Страница 11 из 22
Она расплакалась.
– Расслабься, Патти. Больше они тебе не понадобятся.
– Но ведь ты их мне подарил, – простонала Патриция. – А я потеряла.
– Один из пациентов торгует бижутерией, – попытался успокоить ее Картер. – Он дал мне их бесплатно. Просто выброси вторую, а я постараюсь подобрать тебе что-нибудь в аптеке на Питт-стрит.
Возможно, во всем были виноваты болеутоляющие, но Патриция разрыдалась еще сильнее.
Глава 5
Проснувшись следующим утром, Патриция чувствовала, как распухла и горит левая половина лица. Она встала перед зеркалом в ванной и посмотрела на огромную повязку, которая покрывала щеку, пересекала лоб и спускалась под подбородок. Горе переполнило грудь. Всю жизнь прожить с мочкой уха, а теперь вдруг оказаться без нее. Словно потерять друга.
Но очень скоро знакомый червячок беспокойства пролез в материнский мозг и заставил действовать.
«Надо убедиться, что дети в полном порядке. Нельзя допустить, чтобы они испугались».
Патриция, как смогла, начесала волосы поверх повязки, спустилась на кухню и приготовила завтрак. И когда Блю, а следом и Кори спустились вниз и заняли свои места за столом, постаралась улыбнуться, хотя еще плохо чувствовала левую щеку, и спросила:
– Хотите взглянуть?
– А можно? – спросила Кори.
Патриция нашла конец бинта на затылке, отклеила его и начала долгий процесс разматывания повязки: вокруг лба, под подбородком, по всей голове… Когда дошла до последнего ватного диска и начала осторожно его снимать, обратилась к Блю:
– Точно хочешь посмотреть?
Он кивнул, и она подняла диск, ощутив, как прохладный воздух коснулся ее потной нежной кожи.
Кори затаила дыхание.
– Зачетно, – в восхищении проговорила она. – Болит?
– Не очень приятно, – ответила Патриция.
Кори обошла вокруг стола и встала так близко, что ее волосы щекотали Патриции плечо. Патриция вдыхала запах ее травяного шампуня и вспоминала, что очень давно они с дочерью не находились так близко друг от друга. Бывало они втискивались вдвоем в глубокое кресло с откидной спинкой на веранде и смотрели фильмы, а теперь Кори стала почти одного с ней роста.
– Смотри, Блю! – воскликнула Кори. – Здесь даже есть отпечатки зубов!
Младший брат отодвинул табуретку и встал на нее, придерживаясь за плечо сестры, и они вместе начали тщательно изучать ухо матери.
– Теперь еще один человек знает, какой у тебя вкус, – сказал Блю.
Патриция раньше не задумывалась над этим, слова сына сильно взволновали ее. После того как Кори убежала, чтобы не опоздать в школу, и раздался сигнал клаксона автомобиля, который должен был сегодня подвозить Блю, Патриция последовала за ним к двери.
– Сынок, ты ведь знаешь, что бабушка Мэри никогда бы не сделала ничего подобного.
По тому, как он остановился и посмотрел на нее, она поняла, что именно об этом он и думал.
– Почему? – спросил он.
– Потому что у той женщины была болезнь, повлиявшая на ее рассудок, – пояснила Патриция.
– Как и у бабушки Мэри, – согласился Блю, и Патриция вспомнила, что именно так объяснила ему заболевание Мисс Мэри, когда та переехала жить к ним.
– Это другая болезнь. Уверяю тебя, я никогда не позволила бы бабушке Мэри остаться у нас, если бы это было небезопасно для тебя или твоей сестры. Хочу, чтобы ты знал: я никогда не сделаю ничего, чтобы подвергло бы вас опасности.
Блю попытался переварить услышанное, но тут вновь раздался сигнал клаксона, и мальчик выбежал за дверь. Патриция надеялась, что ей удалось до него достучаться. У детей должен быть хоть один представитель бабушек и дедушек, о котором можно сохранять приятные воспоминания.
– Патти, – позвал ее Картер с верхней площадки лестницы, в одной руке он держал галстук с восточным орнаментом на зеленоватом фоне, в другой – красный в полоску. – Какой выбрать? Этот означает, что я весел и нестандартно мыслю, а красный говорит о силе.
