Поля Крови

Срубаю реольца, выигрывая себе его телом мгновение.

Первое, второе, третье движение пути меча.

Жар души мчался по жилам, вливался в сталь, исчезая бесследно и заставляя подняться передо мной новой Стене мечей.

Мгновение передышки, пока через неё не проломятся реольцы, я потратил на то, чтобы обернуться.

Тощий, с трудом отмахиваясь мечом, тащил за шиворот Ловкача. Голова того безвольно моталась от плеча к плечу. Сам Тощий махал мечом отлично, не придраться, находя слабые места в технике у своего противника. Вот только сталь раз за разом оскальзывалась с чужого доспеха.

Снова свистнули стрелы.

Нет же, нет!

Из меня рванула пелена тьмы, словно я мог Устрашением достать до проклятого лучника. Не мог.

Но стрелы не попали, просвистели слева и справа от Тощего, бесследно уйдя в топь.

Мгновение я пялился выше его головы, не веря глазам, но меня быстро привели в чувство те, кто прорубился через Стену мечей. Отбил чужой клинок, вскрыв реольца от груди до пояса вместе с его бронёй. Заорал:

— Кодик!

— Да.

— Отходите!

— Господин?

Я рыкнул:

— Отходите к Адалио! Приказываю!

Прошло три удара сердца, я успел убить ещё одного реольца, прежде чем Кодик ответил:

— Слушаюсь.

Я лишь оскалился. Весь жар души, что у них был, они уже растратили. Поэтому простой удар меча Тощего и не пробивает доспехи реольца. Может у Кодика и есть что в слезе, которую я ему дал, но вряд ли там осталось много.

Раз уж реольский Великий паладин не хочет напасть сам, то пусть все эти воины узнают, что нападать простолюдинам на идара — большая ошибка.

Возвышенного мечника не возьмут и двадцать простолюдинов, даже если возьмут в руки мечи.

Двадцать воинов с мечами?

Другое дело.

Ну так и у меня ведь руки не связаны.

Правда, и воинов в цветах убитого идара здесь ещё полсотни, если не больше.

Сначала я отступил, ударив в спину тем, кто бился с моими людьми и не давал им уйти. И в этот раз моё Устрашение заставило уйти в топь сразу пятерых. И две стрелы.

Затем я развернулся и оскалился.

Не знаю уж, получился ли у меня бешеный взгляд Денудо, но это и неважно.

Я зачерпнул из своей слезы жар души, наполняя жилы новым огнём, и вскинул меч.

Слабым Осенённым, Принятым и даже Мечникам, если таковые найдутся среди этих воинов, не по силам ранить меня, Возвышенного мечника, за спиной которого пятьдесят поколений предков идаров.

Их движения медленны и полны ошибок. Они не тренировались в пути меча с шести лет.

Любой, кто поднимет на меня меч, должен умереть.

Я кружился, видя вокруг лишь сияние меток Предка на белых пятнах под куполами шлемов, принимал удары и щедро их раздавал. Плевать на умения пути меча и хитросплетения его движений. Я вкладывался лишь в самый простой и самый быстрый удар, пробивая доспехи реольцев и убивая их, раз за разом заставляя жар души кружить по телу.

И пятился лишь потому, что реольцы пытались завалить меня телами.

Но любое безумие должно когда-нибудь заканчиваться. Я понял это на своей шкуре.

Я был готов убивать и дальше, но враги внезапно закончились. Всю гать устилали десятки тел в зелёно-синих плащах и доспехах.

Облизав сухие губы, я опустил гудящие руки, оглядел себя.

Чешуя доспехов зияла десятками пробоин и даже свежих кровавых разводов. Две раны.

Терпимо.

А едва я поднял взгляд, как понял, что любое безумие может продолжаться.

По телам мёртвых на меня двигались живые. И их доспехи несли на себе цвета другого дома. Красный и чёрный.

Впереди неспешно шёл идар. Шёлк его одеяния был украшен гербом морского змея.

Сомнений в том, что это тот самый Великий паладин меча, который всё это время поддерживал своим воодушевлением и защитой безумие убитых воинов, у меня не было.

Как не было сомнений в том, что Возвышенному мечнику не выстоять против Великого паладина меча.

Но кто сказал, что я не попытаюсь?

Реолец остановился в десяти шагах от меня, спросил:

— Чему ты скалишься, скерец?

