Джип, ноутбук, будущее

— Вот, Василь просил вам передать, буде если вы придете.

— А что, они ему не нужны?

— Нет, больше не нужны… — весело улыбнулась молодая садистка, не подозревавшая, что каждое ее слово как когтями по сердцу.

Эх, Вася, Вася… Что ж ты так подвел-то?

— …сказал, что он с ними поработал, все, что нужно выписал, дальше он свои черьтежи делать будет.

Ах ты ж… Феня. Нет, чтоб сразу сказать, она тут хвост коту пятаками рубит. Чуть сердце не остановилось!

На следующий день бумаги снова попались на глаза Руслану, когда он полез в своем рабочем кабинете в саквояж. Лазаревич достал пачку, задумчиво покачал на руке.

Нет, как не крути, как не рассматривай слова Фени — Менделеев заинтересовался и взял танк «в работу». Никаких признаков того, что Василий Дмитриевич забил болт — Руслан не находил. Так что — все хорошо. Все должно быть хорошо…

Только почему сердце так не на месте?

Как будто он что-то упустил, на что-то не обратил внимания… Вот только — на что?

В дверь коротко, деловито постучали.

— Войдите!

— Доброе утро, Руслан Аркадьевич! — в кабинет шагнул молодой человек со смутно знакомым лицом.

— Доброе утро… — Лазаревич запнулся. Кто это вообще такой?

— Запамятовали? — брови юноши удивленно приподнялись, глаза улыбнулись, — Пороховщиков…

— Прошу прощения, Александр Александрович, не сразу сообразил. Доброе утро, какими ветрами?

Ну конечно! Саша Пороховщиков, крайне энергичный молодой человек из Риги. Тот, что строит самолеты, и обладает крайне цепкой хваткой. Такой, что палец ему не то, что в рот нельзя класть — даже близко ко рту подносить.

— Все теми же, авиационными, — Пороховщиков опустился на стул, поддернув брюки, — Петри Иванович в отъезде так я с вами решил этот вопрос обсудить. Дошли до меня слухи, что вы на свой автомобиль новейший двигатель ставите, секретной конструкции…

Кто ж тут информацию на сторону продает, с досадой подумал Руслан. Такими темпами завтра ко мне не мальчишка из Риги, а дядька из Берлина придет. Впрочем, у нас связи в спецслужбах есть… кстати, не забыть отдать Андронову бумаги по глушителям… так что инвестиции в меня надежно защищены.

— И снова мимо, Александр Александрович.

— Вы хотите сказать, что и его не продадите? — судя по заострившемуся взгляду, Пороховщиков твердо намеревался сегодня без своего не уйти.

— Хочу сказать, что не наш это двигатель. Заказан на РАЗИППе.

РАЗИПП расшифровывался как «Русский автомобильный завод Ивана Петровича Пузырева». Да, лишней скромностью он не страдал.

— Так что, если хотите его заказать — вам туда, — Руслан развел руками, в которых так и держал бумаги для Менделеева, посмотрел на них и бросил на стол.

Пороховщиков машинально проводил бумаги взглядом:

— Это, — кивнул он на них, сверху предательски приземлился рисунок с общим видом танка, — не те ли, случайно, бронеавтомобили, о которых вы в мой прошлый визит упоминали? Все-таки решили начать?

— Нет, это так…Мои личные умственные упражнения.

— Позволите полюбопытствовать?

— Отчего нет? — Руслан кивнул на чертежи.

Саша Пороховщиков повернул их к себе — и как будто отсканировал взглядом. На каждый листок он затрачивал не более секунды, однако Руслан мог поклясться, что бойкий юноша запомнил все, что увидел, вплоть до тиража и типографии, цитируя незабвенного Гоцмана. Если бы на них, конечно, были тираж и типография.

— Бесконечная лента… Поворотная орудийная башня… — тихо шептал Саша, глубко задумавшись над бумагами. В его голове явно крутились мысли, выстраивались какие-то схемы, что-то замышлялось…

Почему сердце опять забеспокоилось? Лечить нервишки вам надо, Руслан Аркадьевич, вот почему. Валерьянку попейте, что ли…

— Интересная конструкция… — наконец произнес он, — Военное министерство просто обязано заинтересоваться. Руслан Аркадьевич…

Пороховщиков смотрел серьезно и деловито:

— Не уступите привилегии?