– А что за повод? – спросила Патриция.
– Веду Хейли обедать.
– С узорами. А зачем ты ведешь доктора Хейли обедать?
Спускаясь по ступеням, он начал завязывать красный галстук.
– Решил бросить вызов судьбе, – объявил Картер, продевая конец галстука в кольцо и вывязывая красивый узел. – Надоело стоять в очереди.
Он задержался напротив зеркала в прихожей.
– Ты же говорил, что не хочешь быть главой психиатрического отделения? – удивилась Патриция.
Картер поправил галстук, покрепче затянув узел.
– Нам нужно больше денег. – Он пожал плечами.
– Ты говорил, что этим летом хочешь больше времени уделять Блю, – сказала Патриция, когда он повернулся.
– Мне нужно найти способ убить двух зайцев одним выстрелом. Я должен присутствовать на всех утренних консультациях, мне нужно найти время на обходы, мне нужно начать добывать гранты для исследований – все это моя работа, Патриция, и я лишь хочу получить то, что по праву мое.
– Ну, что ж, – вздохнула она. – Если это то, чего ты хочешь…
– Это займет всего лишь несколько месяцев. – Он подошел к ней и стал разглядывать ее ухо. – Ты сняла повязку?
– Просто чтобы показать Кори и Блю.
– На мой взгляд, не все так плохо, – оценил Картер. Он взял ее за подбородок и, наклонив ее голову набок, еще раз пристально изучил рану. – Повязка тебе больше не нужна. Все прекрасно заживает.
На прощание он поцеловал ее, и ей показалось, что это было очень похоже на самый настоящий поцелуй.
«Что же, – подумала она. – Если таков эффект от попытки возглавить психиатрию, я только за».
Патриция повернулась к зеркалу и посмотрела на себя. Черные швы на фоне ее светлой кожи походили на лапки какого-то насекомого, но все равно без повязки она чувствовала себя намного увереннее. Она решила оставить все, как есть. Пёстрик поскребся во входную дверь, демонстрируя свое желание выйти. Патриция подумала, не надеть на него поводок, но потом вспомнила, что миссис Сэвидж в больнице.
– Иди, мальчик. – Она открыла дверь. – Разорви мусор этой злой ведьмы.
Пёстрик затрусил по подъездной дорожке, и Патриция заперла за ним дверь. Она никогда раньше не делала этого, но и соседи раньше никогда не нападали на нее в ее собственном дворе. Она спустилась по трем ступенькам в комнату-из-гаража и опустила боковую стенку больничной кровати.
– Как вам спалось, Мисс Мэри? – спросила она.
– Меня укусила сова.
– О боже, – проговорила Патриция, помогая Мисс Мэри сесть и спустить ноги с кровати.
Затем она принялась за долгий медленный процесс одевания Мисс Мэри в домашний халат и пересаживания ее в мягкое кресло и вручила ей стакан с апельсиновым соком, в котором был растворен метамуцил, как раз к тому моменту, как подошла миссис Грини и начала готовить завтрак.
Подобно всем учителям начальных классов, Мисс Мэри испила из фонтана вечного среднего возраста. Патриция не помнила ее молодой, но помнила, как свекровь была достаточно сильной, чтобы жить одной в ста пятидесяти милях от них к северу, неподалеку от городка Кершо. Она помнила огород в пол-акра, который Мисс Мэри устроила позади своего дома и на котором усердно трудилась. Помнила рассказы свекрови о ее работе на оружейном заводе и как химикаты, которые там использовали, сделали ее волосы рыжими; рассказы о том, как люди делились с ней своими снами, а она называла им их счастливые числа.
Мисс Мэри настолько точно предсказывала погоду по кофейной гуще, что фермеры, занимавшиеся разведением хлопка, всякий раз из уважения покупали ей чашечку кофе, когда она приходила в местный магазинчик за почтой. Мать Картера никому не разрешала собирать и есть персики с дерева на заднем дворе. Не важно, насколько спелыми и аппетитными они выглядели. Она всегда говорила, что это дерево было посажено в момент большой печали, поэтому плоды на нем очень горькие. Однажды Патриция попробовала один персик, и он показался ей мягким, сладким и сочным, но Картер, когда она рассказала ему об этом, просто взбесился, и она больше никогда так не делала.