Тафгай 4

— 29-го февраля заседание. — Устало пробормотал я, так как и сам думал, а что дальше. — Поэтому план такой. Завтра выносим ЦСКА, 20-го «Локомотив», его вообще без вопросов. 23-го обыгрываем СКА из Ленинграда. А 26-го и 27-го «Трактор». И мы практически чемпионы СССР. Как потом чиновники объяснят народу, что Михалыч не имеет права тренировать сборную страны, если он за короткий срок выиграл приз «Известий», Олимпиаду и чемпионат СССР?

— Тогда дело за малым, — усмехнулся Сашка Скворцов, — осталось только ЦСКА «надавать по щам».

— Тафгай! Смена! — Дунул в свисток второй тренер Игорь Чистовский. — Булочками работаем, булочками!

А после тренировочного занятия, прямо на трибунах состоялось небольшое собрание акционеров общества «Там купили, теперь, как тут продать?», в составе: Фёдоров, Куликов, Минеев, Александров, Скворцов и я.

— Если Михалыча снимут, то прощай «загранка», — печально сообщил Саша Куликов и тихо зашептал. — Что с долларами делать будем? Продать бы их побыстрее, мало ли.

Да, 1800 американских зелёных рублей я привёз в тайнике обратно, это была наша общая премия, выплаченная после финала Олимпиады, которую мы не стали тратить впопыхах перед закрытием олимпийских игр.

— Сказано же, что не снимут Боброва, если ЦСКА размолотим, — прошипел «Малыш». — Нам эти бумажки зелёные в ФРГ пригодятся, зуб даю. Купим там «Нагру» швейцарскую за 300, а тут сдадим за 3 тысячи.

— «Nagra IV-S» магнитофон классный, — согласился с другом Скворцов. — Здесь с руками оторвут. Когда шмотки из Японии будем скидывать?

— Сегодня, — ответил я. — Сейчас всё перегружайте ко мне в машину, и список, у кого что. Джинсы, шмынсы, футболки, нейлоновые чулки, пуховики. Поеду я пообщаюсь с одним товарищем. Возможно, что помощь его понадобится.

— Я с тобой, — подскочил Боря Александров. — Может и моя помощь понадобится? — Юный гений прорыва показал кулак.

— Не, пойду один и без оружия, — усмехнулся я. — Думайте пока, чем завтра ЦСКА удивлять станем. Они теперь все наши командные наработки и комбинации знают назубок. Кто хочет снова по заграницам кататься? Вот и соображайте.

***

В Советском союзе если ты соприкасался с незаконной фарцовкой, то хочешь не хочешь должен был иметь дело с криминальными элементами. Для меня таким элементом стал Геннадий Заранко по прозвищу «Заран», с которым мы спустя час после тренировки обедали в ресторане «Волна». Чем он отличался от остальных? Хотя бы тем, что старался решать вопросы без «мокрухи» и по совести, да и сидельцев вокруг себя не держал.

— Если ты хочешь поговорить по поводу «кидка» с икрой, то вопрос с этими балбесами мы уже порешали. — Сказал «Заран» с большим аппетитом уплетая местные котлеты. — Шмотки Японские привёз? Всё возьму. Мог их просто для меня оставить, деньги бы я завёз.

— А как ты смотришь на такой бизнес? — Я отпил кофейку и выждал небольшую паузу. — Мы привозим пять классных импортных катушечных магнитофон и один студийный проигрыватель пластинок. Цепляем это всё в линию и переписываем дефицитные пластинки на магнитные катушки для продажи? За два месяца все расходы окупятся, и повалит чистая прибыль. А потом эти деньги можно будет вложить в собственную студию звукозаписи и получать доходы от сотрудничества с музыкантами и звёздами эстрады. Условно говоря, приезжает наш горьковский ансамбль «Лейся песня» и в студии прямо на катушку записывает концертный вариант своего творчества. Или, например, можно Аркашу Северного привезти и записать. Галича, а ещё лучше Володю Высоцкого. Артисты заработают достойные деньги, ты со своими орлами хороший и постоянный доход, а самое главное простые люди получат музыку высокого качества в любом количестве.

— Владимира Семёновича записать? — «Заран» даже перестал жевать и отодвинул котлеты в сторону.

— Да. А после 85-го года это будет называться шоу-бизнесом, где деньгу потекут в карман рекой. — Сообщил я, немного нагнувшись к криминальному авторитету, для придания этим словам особой важности. — И самое главное никого не надо ни грабить, ни убивать. С милицией только придётся делиться, чтобы они смотрели на это всё сквозь пальцы. Море денег будет. А если плёнки сбережёшь до нулевых, когда их оцифруют, тебе меломаны памятник поставят, и поминать будут хорошим словом десятки лет.

