Хулиганка для мажора

— Не поверишь, сорока, но, — завожу мотор и, поглядывая на дверь ресторана, спешу уехать подальше, — я тоже не откажусь от некоторых пояснений.

Скромная что-то бормочет под нос и складывает руки на груди. Я же слежу за дорогой. Куда ехать не знаю, планирую просто колесить по городу, пока мы с сорокой нормально не поговорим. Чувствую себя ужом на сковородке, потому что от внутреннего состояния и вынужденного притворства тошнит. Отвратительнее ощущений, наверное, и не придумаешь.

— Ты представить не можешь, какое колесо Фортуны запустила своим приходом. — Не выдерживаю первым, потому что сорока не спешит издавать звуки, а у меня эмоции так зашкаливают, что в висках дятлы проводят исследования. — Как ты узнала о встрече?

— Есть разница? — Фыркает и снова ощетинивается, старательно избегая зрительного контакта, да я и сам не спешу вновь в глаза бездонные падать. — Главное, узнала, и показала, что ненавижу, когда мне врут.

— Сказала преступница.

— Даже у таких, как я есть принципы.

— Не надейся на откровенность, если сама юлишь по кустам. — Резко паркуюсь на обочине и поворачиваюсь к ней. — Ради твоей же безопасноти тебя не повел на ужин, а ты… Все испоганила.

— Испоганила?! — Не выдерживает Скромная и толкает меня кулаком в плечо, заставляя в очередной раз зависнуть на тяжелых темных локонах, которые шевелятся от малейшего движения. — Я спасла вас обоих. Такие уверенные и наглые богатые детки, которые и слова против не могут сказать своим родителям. А почему?

В синих глазах целая буря эмоций плещется, да такая сильная, что меня топит. Сжимаю до скрипа оплетку, но смотрю на сороку, которая распаляется все больше.

— Почему?

— Потому что вы бесхребетные создания, — презрительно фыркает мне в лицо, — боитесь, что родители перекроют вам счета. Лишат самого ценного. Денег. Кто вы без них?! Да никто!

Замолкает, а я отворачиваюсь. Дело ведь совсем не в этом сейчас. Хотя есть в этом доля правды. За прошлые косяки пришлось платить. У всего есть своя цена. Так всегда говорит отец. Даже у людей.

— Все сказала?

— Нужно еще добавить?

— Если полегчает, то вперед. — Киваю и опять поворачиваюсь к ней, чтобы видеть разъяренный взгляд, который блуждает по моему лицу, оставляя на нем отпечатки. — Что изменят твои слова?

Скрипит зубами. Часто дышит и пару раз рот открывает, но после отворачивается. У каждого своя буря внутри. Готов поспорить, что ее рвет на части не меньше, чем меня. Как быть дальше, не представляю. С ней чертовски сложно. От убивающих мыслей спасает звонок на телефон. Одновременно с сорокой смотрим на экран айфона. Она теряется, а я отвечаю.

— На громкой, Маруська.

— Саш, ты можешь мне помочь?

Голос на шепот переходит, и я мгновенно напрягаюсь.

— Где ты?

— Сейчас скину геолокацию. Только быстрее.

Отключается, а я моментально выруливаю на главную.

— Может, оповестишь, куда так торопимся?

Уже без эмоций спрашивает Скромная.

— Друга выручать. — Поворачиваюсь, чтобы поймать ее взгляд. — Или ты против?

Глава 46

Изучать ее реакции становится интересно. Сорока из состояния постоянного нападения переходит в оборону и максимальное напряжение. По виду понятно, что ждет подвоха, но нет его. Маруська в беде, и я спешу помочь, даже не узнав толком, что произошло. После стычки с Ангелом и Вороном слушаю лишь одно слово — помощь в любых видоизменениях. Сердце функционирует по полной программе, когда вижу адрес, который кидает Богданова. Вроде точка, где она пребывает недалеко, но в некоторых ситуациях каждая секунда на счету.

Вжимаю педаль газа в пол, чтобы успеть вовремя. Вопросы с сорокой отходят на второй план. Временно. Знаю, что память отбросит назад, когда все устаканится, а сейчас торможу резко перед гаражами. Вокруг темень непроглядная. Один фонарь освещает небольшое пространство около пятиэтажки. Ни одной живой души поблизости. Выбираюсь из тачки и с колотящимся в горле мотором осматриваю каждый уголок. Маруськи не видно. Слышу неподалеку какой-то вопль и быстрым шагом иду на звук.