Очень хотелось глотнуть воды, чтобы смягчить пересохшее горло, но воды не было, лишь грязная, кровавая жижа под ногами, поэтому я скорее прокаркал, чем ответил:

— Хорошей схватке.

Реолец кивнул:

— Уважаю.

Но сделав всего шаг, остановился и вперился в меня взглядом.

Или не в меня?

Я оглянулся. С той стороны, куда ушли мои люди, кто-то бежал. Бежал, используя технику Шагов и, не жалея, вкладывая в неё жар души.

Бежал, сияя льдистой синевой доспехов.

Я встал было вполоборота, чтобы следить за обоим концами гати. Кто это, чтоб их Безымянный прибрал? У нас не было таких доспехов. Неужто уже помощь здешнего Дома Дуро?

Но мне скорее бы пригодилась помощь идаров, чем обычных солдат.

Реолец выругался:

— Чтоб тебя, молокосос, и впрямь Кровавые жнецы к себе в отряд прибрали. Откуда в этих местах гвардия Великого дома?

Я не успел даже задуматься об этом, как он напал.

Десять ударов сердца я только и делал, что отбивался. И всё оказалось не так плохо, как я ожидал. Пусть реолец и был Великим паладином меча, но вот за сам меч он явно брался не так уж и часто.

Я не только успевал парировать большую часть ударов его Стены клинков, но и пропустив три из них, выдержал. Его жара души не хватило, чтобы пробить мою сдвоенную защиту брони и дара Хранителей. Его умений не хватало, чтобы сгустить суть пути меча или просто бить вдвое чаще.

Я ощерился. Слабак.

А спустя миг мы бились уже против него в два клинка.

— Господин! Держитесь!

Я даже сбился с ритма движений, запоздав на миг с шагом и ударом, услышав этот голос.

Креод!

Не веря ушам, бросил быстрый взгляд направо.

Креод. Всё верно.

Оставив вопросы на потом, я навалился на реольца, воспользовался мигом передышки в его ударах, чтобы обрушить на него льдисто-блестящий Дождь ледяных осколков.

А миг спустя мы уже бились с ним в три клинка. Слева от меня, одной ногой на мёртвом теле, погружаясь в трясину, встал Кодик. В шёлке. Без доспеха. В шёлке, который я не видел уже несколько недель, с вепрем Великого дома Тенебро на плече.

Реолец выругался, одним движением отступил на двадцать шагов.

Я шагнул было следом, но замер, услышав шёпот Креода:

— Господин, нет.

Нет так нет. Я лишь поднял меч, направляя его на реольца. Тот выругался:

— Отходим, отходим!

И сам двинулся спиной назад по гати, пятясь от меня и моего меча.

Креод всё так же шепнул:

— Господин, усмирите свой нрав. Не нам биться с идаром такой силы. И не вам с вашими ранами.

Я лишь скривился. С какими ещё ранами?

Но опустив взгляд, и впрямь увидел, что вся грудь у меня залита кровью. А ведь я считал, что призрачные клинки реольца не пробили моего тела.

Невольно потянулся рукой к горящему огнём горлу и вскрикнул от боли, пальцы попали прямо в разверстую рану.

Кодик встревоженно сказал:

— Господин, опустите руку. Потерпите.

Позади раздались звуки бегущих по гати ног. Стук и хлюпанье брёвен по топи.

Оглянувшись, я увидел два десятка воинов в таких же доспехах, как и у Креода. Что за гвардия Великого дома? С каких пор Креод служит не Денудо? С каких пор Кодик идар Великого дома Тенебро и служит Адалио, а не мне?

Но ясно, что сейчас не время для таких вопросов.

А затем я и сам понял ответ на один из своих вопросов. Первого из бегущих к нам на помощь я знал. Старший воин нашего Дома. Один из тех, кто стоял за спиной Креода, когда я оскорблял его на тренировочной площадке. Один из тех, кто кривил губы, когда я говорил о безмозглом щенке, что пошёл не в породу Денудо.

Отвернувшись, я оглядел десятки мёртвых тел. Пусть попробуют сказать это сейчас.

Болото, гать и тела начали кружиться. Я пошатнулся, а затем и вовсе опёрся на меч, вбив его в бревно. Через мгновение меня под локти подхватили и подняли, на два голоса воскликнув: