Прочитай меня

Пять лет назад я дала себе клятву, и сейчас я ее выполню.

18:35

18:40

Опаздываю на десять минут, но это даже лучше для эффектного появления.

Между прутьями решетки видны освещенные окна школы, в них силуэты. Узнаю Наташу Потапову с неизменным хвостиком на макушке. Рядом с ней Карина, она выше всех в классе.

18:45

Заставляю себя выбраться из-за гаражей. В семь вечера все пойдут в актовый зал слушать приветствие директора школы, и я не хочу входить туда в одиночку. Слишком много посторонних взглядов. Зайти в класс как-то спокойнее, да и легче произвести желаемый эффект.

Проходя мимо окон, замечаю, что парта во втором ряду свободна, и принимаю это за доброе знамение. Сегодня я не стану забиваться в дальний угол и прятаться от одноклассников. Пусть на меня смотрят.

Сделав глубокий вдох, улыбаюсь в темноту, внутрь себя, где ноют детские обиды.

Что ж, прошлое, готовься! Сейчас я наподдам тебе по заднице.

Школа совершенно не изменилась, даже пахнет так же – бумагой и моющими средствами. Только незнакомые имена на доске почета и парадная дверь больше не скрипит, вот и вся разница. По пути ловлю на себе заинтересованные взгляды и улыбаюсь. Пять лет не прошли даром. Строгая диета помогла разыскать фигуру под слоями лишнего веса. Облегающее лавандовое платье достаточно короткое, чтобы мужчины смотрели вслед, но без вульгарности. Натренированное тело без мышечных эксцессов, длинные ухоженные волосы, умелый макияж…

Да, я хвастаюсь. На моем месте, посвятив самоусовершенствованию пять лет, вы бы делали то же самое. Я выжала из своей внешности все возможное – и даже больше. Мне нравится быть красивой, и я горжусь тем, что сдержала данное себе обещание.

Наступил момент истины – сейчас я поверну прошлое вспять.

Дойдя до конца коридора, останавливаюсь, потирая вспотевшие ладони. Внутри меня взрывная смесь восторга и страха.

Толкаю дверь.

18:50

Голоса одноклассников прерываются, смех затихает. Классная руководительница подходит ближе, рассматривает меня, ее очки сползают на кончик носа.

– Извините за опоздание! – выдаю по привычке школьных лет. Ответная тишина настолько выразительна, что ежусь от неловкости. Выставлять себя напоказ непривычно и страшно, даже если на меня смотрят с восхищением.

От волнения перехватывает дыхание, лица одноклассников превращаются в размытые пятна. Я больше не могу вспомнить, зачем вернулась в школу и почему была уверена, что прошлое можно исправить.

Кто-то предлагает место рядом с собой, но я сомнамбулой двигаюсь к парте, которую облюбовала с улицы. Сажусь вполоборота, нога на ногу, медленно поправляю подол. Бывшие одноклассники впиваются взглядами в четвертый палец правой руки, проверяя мой статус. Свободный статус.

Я покачиваю ногой, и Наташа Потапова щурится, рассматривая марку туфель на высоченной шпильке. Поднимает брови, и я вижу зависть в ее глазах. В школе я мечтала быть такой, как они, мои обеспеченные и благополучные одноклассники, и наконец выгляжу такой же, но… отличаюсь еще сильнее.

Я не рассчитывала на долгую тишину, не заготовила умные фразы, поэтому просто улыбаюсь классной руководительнице.

– Ирина Семеновна, вы замечательно выглядите!

Учительница смущается, протирает стекла очков и что-то бормочет себе под нос. Остальные молчат, снова заставляя меня ежиться от волнения. Я надеялась произвести впечатление, но реакция одноклассников похожа на шок.

И тут с задней парты раздается мужской голос:

– Оборвашка, что ли?

Классная руководительница моментально входит в роль.

– Филиппов, сколько раз я просила не называть так… Алю? Аля Гончарова?! Это ты, что ли? – спрашивает с изумлением.

Они меня не узнали?

Они решили, что я зашла не в тот класс, поэтому и разглядывали меня так долго, и молчали.

Шепот пополз по классу, и я напрягла слух, потому что мне дорого каждое слово. Сохраню в памяти комплименты и, вернувшись домой, буду перебирать их, заживляя детские раны.

«Оборвашка… неужели она? Надо же какая… Точно, она. Ни фига себе изменилась… Вот же Золушка, мне б ее крестную фею…»

Мне даже в голову не пришло, что одноклассники меня не узнают. А ведь это неудивительно, я и вправду очень изменилась.

– Слушай, оборвашка, а ты ничего так. Хорошо отмылась. – Узнавший меня Максим Филиппов покручивает на пальце обручальное кольцо.

Я успела прийти в себя, поэтому подмигиваю и весело отвечаю:

– Еще бы, целых пять лет мылась!

– Теперь не получится называть тебя оборвашкой… ладно, будешь Алей.

– Нет уж, не станем нарушать традиции. – Я смеюсь, но внутри поднимается горечь. Победа оказалась слишком легкой, и это неправильно. Невозможно так быстро перечеркнуть прошлую боль.

Карина смотрит на меня с сомнением и хмурится.

– Ты не обижаешься за прозвища? В детстве ты плакала, когда тебя дразнили. Тупой оборвашкой, дурной овцой, помнишь?

Сама она никогда меня не дразнила, но и защищать не спешила. Иногда я задавалась вопросом, кто хуже – те, кто причиняет боль, или те, кто равнодушно проходит мимо.

– Кто прошлое помянет… – снисходительно машу рукой.

Голос срывается, внутри все горит, словно кислоты глотнула. Я предаю себя, потому что «обижаться» – это слишком мягко сказано. Я болела чужими насмешками и злыми словами. Дети бывают безжалостны. Для них я была тупой оборвашкой – из-за внешнего вида и потому что читала и писала с трудом. А фантазия у меня всегда была бурной, я придумывала истории и сказки. Дети слушали, удивлялись, а потом дразнили меня с удвоенной силой, потому что тупая оборвашка не должна казаться им интересной. Потому что выделяться из толпы бывает опасно.

В поговорке все четко прописано – кто прошлое помянет, тому и глаз вон. И я бы пожелала «глаз вон» всем и каждому, кто меня обижал, но я не из мстительных. Я приехала на вечер встречи, потому что мне надоело быть раненой прошлым. В школе я не смогла защититься от обидных слов, они въелись под кожу, в самое нутро, и давно пора вырвать их оттуда. Закрасить прошлое новыми событиями – например, восхищением одноклассников. Может, тогда я найду то, о чем мечтала с детства – волшебное «однажды».

Однако впечатлить одноклассников оказалось слишком легко. Брендовая одежда, красивая внешность – и дело сделано. Но от этого внутри ничего не изменилось, и я сжимаю край парты до белых костяшек и не знаю, что делать дальше. Собиралась прийти, поразить – и все. Золушка исчезнет с бала, не разбрасывая обувь. Особенно ту, что у меня на ногах, – на такие деньги можно безбедно прожить три месяца. Я поразила одноклассников, это точно, но не хватает реакции Никиты Королева. От волнения я до сих пор не рассмотрела всех присутствующих. Как только успокоюсь, пробегусь взглядом по классу и…

При мысли о Никите по коже бегут сотни молний.

– Ну, ты даешь! Всех на лопатки уложила. Мужики закапали парты слюной, – завистливо шепчет Наташа, теребя неизменный хвостик на макушке.

– О чем ты, Наташ?! Не преувеличивай! Я в городе проездом, по делам, вот и решила зайти. Очень рада повидаться, – говорю с наигранной веселостью.

Одноклассники обмусоливают невероятную новость – превращение оборвашки в принцессу, – а я набираюсь смелости и оборачиваюсь. Веду взглядом по рядам…

Восьмая парта у окна – та, за которой всегда сидели Никита с Изабеллой, – пуста.

Это вызывает дикий внутренний протест, словно у меня был договор с судьбой и та гарантировала присутствие Никиты на вечере встречи. У нас на удивление дружный класс, большинство встречаются каждый год и вешают отчет в соцсетях. Никита всегда в первых рядах, и в этот раз он тоже обещал прийти.

Однако его нет.

Изабелла и Никита не пришли полюбоваться на мой триумф.

Я сдулась, как воздушный шарик в конце детского праздника. Без Никиты моя победа кажется неполной и пресной. Я вернулась, чтобы увидеть восхищение на его лице. Пусть пожалеет, что вместе со всеми смеялся надо мной и над моей влюбленностью.