Страница 13 из 33
– Ты сказал шлюх? Старая матрона должна знать Вигерика.
– Я не знаком со старой матроной. Пару раз её видел, но мы не общались.
– А ты мог бы? Дело срочное.
– Нет, не мог бы. Нельзя просто прийти в трущобы и начать расспрашивать. Тебя там первые встречные прирежут. Вот что, не нужна тебе матрона, не нужен Вигерик. Есть одна девица. Если должник скрылся, идут к ней.
– Девица? – брезгливо уточнил Рене.
– А тебе не всё ли равно, болтается у неё член между ног или нет? Город она знает лучше прочих.
– Ладно. Как её найти?
– У неё дом недалеко от луговых ворот. На двери нацарапано «злая сука». Там ещё церквушка рядом, ты должен знать.
– Да, знаю.
– И, Рене, не спрашивай ни у кого дорогу, сам ищи. Одну руку всегда держи на мече, другую на ноже.
– Я вот всё забываю, идти нужно по центру дороги или с краю.
Гвидо ответил притворным «ха-ха».
– Под окнами иди, а то давно тебе на голову ночной горшок не выливали. Я не шучу, в трущобах опасно. Твой крест может и сослужит службу, но всё равно будь настороже. Жулики, конечно, набожный народ, священников не трогают, а вот насчёт тебя не уверен. С девкой тоже не расслабляйся. Какой бы миловидной не казалась, она в трущобах одна без защиты и до сих пор жива. Держи ухо востро, опасная девица.
– Да понял я, понял.
– Она берёт недёшево. Тебе платят по солиду10 в день, как прежнему храмовнику, или как рыцарю?
– Нет, мне платят двенадцать пфеннигов. Ты сам-то солид когда в последний раз в руках держал?
– У меня при себе есть византийский.
– Ты им расплачиваться что ли собираешься? Не глупи, его продать дороже. Сейчас из золота почти не чеканят.
– Не, я его на счастье ношу.
– Ладно, Гвидо, пора мне, – произнёс Рене, поднимаясь из-за стола. – Рад был повидаться. Честно. Спасибо за помощь.
– Ну, коль так рад, в следующий раз не делай вид, будто нашёл на стене базилики что-то любопытное. А ещё лучше сам заходи, теперь и ты знаешь, где меня найти. Я сейчас только тут сижу, перестал с места на место бегать.
– Обязательно. Пожелал бы удачи, но ведь ни к чему, у тебя же монетка.
В дверях столкнулся с человеком. Одет небедно, даже богато. На нём добротный кожаный доспех.
«И с чего вдруг зачуханная таверна в квартале рыбьих потрохов пользуется такой дикой популярностью среди приличного народа?»
У Рене, конечно, доспех получше. Он своей бронёй гордится. Кольчуга до пояса и до локтей, звенья тёмного цвета; спереди треугольный вырез, края соединены цепочкой, отворот на груди украшен вышивкой в виде креста; нижний слой из чёрной кожи, рукава до кистей, подол до бедра. Единственная услада на службе храмовником. А к доспеху ещё мощные кожаные перчатки и сапоги. В правом припрятан нож.
Незнакомец застыл в дверях, ни пройти. Смерил Рене странным взглядом. Особо заострил внимание на кулоне церковного посланника. У самого на безымянном пальце левой руки серебряное кольцо с языческими письменами.
«Ну понятно, вероотступник. Отважный, однако. Давно таких наглых не встречал. Ещё бы идола на плече таскал».
– Отойди, не до тебя сейчас.
Глава 9
– Ненавижу это место, – всякий раз спускаясь в темницу, Эд говорит одно и то же, слово в слово.
В детстве ему довелось побывать здесь гостем, когда отец поймал на воровстве. Старый стражник решил показать сыну, что бывает с ворами, но толку вышло чуть. Эд пошёл по стопам отца, но от тяги к лёгкой наживе не избавился.
Впрочем, сам по себе визит в темницу произвёл сильное впечатление. Эд люто невзлюбил это про́клятое место, о чём не устаёт напоминать. Кто вообще может полюбить сырые стены, мерзкий запах, крики-стоны людей? Разве что Вигард.
Ходячий ужас, вот уж кем детей пугать. Лицо само по себе уродливо, так ещё и обезображено, всё в шрамах. Наверно, он специально бреет голову, чтобы все видели рубцы на затылке и макушке. Зубы гнилые, а изо рта смердит, словно от выгребной ямы. Как улыбнётся, так блевать тянет. Взгляд злобный и пустой. Души там нет, давно сгнила, как его зубы.
Не то чтобы Тео боялся, но в дом к себе его не пригласит, да и во владениях тюремщика не расслабляется. На поясе огромный нож длиной в два лезвия. Почти короткий меч (такой, как римляне носили), по толщине и ширине. Один удар – и всё, с такой дырой не выживают. Так вот, рука всегда на поясе, у рукояти.