— А тебе-то что с этого? — Пробормотал Геннадий Заранко, представляя открывшиеся перспективы.

— Ты слышал, что Севу Боброва из сборной убрали? — Перешёл я к сути нашей встречи.

— Да не может быть? Вы же Олимпиаду взяли. Они там чё наверху совсем охренели? — Гена погрозил кулаком в потолок.

— После завтрашней игры с ЦСКА нужно, чтобы из разных уголков страны полетели телеграммы в спорткомитет по адресу: Лужнецкая набережная дом 8, следующего содержания: «Требуем вернуть в сборную тренера Боброва и капитана команды Тафгаева». Пусть твоя братва что-нибудь полезное для страны сделает.

— Постой, — помахал рукой «Заран». — Тебя что ли тоже из сборной попёрли?

— Завтра, когда будут снимать сюжет о матче лидеров чемпионата для программы «Время», я дам интервью, в котором сделаю официальное заявление, что если Всеволода Боброва отстранят, то я отказываюсь выступать за сборную СССР. — Я допил залпом горький кофе.

— Тебя же дисквалифицируют, — почесал затылок криминальный авторитет. — И не таких обламывали.

— Спокойно, я всё рассчитал. Заседание спорткомитета состоится 29-го, а 27-го мы уже практически станем чемпионами страны. В трёх оставшихся мартовских матчах нужно будет набрать всего три очка, а мужики это и без меня осилят.

— Телеграммы значит нужно из разных городов послать ради Боброва? — Снова задумчиво почесал затылок Заранко. — Рисковая комбинация. — Улыбнулся он. — Ладно, сделаю. Тысячи весточек хватит?

— Лучше две, — хмыкнул я.

— Замётано. А что ты придумал по поводу большой партии импортного дефицита через границу с Финляндией? — Прищурился Геннадий.

— В июне болота подсохнут, сходим в Финляндию, есть у меня там зацепки. — Я подал руку криминальному авторитету «Зарану». — Сейчас хоккей — это самое важное.

***

«Дела финансовые порешали, — подумал я, выходя из ресторана и поглядывая на часы. — Теперь пора подумать и о душе. А что у нас отвечает за душу, которая есть нематериальная часть живого существа, и требует ежедневно духовной пищи? Заеду сейчас к писателю, что-то он притих, может уже отрёкся от литературы. И к шаманидзе, давно его что-то видно не было. Узнаю как продвигается дело спасения СССР».

От ресторана «Волна», что до первого, что до второго было рукой подать, но писатель Сергей Викторович всё же был чуточку ближе, поэтому через десять минут я стоял в его плохо убранной прихожей.

— Как продвигается создание литературного шедевра? — Спросил я, уловив еле заметный запашок перегара. — Я деньги привёз на три месяца вперёд. Хвастайся уже, не томи душу.

— Пока похвастаться нечем, — пробубнил писатель и хмуро повёл меня на кухню. — От меня жена ушла. Нашла себе сморчка, то есть «учителешку» из вашей вечерней школы для особо одарённых великовозрастных неучей. Нестерова какого-то Роман Петровича. Поэтому встала книга, врать не буду. Выпьешь? — Писателишка порылся в холодильнике и вытащил из него литровую банку с мутной жидкостью. — Закуски только нет. Зато вода есть из-под крана.

— Давай, — я протянул руку, и когда тара с алкогольной жидкостью оказалась у меня, залпом вылил её в мойку с давно немытой посудой. — Значит, с работы тебя выперли, бабу красивую и умную ты проворонил, с книгой у тебя завал. Теперь решил избавиться от последнего, что тебе досталось даром от матушки природы, от мозгов и литературного таланта. А смысл?

— Тошно на душе, жить не хочется, хоть в петлю лезь, — признался мне писатель-неудачник, всклокотав немытые волосы на голове.

— Полное ощущение тупика, как на краю пропасти, так? — Я подмигнул Сергею Викторовичу. — Так это и есть топливо для творчества. Внутри всё свербит, горит, значит, пора браться за перо, за пишущую машинку и творить. Вот тебе 200 рэ, ты теперь либо упьёшься насмерть, либо начнёшь писать, как никто и никогда, выбросишь из квартиры хлам, наведешь в ней порядок, а дальше вперёд и выше. Ты думаешь один такой страдалец? Люди живут без ног, без рук, но руки не опускают. В переносном смысле конечно. — Я выложил деньги на грязный кухонный стол и добавил. — Если через месяц не покажешь мне восемь качественных первых глав, найду с помощью местных бандитов и нос сломаю. В самом прямом смысле слова.