Грешник. Моя навеки

— А когда мы домой поедем? Ты же больше нас не оставишь?

— Саш, — приобнимает сына за плечи жена и притягивает к себе. — Перестань болтать. Лучше поцелуй папу, а? А потом меня. Мы так соскучилась...

— Сейчас Захаров придет, и домой уедем, — отвечаю на первый вопрос сына. А второй пропускаю мимо ушей.

Не хочу опять давать обещаний, которые не смогу выполнить. Только Бог знает, когда я выберусь из дерьма, в которое по горло влез.

— Домой? — Лерка смотрит с удивлением.

— Да. У меня есть немного времени.

— Немного времени? — задумчиво тянет сын. — Значит, снова оставишь нас, — подытоживает он, обиженно надувая губы, отчего сердце в груди сжимается.

«Значит, снова оставишь нас», — слова выбивают из колеи.

Была бы у меня возможность, никогда в жизни не отпустил бы. Да только тюрьма ждет. Все против меня. Но я и не жалею. Любой мужчина поступил бы именно так: ради спасения любимой жены убил бы человека.

Глава 25

Положив голову на плечо Рамиля, втягиваю исходящий от него безумно любимый, родной запах. Сашка уснул почти сразу же, как машина тронулась с места. Алла сказала, он несколько дней толком не спал, когда меня не было. А сегодня вообще рано утром встал, потому что Рамиль дал ему какое-то обещание.

Муж обнимает меня, целует в лоб. И в этот момент я понимаю, что без него жить будет невозможно, невыносимо. Я люблю его. Не хочу терять, не хочу на много лет остаться без своего мужчины, который вляпался во все это дерьмо из-за меня. Однако даже не стал в чем-либо меня обвинять. Как логично назвать его этот поступок, я даже не знаю. Никогда себе не представляла, что мы когда-то можем жить долгое время в разлуке. И сейчас эта мысль острыми иголками впивается в сознание.

Положив голову на колени отца, Сашка спит, ни о чем не догадываясь. Думает, Рамиль больше не уйдет и все станет как несколько месяцев назад. Как прежде. Я бы тоже этого очень хотела, но увы.

— Я обещал ему вернуть тебя, — проговаривает муж после длительной паузы. Каждый думает о своем. Рамиль — о нас с Сашей. Я же о нем. — Вернул. А теперь ты постарайся сделать так, чтобы он меня не возненавидел.

— Что за ерунда? Почему он должен тебя ненавидеть? — крепко сжимаю руку супруга своей, поднимаю взгляд и смотрю на него в недоумении.

— Потому что постоянно даю обещания, но не выполняю их. Уже стал профессиональным лжецом в глазах сына.

Губы Рамиля растягиваются в улыбке. И эта улыбка, конечно же, натянутая. Не знаю, шутит он или же говорит всерьез, но я не могу не заметить печаль в его темных глазах, что заставляет сердце сжаться в груди. Нервно сглатываю, чувствуя образовавшийся ком в горле.

— Все будет хорошо, — почти шепотом говорит он и снова целует меня в лоб. — Обязательно будет. Не расстраивайся.

О такой жизни я никогда не мечтала. Затрудняюсь понять, почему все это происходит со мной. Я никому ничего плохого не делала, но, куда ни сделаю шаг, везде найдутся враги, о которых я узнаю самой последней. И за что мне все это?

Автомобиль Тимура останавливается у ворот нашего дома. Дверь захлопывается — Захаров покидает салон, оставляя нас наедине.

Лариса Петровна не знает, что Алла с Сашей втихаря ушли, не сообщив ей. Она спит, не догадываясь, что произошло сегодня. Что ее старшая дочь в больнице и что потеряла своего малыша. Которого так ждала два года.

— Маме ничего рассказывать не нужно. Только не сегодня, Лер, пожалуйста. Я уеду через час-полтора. Завтра Алла приедет к вам. Она обещала. И вы вдвоем объясните маме ситуацию. Пусть не волнуется. Ты умеешь все аккуратно раскладывать по полкам. Уверен, ты справишься. Хорошо?

— Всю ответственность за здоровье матери оставляешь мне? Это жестко, Рамиль. Я боюсь за нее.

— Ничего с ней не случится. Я не смогу уйти, увидев боль в ее глазах. Разочарование во мне. Понимаешь? Ты обо мне тоже подумай. И сама сильно не волнуйся за меня. Ты же мне веришь, верно?