Думается, Вигард сам здесь пленник. Его спрятали, дабы честный люд не пугал. Кому охота, чтобы подобный выродок по улицам разгуливал. Нет, он из подземелья не вылезает. Забыл, поди, что такое солнечный свет. Да и зачем ему? Он здесь, как дома. Тут и живет. Вопли людей ему словно арфы мелодия, зловония – душистый аромат цветов, а вечный мрак и сырость подземелья приятней солнечных лучей и свежего воздуха.
– Где эта горгулья? – брезгливо поинтересовался Эд.
Оставив тело Юсуфа, они наведались к тюремщику. Нужно зайти, коль уж оказались этажом выше. Он, конечно, мразь редкостная, но общенье с ним приносит пользу. У каждого узника свои тайны, а Вигард умеет развязывать язык.
Горгулья появилась из ниоткуда. Обхватив шею Эда рукой, согнул его так, что голова стражника оказалась у него подмышкой. Издал зловещий хохот. Зловонье его глотки окатило смердящей волной. Из сточной канавы аромат куда приятней. Он ел на завтрак гниль, ну не иначе.
– Горгулья, говоришь?
– Блядь, Вигард, отпусти, – прокричал Эд обиженным тоном. Лицо уже как у рака. Пытается вырваться, но не выходит. Руки у Вигарда словно клещи.
Тео на помощь другу не спешит. Сам напросился, нельзя ведь озвучивать первое, что придёт в голову. Да и вряд ли тюремщик ему навредит, он от них зависит. Так, подурачится, да отпустит. Пускай.
Ослабил хватку и Эд мигом вырвался из объятий.
– Ты совсем охренел? – всё ещё скорей обиженный, чем злой. Как быть, когда и оскорбить боишься, и лицо потерять не охота? Вот что-то такое, нелепое, и выходит.
Вигард отошёл и встал у жаровни, прислонившись к стене плечом. Ну и походка у него, конечно. Сильно прихрамывает на обе ноги, из-за чего горбится и со спины похож на какого-то тролля с картинок. Такой: сгорбленный, весь в бородавках, мерзкий и зелёный.
– Я просто О-ОЧЕНЬ рад тебя видеть, – ответил тролль и широко улыбнулся, явив скудный набор чёрных зубов.
– А по-другому радоваться не умеешь? Ну там – по плечу хлопнуть.
– Ай, раскудахтался. Считай, что я проверял твою реакцию. Она, кстати, ни к чёрту. И как тебя ещё не прирезали?
– Стараюсь.
– Да как-то незаметно. Тео, поди, за двоих старается, а ты опять филонишь. Совсем расслабился. Вон, уже и жиром заплыл.
– А его ты не рад видеть, да? – по-дружески перевёл разговор Эд.
– Тео что ли? У него-то с реакцией всё в порядке. Пырнёт ещё своим ножищем. Ну его.
Тео польщён, аж слегка улыбнулся. Даже такой страшный ублюдок, как Вигард, его опасается. Это чего-то да стоит.
– А чахлый где? – спросил Вигард, подразумевая Томаса. Он может и оскорбляет недотёпу, но по какой-то нелепой причине всегда его защищает. И вообще, проявляет к нему чрезмерный интерес.
– По делам ушёл, скоро придёт.
– Ладно. С чем пожаловали?
Эд достал из-за пазухи свёрток и швырнул тюремщику. Сутки его с собой носил. Хотели передать ещё вчера, но Вигард был занят. Когда пытает людей, отвлекать его нельзя, а то ведь и сорваться может.
– Кольца, серьги, ожерелья. Наш парень, похоже, грабил только дамочек.
– Всего одну леди, которую он трахал. Её муж денег дал за его член.
– Ты что, его отрезал? За воровство? – поморщился Эд, а Тео ощутил между ног холод.
– Его не на воровстве поймали. Не глупи, ко мне приводят тех, кому уже не выйти.
– А пленники герцога Эбергарда? – поинтересовался Тео.
– Смеёшься? У них в замке отдельное крыло. Там камеры с тюфяком и окошком. Меня и близко к ним не подпускают. Важных узников содержат с удобствами, а они, поди, всё ноют: А-а-а, в темни-и-ицу бросили! Ко мне б их на денёк. Им бы тюфяк королевским ложе показался. Тех, что здесь – не жалко, на них всем плевать. И коль уж муж-рогоносец хочет и себя порадовать, и жену проучить так, чтоб не уродовать шалаву – почему бы нет? Мне его хрен срезать не в тягость. Удовольствия от того, что я его клещами взял, он не получил, уж поверь. Так мне за это ещё и денег дали! – и снова рассмеялся.
10
Солид – золотая монета весом 4,55г. [1 Солид = 12 Пфеннигов = 24 Обола]