Страница 68 из 77
Я замычала и замахала руками, сердито отбиваясь от ласк – это тоже потом. Всё потом! Сейчас только мой Дрей, только для меня: немедленно, глубоко, резко. Мой. Навсегда, безраздельно мой...
Несколько вдохов, короткий крик, пойманный его губами на вылете, и долгожданная горячая волна, расплавившая кости.
Я поплыла куда-то от облегчения, но тут же встрепенулась, чтобы ещё крепче прижаться к Дрею. Нет, не отпущу и не выпущу! Не сейчас!
Качаясь на резко вздымающейся груди любимого и слушая его унимающееся дыхание, я сперва успокоилась, но вскоре... заплакала.
– Как же больно было без тебя, Дрей!
Выдохнув горестную жалобу, я тут же до крови закусила губу. Вот ведь ты дура, Элис! Нельзя травить его такими признаниями! Ему ведь тоже было больно и совсем одиноко, не смей больше выдавать добавку, как обиженное дитя!
Громкое сердце Дрея под моей ладонью остановилось, а мышцы окаменели, замёрзли. Это от новой боли... Глупая, несдержанная Элис!
Но замер он лишь на несколько мгновений: почти сразу вздрогнул, обнял меня ещё сильнее и, баюкая, зашептал, в макушку:
– Связь, Элис... Тебе нужно было узнать и понять её самой. Это как материнство: мужчина ничего не может сделать с предшествующей счастью мукой... Только ждать, стиснув зубы, и молиться. Точно так и с новой Нитью.
– Знаю, Дрей, – торопливо заверила я, отчаянно желая заставить его забыть моё нытьё, – всё теперь знаю!
Осыпав поцелуями родное лицо, я чуть отстранилась, чтобы повернуть запястья, и зажгла руны.
– Вот. Безо всяких там церемоний у Древа, – с придыханием похвасталась я и сама же, как всегда, залюбовалась.
– А мои? – улыбнулся Дрей, тоже вдоволь насмотревшись, но тут же, вероятно, сообразил, что не может меня отпустить, не уронив. Потому что поднял и понёс к кровати. Ой, мы, оказывается, в моей спальне…
Осторожно усадив меня на покрывало, он опустился рядом и протянул руки. Без рун…
Пауза. Долгая молчаливая пауза.
– Что… твои? – наконец, осторожно поинтересовалась я, ещё чуть подумала и округлила глаза. – Ты что же, не можешь?!
– Могу, – совсем тихо прошептал Дрей. – Конечно могу. Но очень хочу, чтобы ты.
Я сглотнула, провела дрожащими пальцами по тёплым пульсирующим ручейкам вен и… зажгла. Так легко и естественно!
– Это невозможное счастье, Элис, – сбивчиво выпалил Дрей, – буквально… трудно пережить.
Он поднял на меня окончательно чёрные глаза – зрачки, казалось, вышли уже далеко за пределы радужек – и, не отрывая взгляда, потянулся к вырезу платья, которое… почему-то было до сих пор на мне.
Невероятным усилием воли я накрыла его руку своей, останавливая.
Помоги мне, Боже! Любимая, лишающая всех разумных мыслей ладонь... всегда прохладная… такая нужная… Но я должна!
– Дрей!.. Мой брат! Он может быть в опасности.
– Разве что Ирина Петровна нотациями замучает, – пробормотал Дрей и потянул всё же платье вниз. – Но он пока ещё не понимает, так что как-нибудь переживёт. Они вдвоём в соседней комнате, любовь моя. Андрей редкостный баловень, засыпает только на руках. Чаще всего – бабушкиных.
– Как… в соседней комнате?!
– Ты не волнуйся, они нас не слышат. Простой и надёжный барьер, я держу его бездумно, – по-своему понял Дрей… Ох, я ведь спрашивала… немного не об этом!
Но следующий мой вопрос потерялся в поцелуях.
***
Проснувшись позже, я в первую очередь наощупь убедилась, что Дрей рядом, затем только посмотрела. Представшая перед глазами картина смутила и вызвала бурю противоречивых чувств.
За окном синели сумерки – непонятно, закатные или рассветные – а Дрей лежал возле меня одетым и, сосредоточенно хмурясь, читал. Кажется – письмо Лея. На груди его мирно сопел малыш, уверенно сминая кулачками свежую белоснежную рубашку моего мужа. И до меня вдруг дошло в полной мере, что это не просто брат и надежда Связи, но в первую очередь – наш ребёнок. Мой ребёнок! Ответственность на многие годы, часть жизни и души... Одновременно стало страшно от осознания, что я могла бы впервые увидеть Эндрю лишь пятилетним. Или… не увидеть вовсе, если вспомнить рептилию Левиса и его мутные планы!
