Магия восстает (ЛП)

Я возобновила заклинание, притягивая магию к себе в отчаянной спешке. Его шея не просто сломана. Перелом не страшен. Ему расплющило шею. Важнейшие верхние позвонки сломались, оборвав связь между его мозгом и телом. Он отключается.

— Ерунда, Даррен. — Тетушка Би опустилась на колени рядом с ним. — Ты все можешь. Кейт вылечит тебя.

Нет, не вылечу.

— У меня внутреннее кровотечение. Я не могу остановить его. — Его голос перешел в хриплый стон.

Мои щеки заливал жар.

— Не плачь. — Дулиттл улыбнулся мне. — Прошу, не надо. Я прожил долгую жизнь… Долгую полезную жизнь. — Его голос прервался ужасным звуком, будто он чем-то подавился. — Я… готов.

— Мы не готовы! — закричала Джорджи.

Мои губы продолжали двигаться. Я хотела, чтобы он жил, и вкладывала это желание в каждое произнесенное слово, но он угасал, ускользал сквозь пальцы. Я уже со счета сбилась, сколько раз Дулиттл спасал мне жизнь. Я сохраню его жизнь. Отдам ему всю свою магию. Ее должно быть достаточно.

«Живи, — твердила я. — Пожалуйста, только живи. Прошу, не уходи».

Он ускользал все дальше. Я теряла его, так же как я потеряла Брана.

Я заклинала, сосредоточив всю свою волю на этой маленькой искорке.

Мир вокруг померк. Все звуки рассеялись.

Мои губы двигались, повторяя слова снова, снова и снова… Это было очень простое заклинание, которое знали большинство людей моей профессии. Оно призывало ускорить регенерацию тела, и я вложила в него всю себя. Имели значение лишь следующее слово и та капля магии, которую оно призывало. Если бы я только могла открыть себя настежь, чтобы добраться до магии, которая сохранит ему жизнь, я бы это сделала не задумываясь.

Мои губы онемели. Я уже не чувствовала своих ног. Вся верхняя часть моего тела превратилась в дыру, полную боли. Слишком много магии, взятой слишком быстро.

Глаза Дулиттла закатились.

— Кейт! — крикнула Джорджи.

— Пропустите меня! — прорычал Хью где-то позади. — Пропустите меня, черт побери!

Ему ответила дюжина рычащих оскалов.

Заклинание поглотило меня. Я вложила в него каждую каплю своей магии, и теперь не могла освободиться. Мой голос прозвучал едва слышимым шепотом.

— Пусть.

Кэрран опустился на колени рядом со мной.

— Пустите. — Пустите его.

Кэрран поднялся.

— Пропустите его сюда.

Мгновение спустя Хью опустился рядом с Дулиттлом.

— Сломанная шея.

— Да.

Хью внимательно посмотрел на меня своими голубыми глазами.

— Ты хочешь, чтобы он жил?

— Да.

Хью откинулся назад, поднял голову и закрыл глаза. Магия вырвалась из него, словно звон из огромного колокола. Она коснулась окровавленного пола. От крови пошел голубой дым, устремляясь вверх.

Воздух вокруг Хью засветился. Я почувствовала, как движется магия, похожая на тяжелый, массивный поток. Такая мощь. Черт возьми.

Я держалась за Дулиттла своей магией, боясь отпустить. Я заклинала, заставляя его бороться за жизнь. Боль где-то внутри меня превратилась в постоянное жжение. Ледяной мучительный огонь расходился от моего живота к груди и шее.

Тело Хью дернулось от потока магии, которая вибрировала вокруг него, пытаясь освободиться.

Хью открыл глаза. Они светились, наполненные сверхъестественной, электрической синевой. Он развел руки ладонями вверх…

Магия вырвалась из Хью и заполнила Дулиттла, словно потоп. Кости затрещали.

Хью моргнул, и его глаза снова стали нормальными.

— Сделано, — сказал он. — Он будет жить. Ты можешь отпустить.

Я затихла. Поток магии прервался. Огонь внутри меня заполнил голову, и у меня возникла абсурдная мысль, что он выливается у меня прямо из глаз.

В комнату вбежал Рафаэль.

— Мы заметили еще одного. Он ранен и направляется в горы.

Хью вскочил на ноги. Кэрран повернулся, наполовину поднявшись, и посмотрел на меня.

— Иди! — сказала я ему.

