Хочу вернуть тебя

Маруся выпустила руку матери, взялась одной ладошкой за пальцы Лены, второй – за протянутую ладонь бабушки. Конечно, о том, что с этой незнакомой женщиной их связывают именно такие родственные связи, знать она пока не знала, но, судя по поведению Лебедевой, открытие правды было не за горами.

Так я снова думал до тех пор, пока Ева не повернулась ко мне, проводив взглядом дочь, удаляющуюся в сторону площадки, и, сложив руки на груди не отчеканила холодно:

– Что еще тебе – или вам – от меня требуется, чтобы ты отстал?

Фурия, как она есть. Готовая защищать и отвоевывать собственное пространство. Женщина, которую я любил и которая сейчас вызывала у меня такой шторм эмоций, что он едва не сносил все на своем пути.

Потому я, недолго думая, выпалил:

– Свидание. С тобой. Всего одно.

Брови Евы приподнялись. Она посмотрела на меня так, словно видела впервые.

– Одно свидание, а потом ты от меня отстанешь? – уточнила, прищурившись.

Захотелось тут же завести руку за спину и сложить пальцы крестиком, а потом солгать. Но вместо этого я уверенно сказал:

– Отстану, если только ты сама этого захочешь.

– Обещаешь? – потребовала ответа Лебедева.

– Клянусь! – проговорил торжественно.

И был действительно уверен в клятве, потому что собирался сделать все от меня зависящее, чтобы Ева не пожелала делать ничего для того, чтобы я от нее отстал.

– Хорошо, Андреев, – кивнула Лебедева и, сделав вид, что очень заинтересована тем, как играют Маруся и Лена в компании их бабушки на площадке, повернулась в означенную сторону.

Я же некоторое время постоял, глядя на красиво очерченный профиль, после чего сказал задумчиво:

– Удивительная штука судьба, правда?

– Ты о том, что из всех возможных мужчин, претендующих на роль отца моего ребенка, им оказался именно ты?

Какая же она все таки проницательная! И какая умная.

– Именно, – кивнул и сделал небольшой шажок в сторону Евы.

Она не отстранилась, что счел хорошим знаком. Но руки на груди сложенными так и остались. Этим Лебедева давала понять – между нами дистанция, так что делай с этим что хочешь, Андреев.

– Что чувствуешь, когда смотришь на Лену? – спросил я и тут же прикусил язык.

Потому что Ева окинула меня предупреждающим взглядом. Какие именно нотки сквозили в нем еще, я так и не понял, но предостережение почувствовал точно.

– Спрашиваешь, потому что хочешь чего-то от меня добиться? – спросила Лебедева.

Пришлось прикусить язык вновь – ответа на данный вопрос у меня не имелось. Точнее, они были, но все с тегом «восемнадцать плюс».

– Нет, – помотал головой. – Просто я, когда увидел Маруську… у меня все внутри перевернулось.

Лебедева вздохнула и вновь стала смотреть на возящихся в песочнице детей. И их бабушку, у которой над головой от счастья и умиления разве что нимб не светился.

– У меня тоже. Это какая-то мистика, – призналась Ева. – Смотреть на то, какой будет моя дочь через пару лет… А ведь настанет возраст, когда им будет, скажем, двадцать и двадцать три. Это же будут одинаковые люди, только рожденные с разницей во времени.

За все то время, что прошло с нашего так называемого воссоединения, это была самая спокойная тирада со стороны Евы. Мне тут же захотелось ухватиться за этот момент, сделать так, чтобы он длился и длился.

– Я надеюсь, что нам с тобой удастся однажды посмотреть, какими наши девочки станут через двадцать лет, – сказал мягко, а вот реакция на мои слова была совершенно противоположной.

Отпрянув от меня, Лебедева воззрилась на мое лицо так, словно на нем только что проступили дьявольские метки.

– Одно свидание, Андреев, – процедила она сквозь зубы, мгновенно отстраняясь.

И морально, и физически. Что я почувствовал всем своим нутром. И тут же захотелось вернуть Еву обратно. К себе и себе.

– Одно так одно, – сделав вид, что все в порядке, пожал я плечами и, отойдя от Лебедевой, направился к девочкам и маме.

