Никак иначе

Я прикрываю глаза, слышу, как стонет Кирилл, судорожно хватает меня за подбородок, и давит на него.

— Рот открой, — звучит сипло, и надсадно, и я подчиняюсь.

Он толкает ко мне в рот, всё ещё напряженный член, и меня топит терпким солоноватым вкусом. Я послушно облизываю его весь, пока Кир расслабленно откидывается на спину, и переводит дыхание.

Я, наконец, оставляю его в покое, выпуская из своего рта, и стараюсь оттереть с лица вязкие капли. Но Кирилл подтягивается, чувствуя разрыв контакта, садиться и выхватив из вороха одежды свою рубашку, бережно оттирает мне лицо, а потом склоняется и целует. Так нежно как может. Неторопливо вбирая мои губы, облизывая их, втягивает в рот мой язык. Медленно пробуя на вкус, катая его во рту, растягивая.

Я тянусь за ним, когда он поднимается, меняет нас местами, не разрывая тягучего поцелуя, кладёт меня на кровать, и накрывает своим телом.

Мне так жарко и тесно в своём теле. От возбуждения покалывает пальцы, и я остервенело, впиваюсь ими в тугие мышцы, притягиваю его ближе, теснее.

А Кирилл, получивший разрядку, видимо решил меня убить своей нежностью, которой никогда между нами не было, и это видимо новый уровень. Он целует и целует, и никак не может напиться моим вкусом, потому что не отрывается, только гладит, и ловит моё сбитое дыхание. И вот когда мне кажется что я готова кончить только от одной этой, так не свойственной ему нежности, он, наконец, отрывается от моих губ, но для того чтобы спуститься ниже к изгибу моей шеи, к ключицам. Для того чтобы скользить горячими поцелуями по коже, и оставлять обжигающий след.

Я выгибаюсь под ним, отчётливо чувствую, что он снова готов, и я тоже готова, но он медлит. Сжимает обеими ладонями мои груди, и по очереди ласкает языком соски, слегка зажимая их пальцами.

— Боже, я не выдержу, не выдержу, — шепчу я, путаясь пальцами в его волосах, и ёрзая под ним, потому что нет уже никаких сил. Тело дрожит как в лихорадке. Внутри словно пружину взводят, и она всё туже и туже.

— Кир. рилл… прошу…

— Проси, зеленоглазая, — Кир явно наслаждался своим положением.

Он закидывает мои руки мне за голову, прижимает своей ладонью и нависает сверху.

— Скажи, как ты хочешь? — склоняется он к моему уху, шумно втягивая мой аромат.

— Хочу тебя! Сейчас! — ответила я, зная, что его заводят эти словесные игры.

— Как? Поставить тебя раком? Или загнуть так чтобы ноги ушей касались? Или медленно растягивать, уложив сбоку? Или хочешь быть сверху? Как ты хочешь?

— Как хочешь ты, мне всё нравиться, — поспешно отвечаю я, чувствуя, что его горячая ладонь ползёт ниже, чувствительно сжимает моё бедро, раскрывает ещё больше.

— Тут мы с тобой сходимся, зеленоглазая, мне тоже с тобой всё нравится, — усмехается Кирилл, а потом, резко отстранившись, разворачивает меня на бок, и снова тесно прижимается, обхватив одной рукой за плечи, а другой, поднимая моё бедро, и тут же я чувствую медленное вторжение. Я стону, и от облегчения, наконец заполненная им, и от приятного растяжения, выгибаюсь сильнее. Объятия становиться жестче, большая ладонь обхватывает мою грудь, сжимает, дыхание жжет плечо.

— Сильнее, ещё, ещё, — стону, я, впечатывая свой зад в его пах.

И тогда он толкается во всю силу, и я содрогаюсь от прострелившего всё тело удовольствия.

— Так? — рычит он. — Так, отвечай!

— Да! Ещё! — еле могу шевелить губами, потому что хочется кричать, когда тело наполняется ритмичными толчками, и я кричу, уже не в силах совладать с собой.

Кровь вскипает, пульс забивает дробью уши, сердце сейчас выпрыгнет из груди. С ним всегда так волшебно, и горячо.

Обжигающе.

Пьяняще.

И я не отказываю себе, сгораю снова, превращаясь в пепел, чтобы потом снова возродиться.

***

— Ты расскажешь мне про план? — спрашивает Кирилл.

Мы лежим в кровати после очередного раунда, который был в душе. Я без сил, глаза просто слипаются. Кир прижимается ко мне со спины, крепко обнимая, и поглаживая мою расслабленную грудь.

— План? — сонно тяну я.