Он умчался, чуть не столкнувшись с Хью, когда они выбегали из комнаты.

Грудь Дулиттла поднималась и опускалась в спокойном, ровном ритме. Он дышал.

Я откинулась назад и поняла, что мои джинсы промокли насквозь. Я сидела в луже собственной крови.

*** *** ***

Я лежала на груде покрывал и наблюдала сквозь дверной проем за тем, как оборотни двигаются по большой комнате и разбирают бардак в лаборатории Дулиттла. Они принесли меня и Дулиттла в спальню, чтобы мы им не мешали. Я лежала на покрывалах на полу, а Дулиттл плавал в исцеляющем растворе в ванне, которую оборотни вырвали из ванной комнаты. Дверь в спальню, а точнее куски от нее, валялись на полу, поэтому с моего места я отлично видела все апартаменты.

Кира, теперь уже в человеческом обличие, пыталась разгребать завалы. Она призналась, что ее до сих пор немного мутит. Я посоветовала ей прилечь. Вместо этого она повязала себе на голову мокрое полотенце. Должно быть, удар получился чертовски сильный, потому что в обычной ситуации оборотни просто отмахиваются от сотрясения и мчатся дальше.

Рядом с Кирой Дерек вытаскивал пластиковые баночки с различными лекарствами из того, что когда-то было шкафом. Эдуардо до сих пор находился в отключке. Десандра ходила вокруг в окровавленном, рваном платье и героически пыталась поднимать с пола вещи, не смотря на свой живот. Я ожидала, что она свернётся где-нибудь в уголке, но вместо этого она довольно энергично двигалась по комнате. Мэхон привел ее сюда вскоре после того, как Кэрран умчался. С моего места на покрывалах я видела, как Мэхон стоит у входа в комнаты Дулиттла.

Обычно вид медведя весом в тысячу двести фунтов не внушал мне особого доверия, но сейчас мысль о том, что он защищает вход, согревала и успокаивала меня. Особенно учитывая то, что я истратила каждую каплю своей силы, чтобы удержать Дулиттла живым. Мои руки стали ватными. Приходилось прилагать нечеловеческие усилия, чтобы элементарно поднять голову. В данный момент, если на меня приземлится бабочка, я не проснусь до следующего утра.

От Кэррана ни слова. Он, Хью, Тетушка Би, Рафаэль и Андреа пустились в погоню час назад.

Дулиттл отдыхал в самодельном резервуаре. Его тело пропиталось зеленым исцеляющим раствором. Он ничего не говорил, и даже не открывал глаза, но его дыхание оставалось ровным.

Я хотела, чтобы он очнулся. Хотела, чтобы он открыл глаза и отчитал меня за что-нибудь, не важно за что. Я выпью любое лекарство, которое он даст, пообещаю лежать в кровати, и сделаю все, что угодно, лишь бы он очнулся.

Хью сказал, что он будет жить. Состояние комы технически тоже считается жизнью.

Я отбросила эту мысль подальше. Она не приведет ни к чему хорошему.

В дверь вошел Барабас, одетый в одни лишь треники. Его лицо и грудь украшал широкий порез. Он увидел меня и вошел в спальню. За ним последовала Джорджи с ножницами в руках и показала на мои кровавые джинсы.

— Прости. Мне придется их срезать.

— Как я понимаю, уединиться мне не дадут? — спросила я.

— Нет, — ответил Дерек.

— Это исключено, — поддержала его Кира. — Ты можешь смущаться сколько угодно потом, когда не будет угрозы нападения.

— Ты наверно удивишься, — сказал Барабас, опускаясь рядом со мной, — но мы все видели обнаженных женщин прежде. Вид твоих голых ног никого здесь не травмирует.

— Ну, спасибо.

Джорджи взяла ножницы, растянула мои джинсы и начала резать. Ткань натянулась на ранах. Я резко вдохнула. Ой. Джорджи разрезала другую сторону и убрала в сторону окровавленные джинсовые обрезки.

— Так, я вижу раны, но я не уверена, насколько они серьезны для необоротня.

— Зеркало есть?

Дерек поднялся и передал Джорджи ручное зеркальце, чтобы она подержала его для меня. Левый край зеркала откололся, но его размеров вполне хватало, чтобы я могла разглядеть свое тело. Три длинные неровные царапины начинались внизу моего живота справа, тянулись по бедру и уходили под ногу.

— Наклони его ко мне.