– Папа, а так бывает, что люди настолько похожи? – задумчиво спросила Лена, когда мы с ней и ее притихшей бабушкой ехали обратно домой.

Я покосился на маму, что сейчас смотрела в окно. По-хорошему, надо было указать ей на то, что она инициировала собственными руками, ни с кем не посоветовавшись, но, кажется, мать понимала это и так.

– Бывает, – заверил я дочь. – Еще как бывает.

– И у тебя с бабушкой тоже есть такие… люди?

Я кашлянул, не представляя, как отвечать на заданный вопрос. Еще чего доброго ребенок решит, что если встретит копию меня, то это нормально. А хотя… случай Лены и Маруськи – один на миллион. Так что мне беспокоиться особенно не о чем.

– Думаю, есть. Но ни я, ни бабушка пока их не встречали.

Дочь кивнула, полностью удовлетворенная моим ответом. Мало ли ребенку для счастья надо? Я же сжал руль пальцами сильнее и пообещал себе разобраться на свидании относительно того, что нам дальше делать в сложившихся обстоятельствах. Потому что теперь от наших желаний зависели не только мы с Евой, но еще и две маленьких девочки.

Ну и их деятельная бабушка, куда же без нее…

***

– Это тебе, – сказал мне Андреев, когда я все же прибыла на устроенное им свидание.

Оно проходило в довольно интересном месте – на берегу озера. Для чего пришлось даже выехать за границы города. От щедрого предложения Егора забрать меня из дома и довезти до места встречи я отказалась. Хотелось расставить все точки над всеми буквами и дать понять бывшему, что наше последнее общение будет происходить в границах, которые я сама выставлю.

Потому что я боялась. Прежде всего, за Маруську, которую хотела оградить от всех возможных переживаний. Ну а напоследок – за себя. Свои чувства, свою душу, свой покой. Ибо у Егора Андреева имелось одно качество, от которого мне следовало бежать, как черту от ладана. Он умел проникать мне под кожу.

– Спасибо, – кивнула и взяла из рук Егора букет ярко-малиновых пионов.

Моих любимых. Которые Андреев каким-то чудом добыл в непредназначенное для этого время года.

– Твои любимые, – сказал Егор, как будто я могла об этом забыть.

– Уже нет, – соврала и протянула цветы официанту, подоспевшему к нам с вазой.

Мы устроились в ресторанчике морской кухни. Вечер был теплым и приветливым. Солнце еще не зашло за горизонт и сейчас касалось поверхности воды, окрашивая ее в причудливые цвета с вкраплениями оранжевых оттенков.

Я изучала меню, а сама бросала на Андреева быстрые взгляды. И мне казалось, что я вновь перенеслась в то время, когда мы с Егором были вместе. Молодые, влюбленные, желающие прожить вместе, пока смерть не разлучит нас.

– Итак, у нас свидание, после которого ты от меня отстанешь навсегда, – сказала я, кашлянув, когда выбрала напиток и блюдо.

Челюсти Андреева в ответ на мое заявление сжались, но он промолчал. Лишь кивнул и жестом подозвал официанта.

Продиктовав ему заказ, подался ко мне, опираясь на столик локтями.

– Но, как и сказал, я попытаюсь сделать все, чтобы ты сама захотела встретиться снова.

– Ты так сказал? – вскинула я брови.

– А разве нет?

На лице Андреева появилось озорное выражение, тут же превратившее его в мальчишку-подростка.

– Егор, ты невыносим, – покачала я головой.

Повернулась и стала смотреть на воду. Наш столик был расположен в самом удачном месте. Деревянный помост, на котором он был установлен, почти касался кромки воды. Потому возникало ощущение, будто мы на море.

– Расскажи про жену. Как я понимаю, именно ее яйцеклетка участвовала в том, что привело к рождению Лены и Маши.

Понимая, что это не самая романтичная тема для свидания, я, тем не менее, хотела прояснить для себя все, что было связано с рождением Маруси. В клинике я выкупила те эмбрионы, которые неизвестная оставила в качестве донорского материала, и меня заверили, что никаких юридических проблем с этим вопросом иметь я не буду. А вот когда на пороге моего дома появился сначала Андреев, а затем, его мать – меня начали одолевать сомнения.