Страница 54 из 70
Ясен пень, что сначала, с шумом и грохотом, посыпались на пол все эти полутёры, правила, тёрки и мастерки с вёдрами. Потом возмущённые голоса довели до нас информацию, о недопустимости производственных романов прямо на рабочем месте. Ещё, после некоторого времени, возобладала женское любопытство вкупе с такой же солидарностью. Вопросы посыпались со всех сторон. Все они были нейтральными, но содержали один контекст: - «А что это вы здесь делаете?»
Оставаться в таком сидяче-обнимающем положении, мне не хотелось. Пришлось восстать и против женского коллективизма и смыться, типа за раствором пошёл.
Когда принёс ведёрко, то порядок в рабочем процессе был восстановлен. Штукатуры усиленно чистили стены от, невидимых простому человеку, неровностей, а каменщик 4-го разряда Маша, со скоростью и автоматизмом долбильного станка, вела кладку перегородки. Над всем этим стоял бригадир Шкато и приговаривал:
— Ишь, чего удумали! Бабьи страдания, посреди рабочего дня, устроили! Я вам бля... ух, а п.. потому что!
Там, ещё много чего было сказано. Жаль, что не успел к самому началу. Ведь помимо ругательств, присутствовала и так необходимая мне информация. Да, что там информация! Прямым текстом, с добавлением специфических оборотов, было сказано, что товарищ Бурилин, на совещании в обкоме, прямым текстом запретил все следственные действия. Откуда это стало известно нашему бригадиру? Я не знаю. Но говорил он уверенно.
Вывалив раствор из ведра, я отвлёкся и был пойман за ухо. Семён Семёныч придерживая меня за пострадавшее место, вытащил на лестничную площадку. Где немного ввёл в курс дела.
— Вилор! То, что ты увидел нарушения - это хорошо. Это правильно. Продолжать так работать мы не будем. Это точно! Слава богу, что всё спустили на тормозах и можно ни за что не волноваться.
— Да, всё нормально Семёныч, - потирая ухо ответил я, - работаем по-новому, но с опережением графика.
— Ты не спеши, кулёма, - попытался отвесить мне подзатыльник бригадир. Потом достал папиросу, прикурил и продолжил разговор, постоянно мотая этой хренью из стороны в сторону, - ещё не всё закончилось. Будет работать комиссия. Проверят всё. Наш-то прораб оказался хитрой сволочью и везде подстраховался.
— Я сразу это понял, - согласно покивал головой я и добавил, - в первый же день, как только увидел его физиономию.
— Вот и я про что, - откусывая кусок бумажного мундштука и выплёвывая его в сторону, прохрипел Шкато, - стоило следователю, обвинить этого глиста в нарушении технологии, как он тут же поднял все стенограммы с производственных собраний. И как оказалось в этих записях, есть такие слова: "прорабу Иванову разрешить вносить незначительные изменения в устройство конструкций, которые не являются несущими, а значит не представляют опасности. В связи с нехваткой некоторых материалов, если это не нарушит график строительства". Понимаешь?!
Я конечно же понимал. Но прямо, об этом, говорить мне не стоило. На фига возбуждать нездоровый интерес? Поэтому я нейтрально ответил:
— Не очень.
Далее в общедоступной форме, с применением ненормативной лексики и непередаваемыми строительными оборотами мне объяснили, что прораб - козёл. В прямом смысле слова. Этими бумажками, насколько я смог уловить смысл речуги, он подставил всё руководство "Калужстроя" и не только. Тут и Госархстройконтроль попадёт под горячую руку. Короче, всё плохо и нет мне прощения, за мою дурацкую принципиальность. Заниматься мне, теперь, только переносом кирпича, под присмотром Маши Бартолье, вместо поцелуев с оной.
— А причём здесь прораб Иванов? - возмутился я, - с каких это пор, производитель работ решает с кем целоваться простому комсомольцу? Где тут логика, если он козёл?
Как назло этот самый, про кого мы разговаривали, появился в поле нашего зрения. Держа под мышкой кучу каких-то свёрнутых в рулон чертежей, он поднимался по лестнице. Не вступая с нами в разговор, Иванов проследовал в квартиру, где трудились Маша и штукатуры. Вот, что ему не сиделось в прорабской? Сейчас начнётся...
— Вилор двигай к Маше, - тихо сказал бригадир и толкнул меня в спину, - а я пообщаюсь, с начальством.
Мне не надо повторять два раза. Я не просто двинул, а прямо-таки испарился с места переговоров. Уже поворачивая за угол комнаты, у меня возникла идея. Тормознув, я спросил у Шкато:
— Семён Семёныч, а где мне взять второе ведро?
— На х.. Тьфу.. Зачем оно тебе? - видя, что прораб приближается, бригадир просто спросил. Не вдаваясь в подробности.
— Двумя вёдрами раствор удобнее носить, - ответил я, - а если носить одним, то можно повредить позвоночник.
— Иди работай, - отмахнулся от меня Семён Семёныч, - не положено двумя носить, на не обустроенных лестничных маршах. Одна рука должна быть свободна, чтобы держаться или опираться на или за что-нибудь.
— Понятно! Чего тут непонятного? Нельзя так нельзя, - сказал я, направляясь на своё рабочее место. Попутно, в голове переваривая сомнительный раздел в технике безопасности. Это кто же так постарался и поиздевался над условиями труда?
Маша встретила меня настороженным взглядом. Слава богу, что девчонки-штукатуры занялись своей непосредственной работой и на данный момент отсутствовали. Неизвестно, чем бы наша встреча закончилась.
Чтобы Маша расслабилась и не задавала глупых вопросов, я спросил:
— Маша, а где купить "раскидай"?
— Чего? - почему-то басом переспросила моя наставница, - какой нафиг "раскидай"?
— Ну, такой мячик на резинке, - показывая руками, что-то тянущееся, ответил я, - как-будто бы никогда не видела?
— А-а-а, - протянула Маша и, уже спокойным голосом ответила, - это только, на первое мая или седьмое ноября можно купить. Цыгане продают. В магазине не видела. Да и некогда мне по магазинам ходить. Отстань. Мешай раствор и не задавай глупых вопросов.
А я что? Начал месить и носить. И так, вплоть до того ряда, когда нужно ставить деревянные пробки. В наше время эти закладные детали сразу обрабатывали гудроном, чтобы не терять время. Сейчас это делается путём оборачивания, оной фиговины, куском пергамина или рубероидом. Тут я спорить ни с чем не стал. Надо значит надо. Пф-ф... Ерунда какая! Зато вспомнил как это делается. Хорошо бы ещё, конечно, мелкими гвоздиками прибить, чтобы не разворачивая этот пергамин, но и так сойдёт. Маше лучше знать.
Незаметно для наставника я подсчитал ряды, что она уже успела сделать. По идее два-три ряда и можно переходить на другой санузел. До обеда ещё час времени. Рискну!
— Маша! Можно я сам доложу всё здесь? - специально плаксивым голосом попросил я, - мне учиться надо. А?
— Нет! - твёрдо ответила каменщик Бартолье, - пока не извинишся, никаких тебе работ на кладке не будет. Вот!
Обострять ситуацию, я не стал. Глупые разговоры говорить и такие же вопросы задавать - не имело никакого смысла. Можно, конечно, всё перевернуть с ног на голову и, в конечном итоге, сделать виноватой девушку. Но мне сейчас это не нужно. Поэтому, я просто попросил прощения. Зато в результате - сияющая Маша и моё гладило в руке.
Бартолье ускакала в следующие санузлы, на разметку и подготовку. А я, в одиночестве, наконец-то занялся нормальной работой.
Для начала нужно успокоиться. Сел на стопку деревянных пробок. Взял в руку половинку кирпича и начал её подкидывать. Надо было сосредоточиться. Подкидывать старался так, чтобы половинка успевала сделать один оборот. Через, какое-то время, поменял половинку, на целый кирпич. Вес потяжелее, но зато, помогает решить сразу две задачи - это быстрее успокоиться и привыкнуть к весу. Старый способ. Кстати, неплохо служит, для развития лучезапястного сустава. Да и вообще для кисти полезно.
В былое время, я бы так не стал заморачиваться. Тут работы, на пять-семь минут не напрягаясь, если конечно знаешь как. Но, сейчас... не знаю с чем сравнить. Знаю, умею и хочу, но, не могу начать. Прямо, как девственник... блин. А что? Похоже. Не охота ударить в грязь лицом перед девушкой. Зато, охота ей доказать, что я, что-то умею в этом плане и не хуже других. Прямо, пинпец какой-то!