Тайфун

Послышались раскаты отдаленного грома. Палуба содрогнулась. Не успев подскочить к трапу, Гаспарян уже оказался распластанным на «балконе», не вполне представляя, как он там очутился.

Марков крикнул:

— Забирайтесь в спасательную капсулу!

— И ты поторопись! Времени в обрез!

— Живо в капсулу!

Марков посмотрел в сторону кормовых отсеков. Он чувствовал, как корабль погружается все быстрее, ощущал ускорение. Послышался громкий треск, палуба содрогнулась. Марков испуганно обернулся, ожидая увидеть, что корпус раскололся.

Убедившись, что этого пока что не произошло, командир вернулся на свое самое привычное место, в синее крутящееся кресло посреди центрального командного поста. В свое кресло.

Сейчас, несомненно, в последний раз в жизни, он оказался здесь один. Яркий свет вырисовывал силуэт Маркова на фоне дыма и тумана. Тени меняли формы, словно призраки всех тех, кто жил и трудился здесь, собирались отправиться вместе с «Байкалом» в последний десятикилометровй путь вниз на дно Авачинского каньона.

— Командир! — снова окликнул его Гаспарян.

Взяв табличку с изречением «ПОДВОДНАЯ ЛОДКА — ЭТО НЕ СЛУЖБА, А РЕЛИГИЯ», Марков сунул ее в карман робы.

Раздался новый оглушительный треск.

Подбежав к трапу, Марков проворно взобрался наверх. Крышка спасательной капсулы была открыта. Марков нырнул в люк, и Демьяненко тотчас же захлопнул за ним крышку.

Грачев полусидел на скамье, привалившись к голой стальной стенке. Лысенко повернул маховик-кремальеру. На переборке рядом с пусковой кнопкой был закреплен механический глубиномер. Его стрелка, быстро двигаясь вниз, уже прошла отметку сто метров.

Всплытие к поверхности будет очень стремительным.

— Всем сесть! — приказал Марков. — Держитесь крепче!

Остальные едва успели, занять места, как Марков открыл серую металлическую коробку и ударил всем кулаком по красной кнопке.

Послышался слабый щелчок — и больше ничего.

Болты, удерживающие капсулу, не отстрелились.

«Ханчжоу».

Вертолет опустился на навесном полубаке китайского эсминца «Ханчжоу». Встретивший Федоренко офицер сразу же проводил его на мостик. Там, сквозь толстое стекло Федоренко увидел на юге у самого горизонта огромное облако белого пара, обозначившее последнее погружение «Байкала».

— Добрый день, капитан Федоренко.

Федоренко оторвался от иллюминатора. В кормовом проходе стояли двое мужчин в возрасте. Их безукоризненные черные мундиры были украшены таким обилием галунов и наград, что этого металла хватило бы, чтобы утопить небольшую подводную лодку. За ними толпились офицеры свиты.

В российском флоте эсминец типа «Ханчжоу» считался бы кораблем второго ранга, и, соответственно, его командир имел бы звание капитана второго ранга. Однако в китайском военно-морском флоте, судя по всему, дела обстояли иначе, ибо перед Федоренко стояли командир «Ханчжоу» контр-адмирал Ли Сюкань и его начальник адмирал Ван Яньцзе, командующий флотом Восточного моря.

— Чжень вомень чжоу, — сказал адмирал Ван Яньцзе.

Федоренко попытался понять, что означает довольно резкий приказ следовать за адмиралом. Даже без вежливого «пожалуйста»? Он прошел за адмиралами в скудно обставленную кают-компанию, расположенную под мостиком. Свита, состоящая из старших офицеров, закрыла за ними дверь, оставшись в коридоре.

— На вашу долю выпали трудные испытания, — начал по-китайски адмирал Ван Яньцзе. — Вам не нужна медицинская помощь?

— Мои раны могут подождать. Сейчас необходимо действовать без промедления.

— Действовать?

— Как вам известно, в «Байкал» были выпущены торпеды.

Адмирал Ван Яньцзе вздрогнул, словно ужаленный, услышав это упоминание о своей ошибке.

— Шай чжуде хой сю цзеньфа!

— Я как раз и хотел сказать о наказании виновных, — подхватил Федоренко. — Я имею в виду американцев.

