Никак иначе

— О, какой сюрприз, — хмыкнул он, снова резко толкнувшись, вырывая мой судорожный вздох, — кто-то течёт. Прямо водопады.

Он продолжил вбиваться в меня, смешивая боль и наслаждение, а я гнулась в руках Саши, всхлипывая и дрожа против воли.

Он отпустил мои руки, и начал мять напряженную грудь, сдвигая мокрые чашки бюста, сжимая, и катая в пальцах соски, добавляя болезненности и остроты. Я же чисто из упрямства упёрлась Кириллу в грудь, и даже немного отталкивала его от себя. Но его это только подзадоривало, он продолжал двигаться со скоростью отбойного молотка, вспенивая между нами воду, и вырывая против моей воли, крики из моего горла.

— Сука, какая же ты сука, — хрипел он, — ещё раз блядь, хоть один раз я его увижу рядом… тебе конец… ему конец…

Саша поймал мои губы, видимо опасаясь моего ответа, и мой стон улетел в его рот. Но Кириллу не понравилось нарушение нашего контакта, он грубо развернул меня за подбородок.

— На меня смотри, дрянь! — рявкнул он, а я при этом почувствовала, как дёрнулся член Саши. Он поймал мою ладошку и направил её мне за спину, вынуждая обхватить его ствол и сжать. И из его груди вырвались хрипы.

Кирилл, удерживая меня за подбородок, скользнул другой рукой под воду, между нашими телами. Пальцы быстро отыскали мой клитор, и тут же нажали.

Я выгнулась, от прострелившего великолепия, которое на мгновение ослепило меня, приближая к разрядке. Еле удержалась от крика, закатывая глаза.

— На меня смотри, сказал, — Кирилл слегка ударил меня по щеке, вызвав во мне новый протест, но тут же погасил его грубым поцелуем. Таким, что я итак была уже на грани, а теперь остались секунды до кайфа.

— Ну что хорошо тебе сучка? Дрянь зеленоглазая? — спросил он, опаляя моё лицо своим горячим дыханием.

Мотнула головой, не желая играть в эти игры. И тут же почувствовала, как пальцы Саши поползли к моим ягодицам, толкнулись в сжавшийся анус. Я протестующе ёрзнула, и сама же насадилась на его пальцы.

— Тихо, тихо, конфетка, — бормотал он, растягивая вход, и приставляя свой подрагивающий член.

— Нет, нет, мне будет больно, — запротестовала я, прекрасно понимая, что без смазки этого делать, не стоит.

— Значит, будешь терпеть, — припечатал Кир, но всё же приостановился, когда Саша стал проталкиваться сзади.

Не знаю что подействовало, может вино, может бассейн, а может уже имеющийся некий опыт в этом деле, но сильно больно мне не было. Только вначале, пока Саша входил, судорожно сжимая мои ягодицы, а потом я поплыла.

Вода между нами кипела, плескалась, бурлила. Я билась между ними, уже оставив свою гордость, откровенно наслаждаясь всем, что происходило между нами. Отвечала на их несдержанные поцелуи, и выкрикивала их имена. Кирилл так тесно прижимал меня к Саше, и они двигались в унисон, насаживая меня с двух сторон. Мне казалось, я не вынесу этой пытки. Сломаюсь. Разобьюсь на мелкие осколки. Это невероятное чувство наполненности вытеснило собой всё остальное, снова сделав их такими родными и нужными. Я выгнулась в их руках, и гортанно закричала, кончая, неимоверно долго пульсируя и сжимая их внутренними мышцами и чувствуя, что утаскиваю их за собой.

Мне так не хотелось отлепляться от них. Но Саша аккуратно вышел, а Кирилл медленно отстранился. Я открыла глаза, сожалея о возврате в реальность.

— Конфетка, у тебя что месячные? — спросил Саша.

— Что? — не поняла я, и глянула вниз, туда, где в толще воды, растворялись следы нашего единения. Багровый след крови, тянулся ко мне, и только он становился бледнее, как тут же стекала новая порция между моих ног.

— Что это? — озадаченно подняла я глаза на впередистоящего Кирилла, и вдруг явственно ощутил нарастающую боль внизу живота.

— Блядь, — протянул Кир, схватившись за волосы.

— Мы всё же порвали тебя, — констатировал Саша за моей спиной.

22

Моя палата напоминала цветочный магазин. Разнокалиберные букеты стояли повсюду. На подоконнике, на столе, на полу, на тумбочке. Их было так много, что я не знала, куда их девать.

— Ир, забери, хоть парочку букетов, мне уже не продохнуть, — пожаловалась я.

— Да зачем мне чужие букеты? — пожала она плечами. — Вот тётушка придёт, ей сплавишь. И вообще, скажи своим мужикам, чтобы прекращали раз, не нужны тебе эти цветы.

Ирка удобно устроилась в крессе, я стояла напротив неё, оперев бёдра о пестрящий флорой подоконник. Мне нельзя было сидеть. Либо стоять, либо лежать. Небольшой разрыв на шейке, пара швов, но предписаниям я следовала беспрекословно.

— Да я уже устала говорить! — вздохнула я, и свела полы халата. — Бесполезно, каждый раз новый букет!

— Ну, понятно, скучают, — протянула Иришка, как мне показалось немного с завистью.

Скучают, конечно, но только Иришка, не до конца в курсе произошедшего. Я, естественно, не о чём никому не рассказала. Для всех, у меня обострение цистита, в острой форме.

Мужчины мои, особенно Кирилл, чувствовали свою вину, и поэтому моя отдельная палата превращалась в филиал цветочного магазина. Ещё и Петя постарался, внёс свою лепту, когда узнал что я в больнице, тоже прислал корзину роз, которая притаилась, как раз рядом с креслом, в котором сидела Иришка.

Три дня прошло с того вечера. Тогда, ещё еле соображая, я начала отмахиваться от поездки в больницу, просила успокоиться обоих своих мужчин. Но меня никто не слушал. Немедленно вытащили из бассейна, водрузили на лежак, между ног воткнули полотенце, и по очереди быстро оделись. А потом и меня в четыре руки одели, как я не протестовала, и даже пыталась шутить. Но одного взгляда на бледное лицо Кирилла, и серьёзную физиономию Саши хватило, чтобы понять, меня в покое не оставят.

Меня привезли в какую-то частную клинику, где даже в такой поздний час, нас приняли без всяких препятствий.

Гинеколог, женщина, лет за тридцать, холёная и ухоженная, выслушала мой сбивчивый рассказ о произошедшем, пока мои мужчины ждали в коридоре.

— То есть, Светлана, вы хотите сказать, что у вас был контакт с двойным проникновением? — уточнила она.

В тот момент, мне хотелось провалиться сквозь землю, просто сбежать, и никогда в жизни не встречаться с Эльвирой Андреевной, так звали гинеколога. Но перед врачом, как и перед адвокатом, нужно быть откровенным, тем более это касалось моего здоровья, которого и так на донышке.

Я, бледнея, потом краснея, потом снова бледнея, кивнула, и поведала, о кровотечении. Надо отдать должное врачу, она, даже если и подумала о чём-то осуждающем, не выдала себя ни взглядом, ни тоном. Пригласила на кресло, а после осмотра, сразу же уложила на кушетку, и заказала операционную, потому что были разрывы, и кровотечение хоть и замедлилось, ещё не остановилось.

Из кабинета меня вывезли на каталке, и Саша с Кириллом, тут же бросились ко мне. Их остановила Эльвира Андреевна, спокойным и холодным тоном, проинструктировав, что после операции мне нужен будет покой, и увидеть меня можно только утром.

Я смотрела на их удаляющиеся лица и фигуры, и мне было жаль, что мы так и не перекинулись парой слов. Тогда мне, почему-то хотелось сказать им, что я не злюсь на них. Особенно Кириллу, хоть это и его несдержанность привела меня на больничную кровать. По большому счёту, я провоцировала, и отчасти была виновата. Ведь Саша предупреждал меня. Но меня быстро увозили, и я всё смотрела, то в зелёные прищуренные глаза, то в прожигающие серые, пока закрывающаяся дверь лифта не отрезала меня от них.

Наутро пришёл только Саша, сказав, что у Кирилла важная встреча, принёс цветы, и кофе с пирожными. Целовал и обнимал, не преминул немного поругать, но всё же больше жалел. А ещё я заметила сбитые костяшки на его руках, и небольшую ссадину на скуле. На мой вопрос, откуда это всё, промолчал и перевёл тему.

А Кир, вот уже третий день, находит отговорки, чтобы не появляться. По телефону, вообще у нас разговор не получается, потому что он узнаёт как у меня дела, говорит только обо мне, а потом быстро сворачивает разговор, вечно занят чем-то. Я уже Сашу, исправно навещающего меня, бесить начинаю вопросами о Кирилле. Но мне реально не понятно, почему он не приходит. Неужели это всё. Всякая дурь в голову закрадывается. Если он, всё же поверил в те нелепости, что я несла на нервяке, и попытке поддеть его. Если решил что с него хватит. Что я тогда буду делать?