Туман между нами

– Приведи мне девчонку, которую полковник держит взаперти.

От такой наглости даже Зейн опешил.

– Это невозможно.

– Тогда сам спасай свою Брукс, или позволь полковнику пристрелить её, как бешеную собаку.

Закари обошел брата и ступая по лужам направился к машине. Дождь начал стихать, а значит зараженные скоро выберутся наружу. По какой-то причине они опасаются дождя и прячутся от него. Но Закари видел, что первый дождь после тумана сделал с зараженными, он покрыл их черной коркой, словно тонкой бронёй.

– Стой, – окликнул его Зейн, с силой сжимая в руках шлем.

Закари медленно обернулся и посмотрел на брата сквозь пелену дождя.

– Слушаю.

– Я согласен, но…

– Но? Ты думаешь тут могут быть какие-то "но"?

– Да, она должна ходить с тобой на вылазки, когда мы…

– Я что – должен обеспечивать ваши свидания?

После озвученного вопроса Закари издевательски улыбнулся.

– Если тебе хочется так называть…

– Хорошо. У тебя месяц на то, чтобы привести ко мне Роберту.

Зейн не стал благодарить брата, ведь тот по сути отправил его в логово дракона. Но Зейн не смог бы простить себе гибель Брукс. Вся такая раздражающая, а временами и бесячая, она вдруг стала соблазнительной и поселившийся в его голове. Брукс стала небезразлична Зейну, она дразнила его и заигрывала, улыбалась и делала горячие намеки, но слишком близко не подпускала.

Братья разъехались в разные стороны, но каждый из них думал про одну и ту же девушку. Зейн старался быстрее добраться до базы, чтобы успокоить её и сказать, что он нашел выход. Закари же, наоборот, задавался вопросами, что такого могла сделать мелкая девчонка, чтобы насолить полковнику до того, что она пристрелила её мать и угрожала самой Брукс.

Оба брата даже не могли подумать, что в это время Александрия Брукс снова стояла перед полковником в её кабинете и отчитывалась в мельчайших подробностях о разговоре с Зейном Келлером. Она рассказала всё, и полковник была довольна. Коварная женщина достаточно хорошо знала своих сыновей. У одного было слишком мягкое сердце, хотя он и достаточно старательно прятал его. У второго же была броня, которую возможно пробить только лишь с помощью одного – ненависти к своей матери. И именно второго она намерена вернуть домой, во что бы ей это не стало. Туман показал полковнику, насколько коротка человеческая жизнь, и она желает собрать семью воедино. Но гордость полковника Келлер не знает, что такое просить и унижаться, только приказывать и получать желаемое.

Глава вторая

Эта сука даже не дала мне попрощаться с сестрой. После того как уехал Келлер, я сразу же отправилась к полковнику и всё ей рассказала. Она была довольна, одобрительно кивала моему докладу. Не будь она такой холодной, то явно позволила бы себе улыбку.

Как же я её ненавижу!

Стоя в кабинете, где до сих пор оставалась кровь мамы, я докладывала о каждом слове Зейна. Я обманула его, но выбора полковник мне не оставила. Когда-то я сказала, что слова "у меня нет выбора" произносят трусы, но я ошибалась. Случаются моменты, когда ты поистине бессилен, напуган и растерян.

Полковник всё обо мне знает. То, что я воровала лекарство для сестры. Почему я перешла в черные. О том, что я кокетничала и целовалась с Зейном. Она знает обо всём. О каждом шаге и слове.

– Заставь Закари Келлера прийти ко мне по своей воле и никому никогда не рассказывай о моём приказе и вообще о нашем разговоре!

Так звучал приказ полковника, она неоднократно говорила о расплате за мою неосмотрительность. Мать Зейна рассказала, как я должна вести себя, когда приду к нему в комнату. Она всё спланировала, но я до сих пор не могу понять для чего. Для чего эта мразь убила мою маму?! Она может попросить своего старшего сына приехать на базу, но не делает этого. Она может отдать приказ и его приведут насильно, но и этого она тоже не делает. Её причины меня не касаются, важно только одно, я должна попасть на базу номер девять и как-то убедить Закари Келлера приехать к полковнику. Добровольно. Как я буду это делать? Неизвестно.

Прежде чем отправить меня к своему младшему сыну, полковник сказала, что именно я должна говорить. Мне даже не пришлось притворяться, ведь там, в комнате Зейна я была как никогда сама собой. Я буйствовала и рыдала, орала, вопила и раскидывала его вещи. Кричала о том, как ненавижу Келлеров и всё, что с ними связано. И это было ложью лишь отчасти, ведь ненависти к Зейну я больше не испытывала. А к Закари вообще никак не относилась, у меня даже нет нормального мнения о нём, ведь я его совершенно не знаю. Но ненависть на их мать перекрыла мне всё.

У меня есть шесть месяцев. Таков срок исполнения приказа полковника.

Смыв с себя кровь и переодевшись, я под конвоем отправилась в свою комнату за вещами. Взяв футболку Лари, я покинула место, которое больше полугода служило мне домом, и отправилась вслед за провожатым. На момент, когда я доставала футболку Лари, в комнате были только Рики и Хьюго. К моему удивлению, именно Хьюго спросил, что со мной и куда меня уводят. Я не ответила. Не могла.

Логан, высокий широкоплечий военный с тёмными короткостриженными волосами и пустым взглядом, он – тот самый, что привёл в кабинет полковника маму и сестру, сопровождал меня вплоть до двери карцера, в котором я уже бывала ранее.

Оставшись одна, я забилась в угол и стала тихо плакать.

Я до сих пор не верю, что всё это произошло на самом деле. А если верить словам Зейна сказанным ранее, то борьба полковника и его старшего брата сотрут меня в порошок. В какой-то степени я жду этого. Но не могу позволить себе сдаться именно сейчас. Лекса осталась одна с новорожденным ребенком и с Габи. Я молюсь, чтобы Лари помог ей. На полгода сестре придется стать взрослой и самостоятельной. Ей уже сегодня нужно повзрослеть. Ведь больше её оберегать некому. Кроме этого на её попечении двое детей.

Я не знаю, как она справится.

Я не знаю, как справлюсь я.

На удивление, но я уснула. Сон оказался беспокойным, я постоянно от кого-то бежала. Оборачивалась и видела искаженные ужасом лица всех, кого я знаю. Всех, кроме мамы. Видимо, кто-то свыше решил, что даже во сне мне не суждено её больше увидеть.

Проснувшись, я ещё долго лежу на деревянном настиле и смотрю в потолок, хотя из-за темноты его вовсе не видно. Я думаю обо всем, что произошло вчера, и чему только предстоит свершиться. Как же я ошибалась, что база – это спасение.

До слуха доносятся звуки шагов, и уже через несколько секунд возле камеры останавливается Логан, отпирает дверь.

– На выход.

Безропотно поднимаюсь и подхожу к открывающейся двери. Выхожу наружу и морщусь от света в конце тоннеля. Молча следую за прихвостнем полковника, и, естественно, он ведет меня прямиком к мегере.

Мне кажется, что из меня выжали все жизненные соки, я с трудом переставляю ноги, но всё же продолжаю идти. Я бы могла попытаться сбежать от полковника, но бежать некуда. Да и семью я не смогу оставить.

Оказавшись в ненавистном кабинете, тут же бросаю взгляд на место, где до идеального блеска отполировали пол. Больше тут нет крови. Словно вчера ничего и не было.

– Возьми это, связь будем держать раз в неделю, по средам до 16:00.

Беру со стола рацию и стараюсь не смотреть на полковника.

– И помни, за что именно ты сражаешься.

Сражаюсь? Самое глупое, что она могла сказать мне. Я выживаю, о сражении тут и речи не идет.

– Проводи её к машине.

Логан не отвечает, открывает дверь, и прежде чем выйти из кабинета, я всё же бросаю короткий, полный ненависти взгляд на полковника. На секунду пересекаюсь с её взглядом, который не выражает абсолютно ничего. Как она может быть такой? На её руках кровь ни в чем неповинного человека, а она продолжает жить, словно ничего не случилось.

Проходя по коридорам базы, я мысленно с ней прощаюсь, ведь я могу и не вернуться. Должна, но это не значит, что у меня получится.