

— Он пытался меня убить. И себя в процессе.

— Не понимаю.

— Ведьма. Прокляла нас. Когда мы прикасаемся, у него появляются ожоги. И он потерял контроль — голод взял верх. Я не знаю, что делать.

— Где ты? — Затем испускает тяжёлый вздох. — Неважно. Я пришлю кого-нибудь. Только не выключай его телефон.

Я киваю, и он вешает трубку. Затем я принимаюсь ждать, и протягиваю руку, чтобы смахнуть грязь с лица Брандта, но останавливаюсь в миллиметре от кожи. Я снова причиню ему боль. Я наблюдаю за продвижением Луны по небу, пытаясь набраться сил и решимости. Если придётся причинить Брандту боль, чтобы спасти его от солнца, я это сделаю.

— Что за чёрт? — Голос Лукаса Блэкторна — желанный звук, и когда он приближается, сердце радостно бьётся.

— Ведьма. Она…

— Прокляла тебя за убийство её сына. Знаю.

— Откуда?

— Маттиас звонил. — Он поднимает Брандта и закидывает на плечо. — Кроме того, думаешь, я не знаю, что происходит в местном ковене? Они — наши самые большие союзники и самые большие угрозы в красивой упаковке.

— Я не знала, что делать. Он не прекращал попыток… съесть меня.

Лукас ухмыляется и кивает.

— Правильно сделала. Он убил бы и тебя и себя.

Знаю, но рада, что он поддержал мой выбор.

— Как нам всё исправить? Он почти свихнулся.

— Ну, прежде чем он проснётся, нужно связать его. — Он продолжает идти по лесу, а я следую за ним. — Затем пойдём к ведьмам.

Я сглатываю комок в горле, когда мы приближаемся к парадному крыльцу дома.

— Точно, к ведьмам.

— Не волнуйся. Ты уже проклята. Больше они уже ничего не смогут тебе сделать.

Лукас пинком распахивает дверь и направляется прямо в подвал. Ступеньки скрипят на каждом шагу, и на сердце у меня становится тяжело при виде клетки в углу. От прутьев исходит резкий металлический запах серебра.

— Зачем это здесь?

Он бросает на меня взгляд, а затем пожимает плечами.

— Никогда не знаешь, когда вампира нужно будет обуздать. Солнечные ожоги, безумие, жажда крови. Возможно всё, что угодно.

— Солнечные ожоги? — Звучит ужасающе.

— Не переживай. Это не влияет на созданных вампиров. Только на рождённых.

— Что?

Брандт стонет, когда Лукас открывает клетку, и у меня сжимается в груди. Мысль о том, что моя пара страдает из-за меня, причиняет физическую боль. Но в момент, когда Лукас укладывает Брандта на раскладушку, я знаю, что это правильный выбор. В глазах моей пары нет ничего, кроме голода. Лукас захлопывает дверь и запирает её на серебряную цепочку, как раз когда Брандт делает выпад.

— Отдай мне мою пару, — рычит Брандт, сжимает прутья и шипит, когда серебро обжигает кожу. — Она мне нужна.

Лукас стоит между нами, не давая мне подойти ближе.

— Брандт, мы делаем это для твоего же блага.

— Лжец. Ты пытаешься забрать то, что принадлежит мне. Ты хочешь её себе. Так вы, Блэкторны, всегда поступаете. Забираете то, что хотите, не заботясь о том, что может случиться.

От этого Лукас напрягается, и воздух вокруг становится тяжёлым от разочарования.

— Тебе лучше всех известно, что я не беру то, что хочу. Иначе меня тут не было бы. А теперь мы с Клэр уходим, чтобы найти способ избавить тебя от проклятия, прежде чем ты убьёшь и себя, и её.

— Блэкторн, держи руки подальше от моей пары.

Я ощетиниваюсь от чистой ненависти в голосе Брандта. Это не из-за беспокойства за меня, а звук абсолютного собственничества.

— Я не твоя собственность, — огрызаюсь я. — Если не захочу, чтобы он прикасался ко мне, так ему и скажу. И если бы он осмелился ко мне прикоснуться, остался бы без рук. Всё ясно?