— Нет здесь никаких привилегий. Я же сказал — чисто умственное упражнение.

— Тогда… Что хотите за бумаги?

— Да забирайте так. Мне они без всякой надобности, выкинуть собирался.

Не будем класть танки в одну корзину. Даже если фамилия корзины — Менделеев. Саша Пороховщиков — мальчик резкий, если он возьмется за танки, он их таки построит.

Глава 14

— Доброе утро, Руслан Аркадьевич, — в гостиную шагнула долговязая фигура Чуковского.

— Доброе, доброе, Николай Эммануилович. Какими судьбами?

Чуковский опустил в кресло и положил на стол бумажную папку:

— Прошу прощения, но… Где ваша жена?

— Аня утащила ее на прогулку в честь воскресного утра, так что они гуляют.

— Оне, — машинально поправил будущий детский писатель.

— Что? — не понял Руслан.

— Что? — не понял Чуковский.

Они оба озадаченно посмотрели друг на друга. Первым сообразил Николай Эммануилович:

— «Они» — множественное число для местоимения «он». Для «она» множественным числом будет «оне».

— «И завидуют оне государевой жене…», — вспомнились Лазаревичу строки Пушкина.

— Да, точно. Прошу прощения, но критик — всегда критик, — усмехнулся Чуковский.

«Почему я все время называю его Чуковским?» — подумал Руслан, — «Он еще не взял этот псевдоним, и неизвестно, возьмет ли вообще — Юля говорит, что он до сих пор отказывается т своих собственных стихов. Да и дедушкой Корнеем его даже мысленно называть неловко — ему же еще даже тридцати нет! Он младше меня!».

— Николай Эммануилович, откройте мне страшную тайну — что вы делаете с моей женой… вместе с моей женой… в чем суть ваших занятий с ней…

Оба мужчины мучительно покраснели от неловкости.

— Кхм, — кашлянул Чуковский, — поверьте мне, наши занятия… совершенно пристойны и безобидны!

— Но в чем они заключаются — вы не расскажете.

— Простите, но нет. Мне… несколько неловко…

— А Юле, значит, рассказываете…

— Она, в некотором роде, выступает моей музой…

Чуковский запнулся.

— Вы что-то пишете? — сообразил Руслан.

«Дедушка Корней» вильнул взглядом.

Пишет, понял Руслан. Только что-то… нет, не непристойное, но несерьезное. Что-то, чего он стесняется… Несерьезный жанр… Детектив?

Точно! Детектив!

Ведь Чуковский, можно сказать, сам внезапно оказался героем детектива: сначала в роли жертвы, потом — в роли сыщика-любителя. Отчего ж не описать свои собственные приключения? Правда, преступник так и не был схвачен, вообще больше не подает признаков жизни… и слава богу. Может, гибель Мациевича и нападение на самого Чуковского все же никак и не связаны, мало ли совпадений на свете, подумал Руслан. Ну или убийца и вправду существовал, но неосторожно попил холерной воды или хлебнул метилового спирта, попал под машину, или, в здешних реалиях, под извозчика, подхватил чахотку или трахому, в общем — больше не создаст проблем ни ему, ни людям, которые в будущем могли бы стать кем-то известным…

Твою маман…

— Простите?! — брови Чуковского взлетели вверх, чуть не зацепив прилизанную челку.

— Не вашу, разумеется… И вообще ничью. Это — так… эмоциональное восклицание, призванное проиллюстрировать мое душевное смятение. Я, кажется, понял, в чем был смысл действий нашего маньяка.

Чуковский вздохнул. Этот трижды клятый маньяк до сих пор был его большим провалом. О котором не знал почти никто, но ведь сам-то он — знал! Знал, что принялся играть в детектива — и проиграл! Так и не сумев вычислить убийцу.

— Забавно, — произнес он, — В деревнях «маньяком» называют падающую звезду. Считается, что это падает с небес очередной падший ангел, превращаясь в злого духа. Ведь и наш маньяк, собственно, похож на такого злого духа: возник ниоткуда, как с неба упал — вы ведь говорите, что в вашей истории такого не было? Вы верите в демонов?

— Как сказал один умный человек по имени Непомнюкто: «Я понял, что против меня действует обычный человек, когда он совершил ошибку. Ведь Дьявол ошибок не совершает».