Страница 8 из 14
Девчонка разозлилась не на шутку и уже собиралась ударить меня, когда к ней подошла девочка поменьше. Она стала между нами и что-то тихо сказала, а потом повернулась ко мне, ласково погладила по плечу и мирно заворковала, указывая на дверь. Нежно взяла меня под локоть и сделала аккуратный шаг к выходу. Я пошла с ней. Грех не пойти с единственным нормальным здесь человеком. Я надеялась, что нормальным. Это еще не точно. Мы прошли с ней по коридору, спустились на первый этаж по лестнице и снова шли по коридорам, пока не оказались в огромной ярко освещенной зале с множеством столом. За столами сидели дети, в воздухе пахло едой.
Ласковая девочка отвела меня к свободному столу, отодвинула стул и предложила сесть, а сама отошла, но вскоре вернулась с двумя тарелками с едой. Одну поставила передо мной, другую рядом. Видимо для себя, и снова отошла. Я решила расслабиться ненадолго и поужинать. На тарелке лежала каша с котлетой и пахло все это довольно вкусно.
Ко мне подбежали мальчишки и закружили вокруг впятером. Они толкали меня и смеялись. А один из них был из тех, кто раздевал меня недавно. Его дружки рассыпались в громогласных взрывах хохота в ответ на его слова. Хорошо, что я не понимала их слов. Он поднес свою морду, иначе не скажешь, вплотную к моему лицу, что-то выплюнул и попытался схватить за грудь. От унижения я не могла дышать. Я скрючила пальцы на манер птичьих и ударила его по лицу. Не сильно, желая не вырубить, но ударить обидно, расцарапать его наглую рожу. Мне это удалось. Он завыл, схватился за лицо и отскочил от меня. Его дружки испуганно глазели на него, застыв с раскрытыми ртами. Но он быстро пришел в себя. Отнял руки от расцарапанной щеки и широким шагом подошел ко мне.
Глава 5
Я втянула голову в плечи, ожидая удара. Но мальчишка только плюнул в мою тарелку, развернулся и, громко ругаясь, пошел прочь. Его стая последовала за ним.
Я едва успела выдохнуть, подняла глаза и увидела, что ко мне идет надзирательница. Когда кажется, что хуже уже быть не может, всегда выясняется, что может быть еще хуже. Девчонка которая привела меня сюда, села рядом и поставила на стол два стакана с чаем. Да… Ужин явно не задался. Надзирательница остановилась возле меня и рассматривала как диковинную зверушку. Под ее тяжелым взглядом я напрочь забыла про еду. Темноволосая заговорила со мной, как будто до нее никак не могло дойти что я не понимаю ни слова.
– Освоилась? Поняла наши порядки? Ну что? Как тут дела с этой ненормальной? – спросила она, скосив глаза на девочку рядом. Та ответила:
– Она вполне нормальная, просто не понимает нас и…
– Что и? Говори нормально, не мямли! – каркнула надзирательница.
– Я думаю, она нас боится, Ирина Александровна, – тихо добавила девочка и опустила взгляд.
– Что за чушь ты несешь? Чего нас бояться? Мы ее приютили, дали крышу над головой. Она шарахалась по подъездам. Еду… – тут надзирательница заметила что я не ем, подвинула ко мне тарелку и приказала. – Ешь, давай.
Я ее поняла. Но не была настолько голодна, чтобы есть еду, в которую плюнул тот пацан. В конце концов, уже сегодня обедала. Я покраснела и уставилась в стол, стиснув зубы. Вся столовая глазела на нас. Я кожей чувствовала все эти пристальные взгляды. И сказать, что мне было не по себе это ничего не сказать.
– Ешь, я сказала! – прикрикнула надзирательница и повернула голову к девчонке рядом. – Я думаю, она просто тупая!
– Но Сашка плюнул в ее еду! – возразила девочка.
– И что теперь? Теперь, может, прикажешь выкинуть хорошую еду? Из-за того что вы идиоты поссорились? Она должна пожрать. Нечего мне тут голодовки устраивать!
Надзирательница обошла стол, встала сбоку и подтолкнула мою голову к тарелке. Я дернулась, вырываясь. Тетка ловко переставила руку и прижала меня к столу, норовя воткнуть носом в еду. Я задела кашу лицом и только тогда смогла вырваться, соскользнув со стула. Отовсюду доносились смешки. Вытерла нос и злобно уставилась на надзирательницу. Я взбесилась. Ярость во мне клокотала и придавала столько силы, что мне казалось могу щелчком пальцев взорвать этот мир. Но вместо этого схватила тарелку с кашей и запустила в ненавистную тетку. Попала ей прямо в грудь. Содержимое частично прилипло к ее кофте, а остальное упало на пол вместе с тарелкой, которая остро звякнула и разлетелась на кусочки.
Сила сразу куда-то исчезла, вместе с яростью, уступив место едкому отупляющему страху. Сразу повисла тишина. Мир, словно замер, ужаснувшись моему деянию. Как будто это я повела себя неадекватно. Как будто это я ненормальная. Как будто это не надо мной издевались и унижали прилюдно. Люди такие лицемерные твари в большинстве своем. Им так хорошо удается играть этот отвратный спектакль, в котором кому-то дозволено все, а кому-то ничего, что невольно начинаешь сомневаться в своей адекватности и думаешь, а не перегнул ли ты палку.
Я поняла, что теперь и вовсе поплачусь. Но немного-то я и потеряла. Ведь со мной и до этого не обращались по-человечески. Надзирательница ударила меня по лицу наотмашь. Я только успела чуть отвернуть голову в сторону, что смягчило удар. Меня за всю жизнь столько не били, сколько в этом мире за несколько дней. Надзирательница схватила меня за волосы и потащила через весь зал к выходу. Я пыталась вырваться. Пыталась изо всех сил, но все мои попытки оказались бесполезными. Она была намного сильнее и управлялась со мной как кошка с мышкой. Так мы и покинули столовую под многочисленными взглядами детей. Это было унизительно.
Моя гордость пострадала сегодня уже так сильно, что мне хотелось умереть. Но перед этим еще убить эту тварь, которая тащила меня по коридору. И орала на меня. Как можно быть такой злобной мразью? Что я ей сделала, в конце концов?
Надзирательница притащила меня в маленькую комнатку без окон, втолкнула туда и захлопнула дверь. Я осталась в полной темноте, взаперти. Но если это наказание, то она просчиталась, сейчас такое уединение меня только порадовало. Я села на пол и оперлась спиной о холодную стену. Судя по всему, это была кладовка. Я пыталась думать, но мысли разбегались, отказываясь собираться в стройный план побега, например. Меня душили эмоции пережитого. Перед внутренним взором мелькали картины сегодняшних унижений. Одна за одной они сменяли друг друга причиняя невыносимую душевную боль, от которой невозможно сбежать, как не пытайся. Я винила себя. За то, что оказалась слишком слабой, слишком трусливой и не смогла ничего противопоставить своим обидчикам, не смогла дать им отпор. Вот там, можно было поставить ему подножку. Вот тут, можно было схватить стул и запустить в надзирательницу. Картинки того как я могла прожить этот день намного успешнее долго мучили меня. Пока я, вдоволь наревевшись, не заснула обессиленная, свернувшись клубочком прямо на полу.
Меня разбудил тихий скрежет отодвигаемого снаружи засова. Все-таки спать чутко я научилась давно. Этому быстро учишься, когда хочешь выжить и постоянно чего-то боишься. Точнее кого-то. Дверь приоткрылась, а я уже стояла, прижавшись к стене, готовая ко всему. В комнату вошла та девочка, что пыталась еще недавно помочь мне, и я немножко расслабилась. Ночная гостья оставила дверь приоткрытой и мне удалось ее рассмотреть в слабом свете льющемся из коридора. К тому же мои глаза привыкли к темноте. Девочка же никак не могла меня разглядеть. Раздался щелчок и маленькая штуковина у нее в руках взорвалась ярким светом, лучом ударившим в стену рядом. Девчонка повела рукой и луч света переместился, ослепив меня. Она приложила палец к губам и прошептала:
– Не пугайся, я хочу помочь тебе.
И повторила тоже самое жестами. Указала пальцем на себя, на меня, а потом сложила из двух пальцев ножки убегающего человечка.
Она поможет мне сбежать! Я не могла поверить своему счастью. Великие Боги, как же такие люди красят мир. Любой мир. Без них тут все бы было бессмысленно. Без них не стоило бы и жить. Девочка снова указала на себя и сказала: