Тайфун

Пройдя назад, Гаспарян шагнул в открытый люк и увидел Федоренко. Как и сказал Миртов, тот держал в руках рацию, а у его ног лежали две холщовые сумки.

Федоренко открыл люк главного машинного поста, разгерметизировав отсек, в результате чего Грачев и Демьяненко оказались запертыми во втором отсеке. Если сейчас не предупредить его, что в кормовых отсеках бушует пожар, что вскоре, быть может, придется драться за свободное место на спасательных плотах, станет ли это такой уж большой потерей?

Нет. Старший помощник подошел к Федоренко.

— Отвлекитесь и выслушайте меня.

— Подождите минутку, — сказал Федоренко в рацию. Повернувшись к Гаспаряну, он огрызнулся довольно грубо, не обращая внимания на напряженность момента: — Не мешайте мне.

Гаспарян вспыхнул. Неужели этот болван полагает, что в его распоряжении уйма времени? Вдруг старший помощник увидел ярко-красный дым, поднимающийся над морем. Дымовой маркер?

— Да. Не могу в это поверить. Знаю. Винить в случившемся они должны самих себя. Конец связи. — Федоренко выключил рацию. — Эту торпеду пустили китайцы. Если «Байкал» погибнет, виноваты в этом будут исключительно они.

«Но если вместе с кораблем погибнут Грачев и Демьяненко, виноват в этом будешь ты», — подумал Гаспарян.

— Я спускаюсь вниз за последними членами экипажа. Ваша задача — оставаться в рубке. Никого не пускайте вниз. Никого. Пожар распространяется очень быстро. Если в отсеках что-нибудь взорвется, задрайте рубочный люк. Вы все поняли? Прежде чем бежать к спасательному плоту, задрайте люк!

— С каких это пор младшие по званию стали отдавать приказы старшим?

— Мы еще посмотрим, останетесь ли вы капитаном первого ранга после того, как я расскажу, что вы наделали, — проворчал Гаспарян.

Прежде чем Федоренко успел что-либо ответить, старший помощник надел противогаз, привинтил к маске свежий фильтр и начал спускаться вниз.

Лампы, освещавшие главный машинный пост, сквозь бурый дымка казались желтыми. Гаспарян не смог разглядеть ни Маркова, ни Лысенко, ни даже ближайшую переборку. Сделав глубокий вдох, он стащил маску противогаза.

— Командир!

— Я здесь!

Надев маску, старший помощник стал пробираться вперед. Домкрат, приставленный к люку, который вел в ракетный отсек, основанием опирался на толстый стальной комингс. Марков и Лысенко вдвоем нажимали на рычаг, наваливаясь всем своим весом. И тот, и другой были без противогазов.

Послышалось громкое шипение, треск, и вдруг оба повалились на палубу, роняя домкрат.

Люк открылся, и за ним стоял Демьяненко. Увидев в главном машинном посту дым, он непроизвольно отшатнулся назад.

— Старпом, все покинули лодку? — спросил Марков.

Лицо командира было покрыто потом, смешанным с копотью. Он учащенно дышал.

— Почти все. В отсеках остаются Финогенов и кок. С Финогеновым я говорил. Он уже должен подняться наверх.

— А что с Павлом?

— Не знаю. Можно было организовать спасательную партию, но я хочу тебя предупредить, что плоты на корме расплавились.

— Корпус нагрелся слишком сильно, — заметил Марков. Отвернувшись от старпома, он крикнул в раскрытый люк: — Грачев! Демьяненко! Проснитесь и живо выбирайтесь сюда!

Когда Демьяненко втащил Грачева в главный машинный пост, Марков увидел, что сбылись его худшие опасения. Федоренко был прав: Грачев погиб. Лицо старшего механика было восковым и мертвенно-бледным. На лбу сбоку темнел багровый кровоподтек.

Но вдруг Грачев открыл один глаз и принюхался.

— Что у вас горит?

Демьяненко нагнулся, чтобы подхватить старшего механика под плечо, но вдруг выпрямился и посмотрел в сторону центрального поста. Послышался слабый высокий свист. Подобный свисту закипевшего чайника на плите, но только отдаленный.

— Что это за шум? — спросил Гаспарян.

Демьяненко не стал тратить время. Бросив Грачева, он подбежал к кормовому люку, ведущему в центральный командный пост, и быстро задраил его.

«Ка-25».

Летчик посадил вертолет на кормовую палубу огромной подлодки. Он предпочел бы носовую палубу, более широкую и более ровную, но там было полно народу, а меньше всего на свете летчику хотелось, чтобы толпа хлынула в кабину его машины. Русский акустик распахнул боковую дверь. Подбежав к опустившемуся на палубу «Камову», Федоренко забросил в кабину сумки и прыгнул сам.

— Поднимайся! — крикнул он. — Здесь становится жарко!

«Жарко в смысле радиации? — Летчик увеличил скорость вращения несущих винтов, но тут его внимание привлекло какое-то движение. — Что за черт?»

Резиновое покрытие бортов отваливалось в море большими черными листами, обнажая ржавую сталь, над которой поднималось марево горячею воздуха. «Байкал» прямо на глазах терял свою обшивку, словно кто-то свежевал громадного кита. Летчику в лицо пахнуло жаром.

Корабль сейчас взорвется. Летчик дал полный газ, сообщая максимальный крутящий момент несущим винтам. Это был очень рискованный маневр, потому что двигатели могли не выдержать нагрузку, но «Байкал» буквально плавился под шасси вертолета.

«Камов» словно подпрыгнул над палубой, и в этот момент большой участок стальной обшивки прочного корпуса лодки провалился вниз, рассыпая фонтан красных и желтых искр. Мгновение спустя мощная взрывная волна встряхнула набирающий высоту вертолет, окутав его облаком едкого дыма.

«Портленд».

— Центральный пост, говорит акустик! Наверху что-то взорвалось! Что-то серьезное!

— Еще одна торпеда?

— Если торпеда, то значительно мощнее предыдущей.

— Радист, говорит центральный пост. Передайте китайцам, чтобы они оставили нас в покое, — бросил Стэдмен. — Мы находимся в экстерриториальных водах и заняты спасением людей с терпящего бедствие судна.

— Слушаюсь, — ответила Скавалло.

— Рулевой, стоп машина! — приказал Стэдмен. — Боцман, поднимайте корабль. Всплываем на поверхность.

Послышался шум сжатого воздуха, врывающегося в балластные цистерны.

Стэдмен объявил по громкоговорящей связи:

— Всплытие! Всплытие! Всплытие! Аварийно-спасательной команде со страховочными концами быть готовой подняться на палубу! И захватите «арбалет»!

«Портленд» вспорол поверхность океана в четверти мили от «Байкала».

— Рубка поднялась над водой!

— Поднять второй перископ!

Взглянув в окуляры, Стэдмен сначала решил, что над морем сгустился туман. «Ядерную дубинку» нигде не было видно. Вокруг лишь сплошная белая пелена. Неужели «Тайфун» затонул так быстро? Но затем, повернув перископ, Стэдмен увидел поднимающуюся над облаком рубку, открытую крышку ракетной шахты, толпящихся на палубе людей.

— Там стена дыма. Его сносит на нас. Но русская лодка еще на плаву.

— Вы можете определить, что горит? — спросил боцман.

— Вся субмарина. Убрать перископ. — Стэдмен направился к трапу, ведущему на открытый мостик. — Я буду командовать лодкой из боевой рубки.

Проследив за ним взглядом, боцман мысленно отметил: «Ты снова забыл захватить спасжилет, черт побери!»

«Ка-25».

Вертолет с ревом пронесся над всплывшей американской подлодкой, держась подальше от вулкана дыма и пара, бьющего из кормовых отсеков «Байкала».

— Что это за женщина, которая отдает нам приказы? — спросил Федоренко.

Летчик пожал плечами.

— Она говорит по-русски. Она просит, чтобы мы не мешали американцам, они будут снимать людей с «Байкала».

— Передай ей, что наши корабли уже в пути.

— Какие корабли?

— Ты ей скажи, и все.

— «Ханчжоу» и «Фучжоу» подойдут сюда не раньше чем через несколько часов.

— Выполняй приказ!

Летчик не знал, почему его властный пассажир так горит желанием заставить моряков горящей субмарины искупаться в ледяной воде, но он прекрасно сознавал, что капитан первого ранга может начисто загубить карьеру простого старшего лейтенанта. К тому же это его вертолет выпустил ту чертову торпеду. Конечно, приказ поступил от китайского адмирала с борта «Ханчжоу», и гашетку нажал второй пилот-китаец, но задницу кому-то точно поджарят. Почему это должна быть его задница?