Страница 13 из 17
Глава 5
1969 год. Март. Москва
— Ладно, бывай, Мельник, — Семка сунул на прощанье узкую ладошку и, быстро повернувшись, резво взбежал по ступенькам на крыльцо детского дома, не оглядываясь.
Данила проводил паренька долгим взглядом. Вот, вроде, и не виноват ни в чем, а на душе маятно. Так, словно накосячил где-то по-крупному. И ведь не сделаешь ничего, чтобы ситуация поменялась. Как не крути, но мальчишке и правда надо в школу ходить, с друзьями общаться. Ну оставил бы у себя его, и что? Это ведь не котенок приблудный — приспособил блюдечко в уголке, насыпал корма в миску, обустроил лоток и наслаждайся веселой возней мохнатого питомца. С человеком все немножечко сложней.
На Петровку Мельника пригласили через два дня после того, как они вернулись из Дании. Комендант динамовской базы поймал Данилу в холле после очередной тренировки и негромко уведомил:
— Завтра с утра, часикам к десяти, ты должен подъехать в МУР. Майора, что с тобой общался, помнишь? — дождался утвердительного кивка и продолжил. — Вот к нему и сходишь. Пропуск на тебя закажут, не забудь паспорт. Бесков в курсе, проблем с его стороны не будет. — И пошел по своим делам, разом потеряв всякий интерес к молодому игроку.
Ага, сообразил Мельник, видать стронулось с мертвой точки дело этих малолетних уркаганов. Что ж, пообщаемся с опером, послушаем, что там вытанцовывается. Надоело уже, если честно, ходить и оглядываться. Нет-нет, а обернешься — не идет ли кто за тобой. Эдак и до нервного срыва в легкую достукаться можно. Или манию преследования заработать.
На следующий день Мельник переступил порог знакомого кабинета. Сыщик встретил его радушно. Чувствовалось, что настроение у милиционера на высоте.
— Тянуть не буду, — сразу взял быка за рога майор. — Та компашка дегенератов, что вам угрожала, нами нейтрализована и больше не представляет никакой опасности.
— В смысле? — обомлел Данила. — Вы что, их шлепнули?
— Почему «шлепнули»? — удивился опер. — Откуда такое странное представление о работе правоохранительных органов? Задержали. Сидят, вон, в КПЗ, слезы в три ручья, сопли на кулак наматывают, и друг на дружку заявы покаянные строчат, принимать не успеваем. — Милиционер усмехнулся. — Так что, живите спокойно, играйте в футбол и думать забудьте об этом деле. В принципе, если разобраться, ничего серьезного вам и не угрожало.
— Как же так, — растерялся Мельник. — Семка ведь своими ушами слышал, как они меня порезать грозились?
— Ага, верно, — охотно согласился майор. — Но дело в том, что с тем же успехом они могли обещать луну с неба достать. Обычное подростковое бахвальство. Пришли в гости к прежним дружкам-приятелям, стакан бормотухи хлопнули и давай перед малолетками перья распускать: «Убьем, зарежем, на ремни распустим». Авторитета дешевого добавляли. У нас, как только разговор зашел, что за умышленное убийство к стенке ставят, так вся эта «банда» штанишки испачкала. Пришлось стулья в кабинете потом менять. На коленки бухались, в голос выли, мол, спьяну чушь всякую болтали. Простите, дяденьки милиционеры!
— А не может такое быть, что они сейчас просто отпираются, ваньку перед вами валяют? — с подозрением поинтересовался Данила. — Но, стоит им оказаться на свободе, и пойдут со мной или с Семкой счеты сводить?
— Было бы кому, — презрительно хмыкнул милиционер. — Мы эту гоп-компанию до донышка раскололи. Они ведь почему к вам за деньгами заявились — на блатхате сдуру сели в карты с настоящими уголовниками поиграть, а те их мигом разули-раздели и в долги немерянные вогнали. Вот и заметались идиоты, где бы денег достать. Их ведь самих пообещали на нож поставить, если не вернут все до копеечки. Поэтому с испугу хватались за все подряд. Воровали по мелочи, прохожих грабили, в две квартиры залезли. По мере возможности отдавали что-то, но ведь у ворья не забалуешь — проценты росли все время. В итоге, долг стал настолько огромным, что хоть в петлю самому лезь. Вот они от безысходности в детский дом наведались, думали мальков на какое-нибудь преступление подрядить. А в башке, видать, засело, что вас не удалось раскрутить на лавэ. Поэтому и грозились.
— Выхолит, — сообразил Мельник, — им и в камере житья не будет. Не простят воры, что карточный долг им не вернули.
— А то, — охотно согласился оперативник. — Поверьте, им теперь явно не до вас будет. Так что, выбросьте их из головы. Их суд ждет, а потом срок. Ну, а что за решеткой… — майор развел руки в стороны. — Тут уж можно только догадываться.
— Уф, спасибо вам! — поднялся со стула Данила. — Прям камень с души упал. Даже не знаю, как вас благодарить.
— А что тут думать, — засмеялся милиционер. — Билеты на ближайшие домашние игры «Динамо» организуете и в расчете будем.
— Заметано, — широко улыбнулся Мельник. — На самые козырные места раздобуду. Обещаю!
— Тогда уж и на мою долю запасись, — раздался смутно знакомый голос сзади. Данила вздрогнул от неожиданности и быстро обернулся. Батюшки-святы, кого-кого, а капитана Шорикова он встретить в МУРе совсем не ожидал. — Товарищ майор, если вы закончили с гражданином Мельником, не будете возражать, если я с ним тоже немного переговорю, — кагэбешник криво усмехнулся и с нажимом закончил. — Тет-а-тет.
— Пожалуйста, — сухо ответил милиционер. — Не буду вам мешать. — Он взял со стола сигареты и коробок спичек и быстро вышел.
Шориков не торопясь обошел стол и плюхнулся на месте оперативника. С наслаждением потянулся. Приглашающе взмахнул рукой:
— Да ты садись. Чего столбом стоять, в ногах правды нет.
— Ее нигде нет, — угрюмо ответил Данила. Но нарываться на скандал не стал, послушно присел. И с ожиданием уставился на капитана.
— Все шуткуешь, — бледно улыбнулся тот. — Молодец. Позитивный настрой — дело хорошее. Времени у нас с тобой немного, поэтому также, как и мой коллега, рассусоливать не стану. Пойдем по порядку. Во-первых, подпиши это, — Шориков достал из папки с молнией, что была у него в руках, какую-то бумагу и протянул ее Мельнику.
— Подписка о неразглашении?! — удивился футболист, прочтя заголовок.
— Так не в бирюльки играем, — притворно тяжело вздохнул гэбешник. — Дела предстоят серьезные. Поэтому, извини уж, но формальности следует соблюсти.
— Погодите, — потер лоб Данила. Ссадина под нашлепкой лейкопластыря, что осталась после давешнего не совсем удачного удара по мячу, побаливала и временами чесалась. — А почему тогда здесь, а не у вас, на Лубянке?