Я смотрю на Брандта с необузданным вызовом в глазах.

— Клэр, ты нужна мне, — говорит он. — Без тебя плохо и всё болит. — Он придвигается ближе к решётке, и на этот раз, когда серебро обжигает кожу, не вздрагивает. Затем глаза, которые были полностью чёрными, возвращаются к естественной красоте и расширяются по мере того, как приходит осознание, где мы находимся. Он пятится от решётки, прищуриваясь, и выдавливает слова через пересохшее горло. — Убирайся отсюда, пока безумие не поглотило нас обоих.

Мне не нужно повторять дважды. Развернувшись, я поднимаюсь по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, пока позади остаётся только тяжёлая дубовая дверь. Брандт прав. Безумие внутри меня. Я чувствую, как оно свернулось клубочком в глубине сознания в ожидании. Шаги Лукаса по скрипучей лестнице в подвале эхом отдаются в голове, но я больше сосредоточена на мужчине, которого покидаю. Мужчину, которого я собираюсь спасти. Брандт, возможно, и спас меня от смерти, когда мы впервые встретились, но я собираюсь спасти его и дать нам то, что он мне обещал. Вечность.

Глава 13

Клэр

— Как нам это остановить? — спрашиваю я у Лукаса.

Он выгибает идеальную бровь.

— А ты как думаешь? Поговорим с ковеном. У нас с Норой… своя история. Она нам поможет.

— Нора?

— Лидер сестёр Владычицы Озера.

— Сколько ведьм всего в мире?

Он качает головой и вздыхает.

— Количество постоянно меняется. Уверен, их было бы гораздо больше, если бы пуритане, страдающие пироманией, не охотились на ведьм, как на собак.

— И у тебя с ними хорошие отношения? С ковеном этим?

Он слабо пожал плечами.

— Не сказать, что хорошие… скорее терпимые, но не думаю, что они сейчас затачивают колья.

— Но я убила сына Теи.

— Да.

— Тебе не кажется, что они немного разозлятся, если мы придём и потребуем снять проклятие?

Он смеётся и пощипывает переносицу, что выдаёт его разочарование.

— Слушай, я мог бы оставить тебя самой во всём разобраться. Мог бы не помогать. Но у этих ведьм есть кое-что, что нужно мне, и если я смогу проникнуть в ковен, заберу это.

— А, понятно. То есть ты увидел в этом возможность что-то у них украсть?

— Ты хочешь исцелиться или нет? Вариантов не много. Тея убьёт вас этим проклятьем.

Я стискиваю зубы и бросаю взгляд на дверь. Я слышу, как Брандт кричит от ярости, и звон прутьев его клетки. Я живо воображаю, как он врезается в клетку, пытаясь вырваться, несмотря на то, что серебро обжигает.

— Хорошо. Когда пойдём?

Лукас смотрит в окно.

— Уже почти рассвет. Нам придётся отправиться туда с наступлением темноты.

— Но… что, если она вернётся?

Он выгибает брови.

— Сделай то, что сделала с её сыном. Или молись, чтобы она покончила с тобой и оставила вас с Брандтом убивать друг друга.

С этими словами Лукас Блэкторн поднимается по лестнице, напевая себе под нос, будто в клетке в подвале не заперт сумасшедший вампир. Я остаюсь внизу, не в силах уйти от мучительных криков Брандта. Он зовёт меня снова и снова. Кто-то должен быть там. Кто-то должен его утешить. И когда солнечный свет начинает просачиваться в окна, я делаю то, чего не должна — приоткрываю дверь в подвал и осторожно спускаюсь по лестнице.

— Клэр, что ты делаешь? — Голос Брандта вновь нормальный.

В глубоком резонансе нет и намёка на маниакальное желание. Неужели я всё это выдумала? Но красные ожоги на руках и груди доказывают, что нет.

Я смотрю на лестницу.

— Солнце встаёт.

— Ты должна быть в одной из спален.

— Я хочу быть здесь. Мне нужно тебя видеть.

Он качает головой.