Я осторожно потрогала крошечную розовую пятку и ещё долго ошарашенно молчала: последняя мысль сковала затылок морозом. Хорошо, что малыш здесь. Но как внезапно! Я ведь и морально ещё не готова, и... и пелёнки даже не сумею поменять!
Перебрав всё это в уме по три раза, я заставила себя отвлечься от брата и очень тихим шёпотом уточнила:
– Что, бегом в Талаф?
Дрей отрицательно качнул головой и улыбнулся.
– Мы не торопимся, потому что время снова зеркальное с момента моего возвращения?
Положительный кивок и новая обезоруживающая улыбка. Обожаю!
– Вечер или уже утро?
– Вечер, ты недолго спала, – ответил Дрей довольно громко. Я вздрогнула и снова покосилась на малыша. – Андрей Андреич спокойно реагирует на голоса, гораздо хуже – на одиночество. Знаешь, он маг.
– Ты забрал его...
– А как иначе? – опять улыбнулся Дрей. – Я ведь обещал растить его и любить.
– Сразу забрал!
– Сразу. Ирина Петровна пыталась запереть Сибил в Шропшире, пока он совсем маленький, но... зачем?
– О, это давняя война, не пытайся понять, – фыркнула я, вспомнив, как мачеха с бабушкой вместе и по очереди трепали мои нервы, и придвинулась под самый бок Дрея. Теперь малыш сопел прямо в моё ухо и мне вдруг... понравилось до улыбки. – Значит, ты вставал, чтобы забрать сюда Андрея?
– Не совсем. Я был у Эйвин. Обрёл Древа, – посветлел лицом Дрей. Я поцеловала его пальцы. Ох, понимаю! – Тебе на всякий случай оставлял записку, – кивнул он на комод. – А потом уже забрал Эндрю у бабушки. Айрин сейчас некогда нянчиться, у неё гость.
На комоде виднелся листок... и не только: поверх него лежала белая роза.
– Где ты взял цветок? – изумилась я, сообразив, что записку-то он оставил наверняка раньше, чем покинул меня и спальню.
– Создал сам, – смутился мой волшебник.
Я, умирая от нежности, молча засопела в тёплую рубашку, совсем как Эндрю. Господи, как только я могла считать раньше, что магия – это что-то нелепое и противоестественное?!
– А посмотреть на такое можно?
– Можно. Тебе всё всегда можно, Элис Валь, – добавил Дрей севшим голосом. – Всё моё – твоё. И магия в первую очередь.
И пусть я не вполне понимала, что именно было только что отдано в моё распоряжение... в первую очередь, всё равно окончательно растаяла и снова надолго замолчала.
– Что за гости у Айрин... в Григорьевском? – в конце концов, я всё же включила голову. – Как вообще ты её сюда вытянул? Как всё объяснил?
– Я почти не объяснял, Элис. Она даже позвонила первая. Если ты уже отдохнула, поговори с ней сама.
– А ты?
– А я дождусь, когда Вера Ивановна поднимется к Андрею, и тоже спущусь, – Дрей погладил мою руку, давая понять, что отпускать не хочет. Мог и не делать этого: я теперь чувствовала мужа сама. Странно, непривычно, но так правильно! – Она возится со своими фирменными пирогами в честь возвращения хозяйки дома. Отговорить было невозможно.
– Вера Ивановна!.. – сдавленно прошептала я, прячась от стыда Дрею подмышку. – Я совершенно про неё забыла из-за всего происходившего! Бросила в какой-то глуши. У исправной печки...
– Она в глаза не видела ни печку, ни деревенскую развалину, подобранную Виталиком, – утешил Дрей. – Сразу уехала навестить родные места и всегда знала, что вернётся потом домой к своим пирогам.
Хорошо... Но мне чести не делает. Я-то всё равно забыла!
– Виталик... – немного попинав совесть, я сосредоточилась на важном...
– Мы знаем, – мягко перебил Дрей. – И ты всё-всё постепенно узнаешь. Одевайся и беги к Ирине Петровне. Она держалась молодцом, но волновалась и скучала.
Ну конечно, глупая Элис! Как Айрин вообще всё это пережила, как не сошла с ума и не заработала удар?
Поцеловав мужа и ещё раз пожав невозможно крошечную розовую пятку, я вскочила с постели. А наспех освежившись, вернулась в спальню и зависла у шкафа. Затем растерянно оглянулась на Дрея, ни на секунду не сводившего с меня глаз.