Страница 9 из 13
Две другие рецензии на сборник Некрасова остро полемичны по отношению к отзывам Менцова, Полевого, Плетнева, Бранта и Савельева-Ростиславича.
Одна из них была написана В. С. Межевичем[108]. Рецензент отрицает достоинства сборника и его автора. По его утверждению, стихи молодого поэта не обладают достоинствами: они оставляют впечатление «пустоты, безотчетности, неопределенности впечатлений». По выражению критика, «г. Н. Н.» стоит в том же ряду, что и «гг. Якубович, Раич, Тимофеев, Менцов, Стромилов, Бахтурин, Струйский, Бернет, Сушков, Траум, Банников и пр., и пр., и пр.», и все они «суть нечто до тех пор, пока не издадут полного собрания своих сочинений: тогда они становятся ничто». Свое печатное выступление Межевич объясняет просьбой автора, лично принесшего ему свой сборник.
Критическая оценка Межевича, во-первых, носит характер личного выпада, а во-вторых, не содержит четких критериев, по которым читатель может судить о достоинствах (либо их отсутствии) литературного произведения.
Менее резкой, но еще более неутешительной была рецензия В. Г. Белинского[109]. Критик также отказал молодому поэту в сколько-нибудь заметных достоинствах. Однако в его выступлении был сформулирован основной критерий поэтического произведения: «художническая фантазия», преобразующая мысли и чувства автора в нечто эстетически постигаемое и эстетически значимое для другого. С точки зрения Белинского, Некрасов, как и ряд других стихотворцев, не обладает этим качеством: в их поэтических опытах читатель находит «все знакомые и истертые чувствованьица, общие места, гладкие стишки» и только в качестве исключения «стих, вышедший из души в куче рифмованных строчек» (Белинский. IV: 119).
Таким образом, Белинский обращает внимание на форму, которая в стихах Некрасова представляется ему не более чем ученически либо эпигонски гладкой, и на отсутствие основного достоинства, определяющего, является ли поэтом автор сборника стихов.
Эта статья полемична по отношению ко всем семи приведенным выше. В них просто высказывается оценка, либо, в дополнение к оценке (одобрительной), высказываются частные соображения и пожелания, носящие универсальный характер. Пожелание дебютанту расширять кругозор, следовать достойнейшим поэтическим образцам и традициям, обогащать духовный и жизненный опыт и работать над формой вполне универсальны и актуальны вне времени, но не отвечают на вопрос, что делает достойнейшее произведение таковым. Белинский, формулируя свои соображения о современном поэтическом искусстве, по форме высказывания переводит разговор о «Мечтах и звуках» и ему подобных сборниках в сферу публицистического обсуждения, по существу – предлагает к осмыслению и обсуждению актуальную эстетическую проблему: что есть поэзия.
§ 4. Критические отзывы о сборнике Некрасова и переориентация творческого пути поэта
Поэтический дебют Некрасова – от первой публикации до выхода первого сборника стихов – вызывал критические высказывания, которые, как принято считать, способствовали переориентации творческого пути. Творческие искания Некрасова и критические высказывания о нем рассматриваются как единый процесс. Динамика этого процесса показывает, что в действительности критика этого периода не сыграла столь значительной роли в становлении поэта и, шире, литератора.
Общий обзор критических отзывов демонстрирует положение критики и частично причины «перемены курса» Некрасова: почему (и/или зачем) он «перестал писать серьезные стихи и стал писать эгоистические».
Пять из семи рецензентов высказались о молодом авторе как о подающем надежды поэте. Условно можно назвать третий неодобрительный отзыв, принадлежащий А. В. Никитенко и произнесенный им с университетской кафедры. В качестве источника выступает публикация Н. Глушицкого, восходящая к устным рассказам[110]. В. Э. Вацуро включил упоминание об отзыве А. В. Никитенко в комментарии к «Мечтам и звукам» (I: 643). Мнение университетского профессора, произнесенное публично, могло усилить впечатление Некрасова о своей неудаче. Но представляется спорным, чтобы резкие критические отзывы могли сыграть решающую роль в перемене взглядов Некрасова на себя.
В процитированных суждениях заметна расплывчатость в критериях. В них оценка «талант» (Менцов, Полевой, Савельев-Ростиславич) соседствует с оценками «посредственность», «отсутствие оригинального таланта» (Межевич, Белинский). С оценкой «хорошая поэтическая форма» (Менцов) соседствует оценка поэтической формы как всего лишь эпигонски гладкой (Межевич, Белинский) или содержащей грамматические и стилистические погрешности (Плетнев). Критики расходятся во мнении, есть ли в стихах Некрасова поэтическая мысль. Отношение к историко-литературному ряду расценивается одними как безликое эпигонство (Межевич, Белинский), другими – как следование традиции (Плетнев, Брант, Савельев-Ростиславич). Рецензии не свободны от субъективности: многие рецензенты знали молодого автора лично и желали поддержать его первый опыт. Первый крупный поэтический опыт вызывает оценки, не то чтобы взаимоисключающие друг друга, но указывающие в равной мере на неопределенность поэтического лица автора сборника и на неопределенность критериев современной ему критики, за исключением Белинского.
Но, как аргументирует Б. Я. Бухштаб[111], суждение Белинского, наиболее весомое субъективно для зрелого Некрасова и объективно для исследователей, в 1840 г. едва ли явилось для поэта решающим доводом против «серьезных» стихов и, главное, в пользу перехода к юмористике и впоследствии к сатире. В качестве иллюстрации исследователь приводит достаточно категоричное суждение Белинского, который «в эту пору резко отрицательно относился не только к развлекательно-юмористическим стишкам <…> но и к серьезной сатире. <…> Даже в конце 1840 года Белинский еще пишет: “Явление <…> сатиры относится скорее к истории общества, а не искусства, не поэзии”» (Белинский. IV: 415)[112].
К тому же отметим, во-первых, что рецензия Белинского на сборник Некрасова не заключала советов автору в виде определенной программы, которая бы подразумевала поиск поэтом индивидуального начала, тем более в этой области.
И во-вторых, в 1840 г. Белинский, по всей видимости, еще не был воспринят Некрасовым так, как уже был воспринят, например, И. И. Панаевым, написавшим о ярком впечатлении от «Литературных мечтаний» (Панаев Л В: 137–139). В ретроспективе Некрасов, конечно, отмечает отзыв Белинского:
«Меня обругали в какой-то газете <…> Все это происходило в 40-м году. Белинский тоже обругал мою книгу» (XIII-2: 58).
Но другая автобиографическая запись – «О моих стихах» – позволяет думать, что литературное значение Белинского стало для Некрасова яснее в следующие годы:
«NB о стихах “М<ечты> и з<вуки>”, анекдот о “М<ечтах> и з<вуках>”, Бенецкий, Жук<овский>, Белинский, казенные урок<и>, юмор<истические> стих<отворения> с признаком толку.
Поворот к правде, явившийся отчасти от писания прозой, крит<ических> ст<атей> Белинского, Боткина, Анненкова и др<угих>. Тургенев, Кр<аевский>, Панаев, Панае<ва>» (XIII-2: 56).
Позиция М. С. Макеева, обоснованная во 2-й главе его монографии[113], в целом представляется убедительной. Исследователь также отмечает более благосклонный, чем осуждающий настрой критики, которая едва ли послужила причиной творческой переориентации Некрасова. Макеев говорит о ведущей роли экономической подоплеки в мотивации Некрасова и, соглашаясь с Б. Я. Бухштабом, указывает на непрямую связь между отказом от «романтических» произведений, которые Некрасов продолжает писать и публиковать после неудачи со сборником, и практикой «эгоистических» стихотворных фельетонов для заработка[114]. Переход же к «эгоистическим» стихам фактически совершился до читательского суда над сборником[115].
108
[Б. п.] Мечты и звуки. Стихотворения Н. Н. С.-Петербург, 1840 // ЛГ. 1840. № 16. 24 февраля. Библиография. Стб. 373–379.
109
[Б. п.] Мечты и звуки Н. Н. С.-Петербург. 1840 // ОЗ. 1840. Т. IX. (Ц. р. 14 марта 1840 г.) Отд. VI. Библиографическая хроника. Русская литература. С. 8–9.
110
См.: Глушицкий Н. Письмо в редакцию по поводу биографии Н. А. Некрасова, помещенной в «Отечественных записках» // Петербургский листок. 1878. 1 июня. № 107.
111
Бухштаб Б. Я. Сатирическая поэзия Некрасова 1840-1850-х годов // Бухштаб Б. Я. Н. А. Некрасов. Проблемы творчества. Л., 1989. С. 184–185.
112
Там же. С. 185.
113
Макеев М. С. Николай Некрасов: Поэт и Предприниматель. Очерки о взаимодействии литературы и экономики. М., 2009. С. 32–50.
114
Там же. С. 34.
115
«Мечты и звуки» вышли в свет 14 февраля, а 20 февраля прошел цензуру № 2 «Пантеона» с первой частью «Провинциального подьячего в Петербурге» (Летопись I: 58). Еще в сентябре или начале октября 1839 г. Некрасов, расставшись с Д. И. Успенским, «задумал стишонки забавные писать. Напечатал их на листочках и стал гостинодворским молодцам продавать. Разошлись» (Григорович Д. В. Литературные воспоминания. М., 1987. С. 229; Летопись I: 47). Осенью, сойдясь с К. А. Данненбергом, Некрасов пишет либретто к опере «Испанка» (Летопись I: 48, 50). В конце года Некрасов начинает сотрудничать с «Пантеоном русского и всех иностранных театров» Ф. А. Кони в качестве корректора (Летопись I: 51–52), то есть имеет стабильный заработок.