Друг моего брата

И, конечно, у нас с Урицким не будет ни единого шанса… Хотя, возможно, моя ранняя кончина тут вовсе не причем… Господи, какая, к черту, разница что произошло четыре года назад? Глеб сказал, что готов все забыть, так почему я так держусь за эти воспоминания? Неужели мне так важно доказать ему, что я была жертвой, а не злодеем? Именно сейчас, находясь в роли самой настоящей жертвы, запертая в сыром подвале, я поняла, что прошлое не так важно, важно настоящее… И несмотря на все мои установки, глупо было отрицать, что в настоящем мне с Глебом довольно хорошо…

Воздев припухшие от слез глаза к потолку, я клятвенно пообещала больше никогда не возвращаться к событиям четырехлетней давности и попытаться слепить отношения с Глебом из того, что есть сейчас. При условии, что он этого захочет, конечно… Ну и что еще важнее, при условии, что я выберусь отсюда живой.

Часы, которые я так и не удосужилась продать на “авито”, показывали, что с момента ухода Егора прошло чуть больше часа. Тогда я и услышала глухие шаги сверху. Я взбежала вверх по лестнице и приложила ухо к лючку. Так и есть, мне не послышалось — Егор вернулся назад! Хотя, может он и не уезжал никуда! Передумал или вспомнил, что упустил какую-то важную деталь в своем увлекательном повествовании о том, как он НЕ убивал Марину?

Впрочем, мне наплевать что там им движет, главное, что я собираюсь использовать этот шанс. Спустившись вниз, я подхватила один из пустых ящиков и поднялась обратно по ступенькам. Шаги наверху стихли, послышался глухой удар, как будто упало что-то тяжелое и через несколько секунд я отчетливо услышала скрежет металла прямо надо головой, и появившаяся полоска света подтвердила, что он открыл замок. Не теряя ни минуты, я занесла ящик над головой и как только люк погреба открылся, со всей силы нанесла удар по своему похитителю. Раздался глухой стон, а потом голос Урицкого произнес:

— Полли, у тебя определенно странный способ благодарить меня за спасение. В прошлый раз ты мне чуть ногу не сломала, сейчас едва башку не снесла этим ящиком… Давай сразу договоримся, что впредь ты будешь избегать опасности, потому что очередной благодарности за спасение, я просто могу не пережить.

И несмотря на усмешку в голосе, в глазах не было ни капли юмора. Он помог мне выбраться из подвала и не торопясь отпускать меня из своих рук, поинтересовался:

— Ты как?

Мне очень хотелось вести себя как героини крутых боевиков, отряхнуть пыль с одежды и гордо подняв голову отправиться на следующее боевое задание, но я была обычной девушкой, которая только что пережила жуткий кошмар, поэтому я громко и с завыванием разрыдалась на груди у своего спасителя.

Глеб гладил мои волосы, крепко прижимал к себе и уверенным голосом нашептывал в ухо, что все уже позади и мне больше ничего не угрожает.

С каждым вдохом легкие все больше наполнялись его запахом, который действовал на меня будто сильнейшее успокоительное. Сейчас в нашей близости не было ни малейшей сексуальной подоплеки, но тем не менее, я чувствовала нашу связь даже сильнее, чем когда мы занимались сексом. Само его присутствие меня успокаивало.

Он не спешил меня расспрашивать, хотя уверена, у него было миллион вопросов. Не стал ругать меня за то, что я ввязалась во все это, несмотря на то, что я вполне заслуживала всевозможных упреков.

Он просто был рядом. Потому что знал, что мне это нужно. А может, потому что это было нужно ему тоже. Его голос звучал уверенно, но я чувствовала как подрагивали его руки на моей спине, слышала как быстро бьется его сердце… Несмотря на привычный хладнокровный фасад, внутри Глебы был в ужасе — он до чертиков боялся не успеть и потерять меня…

Глава 54

Через несколько минут приехала полиция и к моей великой радости, вместе с ними в дом зашел и Булавин. Глеб нехотя выпустил меня из рук, хотя уверена, если бы не необходимость разговора со стражами порядка, Алексу бы пришлось вырывать меня из его объятий. Теперь друг крепко прижал меня к себе и кажется, отпускать не планировал.

Глеб, тем временем, сказал стражам порядка, что Егор лежит в соседней комнате. От этих слов моя кожа покрылась мурашками и паника, только недавно выпустившая меня из своих тисков, снова вернулась. Вместе с ней пришло и недоумение.

