Страница 18 из 92
Цокот копыт по деревянному настилу и вот она цель похода — крепость. Корнилов подъехал к Худайкули и спросил:
— Что у тебя спрашивал сарбоз? А то мы далеко были, да и его пушту не совсем разобрал.
— Спросил, не назначены ли мы в караул и отчего так поздно едем на службу.
— И что ты ответил?
— Когда назначили, тогда и едем И не ему спрашивать, чем занимаются нукеры Великого Абдурахмана, — улыбаясь, ответил проводник.
— Получается, — Корнилов сдвинул папаху чуть назад и почесал бритую голову выше лба, — туркменские всадники действительно наряжаются в разъезды вокруг крепости.
— Всё возможно, таксыр, но афганским офицерам лучше говорить что-нибудь другое. Они обладают куда большей информацией и могут знать вождей, которые командуют туркменской конницей.
Эти слова стали пророческими уже через час, когда Корнилов только закончил фотографировать крепость с южной стороны, и они втроём направились дальше, чтобы сделать фото с другого ракурса, как к ним подлетел верхом десяток афганцев, возглавляемый джамадаром*.
— Кто такие⁈ Куда едем⁈ — буквально прорычал тот.
— Великий Абдурахман, эмир Афганистана, собирает туркменских всадников в конный полк, уважаемый джамадар, — полный достоинства, но с вежливым поклоном ответил Корнилов. — Я и мои люди едем к нему на службу в Кабул.
— Текинец? — уже дружелюбнее спросил офицер.
— Да. Мой род ведётся от Карама-бека, — вновь с достоинством ответил Корнилов.
— Да будет благословенно имя Абдурахмана! — сказал афганец и с места пустил коня в галоп.
Вслед за ним устремился десяток всадников.
Корнилов, проводив взглядом конников, посмотрел на своих провожатых, которые смотрели на него круглыми глазами.
— Ты и, правда, ведешь свой род от Карама-бега? — с каким-то благоговением спросил младший из братьев.
— Нет. Просто хорошо знаю историю туркмен. По матери я веду свой род от Аргун-ага — наместника внука Чингиз-хана Хулагу в Персии.
— А по отцу? — вновь не удержался от вопроса младший брат Худайкули.
— Мои предки по отцу пришли в Сибирь с Ермаком. Слышали о таком атамане?
— Нет, — ответил уже Худайкули.
— А про казаков?
— Этих знаем, — улыбаясь, хором ответили братья.
— По отцу я из казаков, — произнёс Корнилов и тронул коня.
Объехав часть крепости, Лавр сделал ещё несколько фотоснимков и зарисовок фортификационных объектов. На пути туда и обратно произвёл географическую съёмку двух дорог, ведущих к российской границе.
В общей сложности проведя на вражеской территории трое суток, намотав больше ста пятидесяти вёрст вернулись в Мазари-Шариф. Ночью с помощью солдат пограничной стражи и двух лодок переправились вместе с родственниками Худайкули на свой берег Аму-Дарьи.
За ту разведку вместо предполагаемой награды Корнилов получил строгий выговор от начальника Туркестанского военного округа генерал-лейтенанта Иванова Николая Александровича. Но зато его умение мимикрировать под местных жителей позволило ему дальше работать под различными личинами в Афганистане, Китае, Персии. Во время всех этих разведвыходов Худайкули сын Нарлы сопровождал Корнилова и не раз выручал в сложных ситуациях, став надежным спутником, признавая верховенство офицера.
В 1903-м году Корнилова направляют в Индию для изучения языков, нравов, обычаев и традиций народов Белуджистана. За время этой экспедиции Корнилов посещает Бомбей, Дели, Пешавар, Агру (военный центр англичан) и другие районы, наблюдает за британскими военнослужащими, анализирует состояние колониальных войск, контактирует с британскими офицерами, которым уже знакомо его имя.
С этими данными уже в чине подполковникаприбывает в Генеральный штаб, где ему обещают должность начальника отдела и вместо этого срочно направляется вновь в Туркестанский военный округ с целью — выяснить какие силы Британия готова направить на захват Южного Туркестана и Западного Памира с Тибетом.
«Надо же, сколько всего вспомнилось, а ведь после вопроса Худайкули и пяти секунд не прошло», — подумал Корнилов, после чего тихо ответил:
— Придётся идти по хребту, в обход. Перевал Шит-Рака* для нас закрыт. Мимо англичан нам не пройти.
— Разве это англичане, таксыр? — Худайкули перешел на официальное обращение, так как к ним подполз молодой казак-проводник из Хорогского отряда.
— Ваше высокоблагородие, откуда их здесь столько взялось? — спросил казак, кивнув головой в сторону долины перед перевалом, где расположился бивак английских туземных войск.
— Вот что, братец, сейчас же в быстром темпе двигаешься в Хорог и докладываешь капитану Кивэкэсу о том, что в долине за перевалом Шит-Рака расположился полк сипаев с двумя батареями горной артиллерии. Точно не скажу, но, по-моему, это полк из 8-й Пешеварской дивизии. Необходимо эту информацию срочно передать в штаб округа. Также сообщите в Магриб. Пускай капитан Снесарев проверит, как обстоят дела за перевалом в Британской Индии.
— А как же вы, Ваше высокоблагородие? — перебил Корнилова казак. — Сами всё и доложите, и прикажите.
— А мы, Матвей, пойдём дальше. У меня другое задание и приказ. Не ожидал я, что англичане так быстро выдвинутся к нашим границам. Так что бегом в Хорог и доложи, что я тебе велел. Кстати, повтори, что надо передать.
Пока казак, запинаясь, проговаривал доклад, Лавр, поправляя Матвея. Продолжал рассматривать бивак английский туземных войск, отмечая про себя, что британских офицеров в этом полку раза в два больше, чем обычно. И это о многом говорило.