— План, для которого понадобилось это блядское платье, благодаря которому я только и представлял, как его сниму с тебя, — слышу по голосу, что он усмехается, и даже не глядя, могу сказать, что его губы кривит улыбка.

Кирилл как всегда прямолинеен, и говорит откровенно.

— Не было никакого плана, — не сдаюсь я, и зеваю, — ты ошибаешься.

— Ну да, — снова усмешка, а потом я чувствую, как его нос зарывается у меня в волосах на макушке, горячее дыхание греет кожу.

— Не отпущу, — вдруг говорит он, после молчания, и когда я почти сплю.

Это странно, но и это я уже отмечаю заторможено, сквозь дрёму.

— Я тоже, — шепчу ему в ответ, вдруг остро ощутив потребность ответить ему, — никогда.

***

Меня будет жар, разрастающийся в низу живота.

Я выгибаюсь, от сладких импульсов, расходящихся током по крови. С губ срывается стон вперемешку с хрипом. Я разлепляю глаза, ещё не готовая принять явь, но уже чётко осознающая, что то, что происходит, не сон.

В комнате темно, и не понятно, толи ночь ещё, толи ранее утро. Ничего не видно, только ощущения, и звуки. Горячие, влажные скольжения в промежности, жёсткий хват на бёдрах, сбитое хриплое дыхание, стон, и пошлое чмоканье.

— Кирилл, — зову я, нащупываю руками его склонённую между моих ног голову.

— С добрым утром, зеленоглазая, — отрывается он от меня.

Глаза немного привыкают к темноте, и я вижу неясный, но большой силуэт Кира.

— Уже утро, — вырывается у меня.

— Уже утро, и я голоден, — и Кирилл возвращается к прерванному занятию. Проходится языком по напряженному клитору, от чего меня непроизвольно выгибает, и я чувствую жар, растекающийся между ног. Потом скользит ниже, немного снижая градус, но тут же одна его ладонь смещается ниже, и в меня входит сразу два пальца.

Тело потряхивает в преддверии разрядки. Я впиваюсь руками в подушку, становлюсь, чуть ли не в мостик, раскрываясь ещё шире, для желанных проникновений, и хрипло стону.

Кирилл наращивает темп, двигаясь всё быстрее, резче. Язык вырисовывает влажные линии на моей трепещущей плоти, а лоно сжимается вокруг длинных пальцев. Всё тело замирает перед оргазмом, который обрушивается как лавина. Пульсации бегут по телу, и на несколько мгновений я выпадаю из реальности, паря от блаженства.

Кирилл пережидает мою разрядку, продлевая её, нежными дуновениями и касаниями к чувствительному клитору. Потом поднимается выше, трётся щетиной о кожу живота, разгоняя рой мурашек по коже, потом прикусывает кожу, между грудей, тут же сцеловывает боль.

Я вплетаю пальцы в его волосы, нежно и благодарно поглаживаю кожу, когда он останавливается чтобы всосать в рот каждый сосок по очереди. Жадно облизывая и прикусывая, снова зарождая в моём разнеженном теле огонь желания. Я чувствую, как в промежность упирается его горячий член, и даже виляю бёдрами, но он придерживает меня, и без слов, поднимается выше, целует губы. На нежность его уже не хватает. Поцелуй жёсткий и подчиняющий, да и прикосновения становятся твёрдыми, руководящими.

Кирилл отстраняется, и резко разворачивает меня на живот, ложиться сверху, почти прижимая собой полностью, пальцы больно сжимают мои волосы у корней и тянут, вынуждая выгнуть шею. Он тут же вгрызается полупоцелуем, полуукусом в изгиб, раня нежную кожу, ошпаривая горячим дыхание, и хрипом.

Это жёсткое доминирование, после нежных ласк, вскрывает, словно новый уровень моей чувствительности. Боль смешивается с трепетным дрожанием тела ещё не остывшего от оргазма, и уже зарождается новая волна, более жаркая и тёмная.

Я выстанываю его имя, ёрзаю под ним, выгибаюсь, под тяжёлым телом, которое стремиться, кажется, закрыть собой полностью. Горячий контакт влажной кожи, чувство пустоты между ног, звериный рык сверху, когда я крупно вздрагиваю от укусов, у основания шеи.

Сейчас я сделаю все, чтобы насытить этого зверя.

Я так плотно вжата в матрас, что дышать тяжело, и голова идёт кругом, добавляя фантомность горячему контакту наших тел. Мои ладони сверху накрыты ладонями Кира, и наши пальцы крепко переплетены. Перед зажмуренными глазами то и дело расцветают белые цветы, вспыхивая алым на каждыё его укус-поцелуй.