Точно ее точеная фигурка мелькает среди мизерных сугробов с грязной шапкой. Я почти успокаиваюсь, вот только малую настигает какая-то громоздкая фигура. Приходится резко перейти на бег, чтобы спасти бедовую.

— Саш…

Успевает крикнуть она прежде, чем я вписываю кулак в наглую морду, которая покусилась девчонку. Его движения резкие. Мои тоже. Что-то ворчит, но уже понятно, разговором не обойдется, и все бы ничего. Наша бы взяла, если не нарисовался еще один герой. Маруся на него кидается, пока накидываю предыдущему товарищу, но слишком мелкая, хоть и напористая. Драться умеет Богданова. В нос прилетает моментально, но расслабиться себе не позволяю. Не знаю, что происходит рядом, из-за крупногабаритного барана, который норовит завалить меня на землю.

Еле как выворачиваюсь и вырубаю его. Взгляд сам находит Богданову. Глаза на лоб лезут, ведь рядом с ней стоит сорока. Часто дышит. Разрез на платье резко увеличился. Локоны растрепались. В руке любимый стимп-панк. Если бы не разбитый нос, то мог бы посмеяться. Вместо этого хмурюсь и подхожу к Маруське. Глаза шальные у нее. Бегают туда-сюда. Нервничает.

— Девчонка твоя, просто отпад, Орлов.

Опережает меня с началом разговора. Вижу, как кривится сорока, поэтому киваю на тачку. Отмахивается от меня, когда хочу помочь дойти. Двое остаются лежать лицами около гаражей. Стоит только сесть за руль и выехать со двора, как меня накрывает.

— Какого черта, малая?! Кто эти ребята?! Что ты делаешь в этом районе так поздно?!

— А-а-а… — Только и протягивает с заднего сиденья. — Так получилось.

— Так получилось?! А если бы они тебя…

— Ну не сделали же ничего.

— Не сделали ничего, — останавливаюсь около обочины и открываю дерь, чтобы набрать в руку снега, — может, брату твоему сказать, что ты творишь, а?

Прикладываю холодный комок к носу и издаю блаженный стон. В любой драке, которая когда-либо у меня была, страдает нос. Какое-то проклятье… Кости в знак протеста скоро перестанут срастаться.

— Только не Лехе, — Маруська сводит ладни вместе в молитвенном жесте и качает головой, — он меня прибьет. Я просто не сошлась во мнении с одной из новых одноклассниц, а они, знаешь, — Богданова посматривает на сороку, а потом на меня, — не из простых людей.

— Проблемы в твоей мажористой школе, значит. — Кидаю комок на бордюр и беру другой. — Разберемся. Ты точно в порядке?

Скромная молчит и слушает каждое наше слово. Странно. Притихла. Совсем на нее не похоже. Вечер парадоксов.

— Да.

— Отлично. Детки уже спать должны.

Выкидываю снег и хлопаю дверью. Денек выдался тяжелый. Голова лопается от возникших передо мной проблем. До дома Маруськи едем в полнейшей тишине. Только я иногда шмыгаю пострадавшим носом.

— Спасибо, Саш.

Бросает Богданова, смотря на меня щенячьим взглядом. Всегда им пользуется, если накосячила.

— Иди уже, малая.

Усмехаюсь, а Маруська широко улыбается. Слежу, как она скрывается в подъезде, и смотрю на сороку. Задумалась. Сжала пальцами платье.

— Тебя куда, принцесса?

— Туда же.

— Передумала разговаривать?

— Думаю, сейчас это не уместно.

На меня не смотрит. Четко вперед. Перед собой. От этого в душе еще гаже становится.

— Ладно.

Жму плечами. Играть равнодушие до чертиков сложно, но и упертость Скромной доводит до ручки. Еду к тому зданию, где постоянно ее забираю. Жду едкой реплики, но она молча выбирается из тачки и идет вперед, прихрамывая. От злости бью по рулю и смотрю ей вслед. Сорока замедляет ход. Останавливается, пока я прищуриваюсь, не понимая, что происходит, а потом Скромная просто оседает на припорошенный снегом асфальт, заставляя меня резко сорваться с места.

Глава 47