Он что, здесь? Раскаялся и сам позвонил в полицию? И теперь спокойно сидит в соседней комнате и ждет, когда закон восторжествует? Но Урицкий тогда как здесь оказался?

— Живой хоть? — равнодушно поинтересовался один из полицейских и я с удивлением узнала в нем следователя, который меня допрашивал.

— Без сознания, — кивнул Урицкий и исчез в другой комнате вместе с полицией.

Я, наконец, огляделась и поняла, что мы находимся в кухне, перевела взгляд на стол с двумя табуретками, чугунный радиатор у окна и вспомнив рассказ Егора, потянула Алекса к выходу. Булавин хоть и посмотрел на меня непонимающе, но покорно пошёл следом.

Только оказавшись на улице, я смогла нормально дышать и немного заикаясь, прошептала:

— Он ее на этой кухне… Боже, Алекс, он реально больной! Он и меня хотел…

Я опять сбилась на рыдания и начала дрожать. Даже трястись. Булавин скинул с себя куртку, накинул мне на плечи, но тело продолжало содрагаться неконтролируемыми волнами.

Через какое-то время на крыльце показался Урицкий и следом за ним из дома вышел Егор в сопровождении двух полицейских. Его руки были в наручниках и на лице красовался огромный кровоподтек, нижняя губа тоже была разбита и из неё тоненькой струйкой сочилась кровь.

Он с неприязнью посмотрел на меня, но ничего не сказал. Я проводила взглядом их процессию и только когда за ним закрылась дверь полицейский машины, вздохнула с облегчением.

Один из мужчин подошёл к нам и сказал, что нам следует поехать с ними в отделение.

— Полине нужен врач, — возразил Урицкий.

Следователь придирчиво осмотрел меня и предложил вызвать «скорую», но я отказалась.

Глеб с Алексом пытались настоять, но я была тверда. Все чего мне хотелось, это поскорее оказаться дома, и если я понимала, что разговора с полицией мне точно не избежать, то решила не тратить время хотя бы на больницу.

Выйдя за ворота участка, я запоздало сообразила, что здесь только одна полицейская машина и в ней уже сидит Егор, от одной мысли, что нам придётся ехать вместе, у меня все сжалось внутри и к горлу подступила тошнота.

Урицкий, словно прочитав мои мысли, сообщил:

— Моя тачка на въезде в кооператив, я не знал точный номер участка, Скалаев только описал забор и ворота.

— Скалаев? — Я только сейчас поняла, что не имею понятия как они узнали где я нахожусь. — Как вы меня, вообще, нашли?

— Ох, это долгая история, Шерлок.

Я уже подумала, что это так и останется тайной, но вскоре мы добрались до «Мерседеса» Глеба и забравшись внутрь, Булавин, наконец, поведал историю моих поисков, и я с удивлением поняла, что за спасение должна благодарить в первую очередь Кирилла.

Не увидев меня на двух последних парах, Русеев подошёл к Алексу и поинтересовался позвонила ли я уже следователю насчет новой зацепки.

Булавин, которому я ещё не успела рассказать о своём разговоре с соседкой, отправился на мои поиски, к которым вскоре подключились и Глеб с Максимом. Урицкий, выслушав историю про зеленую тачку с наклейкой сообразил с кем я уехала, так как Егор был его одногруппником и его машину он знал. Когда Алекс дошел до этого момента, я посмотрела на Глеба, который, казалось все свое внимание уделяет дороге, но руль сжимал до побелевших костяшек. Всем своим видом он источал напряжение. Вполне возможно, что он до сих пор не отошел от встречи с Егором…

На секунду мы с ним встретились взглядом в зеркале заднего вида, но я тут же отвела глаза и сделала вид, что внимательно слушаю друга, стараясь не показать как меня задевает его поведение.

Его молчание — жестокая насмешка судьбы над моим опрометчивым обещанием забыть былые обиды и попробовать начать все с нуля. Почему он молчит? Злится? Неужели опять думает, что во всем этом виновата я? Нет, я конечно, понимаю, что поступила очень глупо сев в машину к Егору, но даже для Глеба было бы слишком заключить, что руководило мной желание быть в центре внимания, как всегда. Хотя… с него станется. В очередной раз пожалев, что не в состоянии прочитать его мысли, я сосредоточила внимание на друге.