Китайские адмиралы молча переглянулись.

— Американская подводная лодка выпустила в «Байкал» две торпеды сначала в Баренцевом море, — продолжал Федоренко. — Затем две подо льдами и еще две только что здесь, в Беринговом проливе.

— Это настоящий морской разбой!

— Совершенно верно, — подтвердил Федоренко. — Разумно ли будет допустить, чтобы они воспользовались плодами своих преступлений? Торпеда поразила наш корабль, направлявшийся для передачи в военно-морской флот Китайской Народной Республики. Возникнет много вопросов, если выяснится, что эту торпеду пустила рука русского. Или китайца.

Федоренко увидел, какое впечатление произвели его слова на китайских адмиралов. «Они сами только что обсуждали именно это, — подумал он. — Их головы полетят вместе с моей».

Ван Яньцзе сразу же понял, к чему он клонит.

— Командование американского флота узнает, что их лодка не имеет к этому отношения. Она обязательно направит донесение о случившемся.

— Но только не в том случае, если американская подлодка окажется на дне рядом с «Байкалом».

— Тинцзилай, ни той ни тонбао дай сеньминь бо цзенси, — сказал адмирал Ван Яньцзе. — Вы слишком пренебрежительно относитесь к жизням ваших соотечественников.

Федоренко покачал головой.

— Во сюо дай си чжуаньбай вайсен. — Затем, на тот случай, если его не поняли, повторил по-русски: — Я предлагаю превратить катастрофу в победу.

Китайские адмиралы переглянулись, и контр-адмирал Ли Сюкань сказал:

— Ни кейю чжоу.

Дверь за спиной Федоренко открылась. Его отпустили.

За то время, что он провел в кают-компании, «Ханчжоу» и его собрат «Фучжоу» остановились. Но две подводные лодки «Кило» продолжали двигаться. Их округлые, тупые носы с мощными торпедами, предназначенными для того, чтобы топить корабли, были направлены на юг.

«Байкал».

Гаспарян следил за стрелкой на небольшом циферблате глубиномера, продолжавшей неудержимый обратный отсчет.

— Глубина шестьсот метров.

Марков буквально чувствовал, как огромный корабль набирает скорость, погружаясь. Теперь, когда нос «Байкала» был направлен вертикально вниз, сила земного притяжения превратила подлодку в стрелу весом сорок тысяч тонн, нацеленную в дно Авачинского каньона.

— Можно попробовать перебраться в другую капсулу, — предложил Марков.

— Семьсот метров, — сказал Гаспарян.

Циферблат глубиномера был градуирован до тысячи.

Маленькая капсула наполнилась звуками умирающего корабля. Поток воды, стремительно ворвавшейся под высоким давлением, ударил в люк, словно понимая, что в капсуле прячутся люди, пытающиеся спастись за жалким листом тонкой стали. Словно предупреждая, что скоро море придет за ними.

— Сорвало рубочный люк, — пробормотал Демьяненко.

— Восемьсот метров.

Грохот воды оборвался таким резким треском, что Марков вздрогнул. Как это произойдет? Ворвется стена воды, твердой как сталь? Или стенки капсулы просто сомнутся и раздавят тех, кто находится внутри?

— Тысяча метров.

— Слушай, Сережа, заткнись, — проворчал Грачев. — Скоро тебе придется считать столбы, ведущие к вратам Святого Петра.

Марков посмотрел на старшего механика. Ну зачем он пришел в себя в этом стальном шарике, идущем на дно?

— Извини, Игорь. Болты не отстрелились.

По стальной оболочке капсулы пробежала сильная дрожь, словно шар лежал в кузове грузовика, мчащегося по неровной дороге. Дрожь усиливалась, пока, наконец, не возникло ощущение, что она исходит отовсюду.

— Турбулентные завихрения, — заметил Марков. — А мы погружаемся очень быстро. Узлов сорок — пятьдесят, а то и больше.

Капсула накренилась так сильно, что сидеть на деревянной скамье стало невозможно. Палуба превратилась в переборку, переборка — в палубу.

Оказаться смятым чудовищным давлением, утонуть. Маркову не было страшно. Если честно, он подумывал о том, чтобы отправиться на дно вместе с «Байкалом». Сейчас его огорчало только то, что вместе с ним погибнут такие замечательные люди.