— Верю, — шепчу, слегка приподнимаясь и касаясь губами шеи мужа. Он протяжно вздыхает, откидываясь на спинку сиденья, смотрит перед собой. — Домой нужно подняться так, чтобы Лариса Петровна не проснулась. Иначе будет про девчонок расспрашивать. А я врать совсем не люблю. И не очень-то умею.

Рамиль кивает. Я выхожу из машины, Тимур же берет сына на руки. Он уже большой мальчик, а мужу нельзя... Он и так в больнице скривился от боли, когда Сашку поднял.

Машина Макса тормозит за нашей. Еще по дороге Рам позвонил ему, чтобы тоже приехал. Рамиль сказал, что надо обсудить некоторые детали по работе. Ведь он долгое время не выйдет на связь. Не сможет.

Заходим в дом бесшумно. Захаров укладывает малыша в кровать, сам же спускается вниз, сообщив Рамилю, что ждет его.

Муж садится на диван и какое-то время смотрит перед собой. Я не нахожу слов, чтобы высказаться. И прощения попросить хочется. За то, что так сильно накосячила, сделала невнимательный шаг. И вот, расплачиваемся.

— Рамиль .. — тихо зову его, присаживаясь рядом. — Рамиль, я...

— Надо принять душ, — резко обрывает он меня. — Не хочешь составить мне компанию?

— Ты сейчас шутишь? — распахиваю глаза от удивления, нервно кусая нижнюю губу.

— Нет. Буду скучать, конечно. Но хотя бы сейчас могу прикоснуться к тебе? — выгибает бровь, пытаясь снять с себя рубашку.

— Подожди... Я сама, — дрожащими пальцами стараюсь расстегнуть пуговицы. Не понимаю, что со мной происходит. Будто впервые с этим мужчиной в душ отправляюсь. Как ребенок, честное слово.

Рамиль берет меня за руку и тянет за собой в ванную. Стягивает с меня одежду и жадно разглядывает со всех сторон. Гладит ладонью чуть выпуклый живот. По позвоночнику пробегают мурашки, когда он опускается на колени и целует в пупок.

— Рамиль...

— Чш-ш-ш, — он поднимается. Приложив указательный палец к моим губам, просит промолчать. Включает воду.

Муж впивается в мои губы, целует так, что воздуха становится катастрофически мало. Терзает мой рот. Его рука оказывается на моем затылке, слегка сжимает. Не дает возможности обернуться, хотя бы отдышаться. Он действует так, будто это наша последняя близость. Будто больше никогда меня не увидит, не поцелует, не прикоснется. От этих мыслей опять же становится больно.

Я обвиваю сильную шею руками, утыкаюсь носом в грудь мужа. Глажу плечи, впиваюсь в кожу ногтями. Мне хочется его рядом всегда. Хочется, чтобы все эти проблемы решились. Чтобы мы жили спокойно, без врагов. Долго и счастливо...

— Нет никакого выхода, да? Все настолько хреново? — спрашиваю севшим голосом, скользя рукой ниже пояса мужа. — Рамиль, я не смогу без тебя.

— Считай, что я еду в командировку, — вздыхает он, когда я целую его в губы.

Мы стоим под водой абсолютно обнаженные. Смотрю в глаза мужа, не веря, что, возможно, это действительно наша последняя близость. Судя по поведению Рамиля, его ждет немалый срок.

— Командировка не длится годы. Как я все объясню Саше? И... Ты обещал быть рядом, когда я дочь рожать буду. А ты опять...

— Не горю желанием, поверь, — снова улыбается он.

— Рамиль, — обхватываю его лицо руками. — Все из-за меня, осознаю. Я не хотела... Прости меня, пожалуйста...

Он резко замирает, поджимает губы. Даже хмурится. Провожу пальцами по шраму в его груди, чувствуя подступающие к глазам слезы.

— Даже не смей плакать, — жестко бросает муж, сжимая мой подбородок. Заставляет смотреть ему в лицо. — Не смей, слышишь? Я для чего в твоей жизни? Не ты ли когда-то говорила, что каждый имеет второй шанс? Не ты ли говорила, что каждый может ошибиться? Ты разве не человек? К тебе это не относится? Никогда не вини себя ни в чем! Чтобы больше не слышал от тебя таких слов. Понятно тебе?

Рамиль выходит из ванной первым. Мы провели тут почти полчаса. Пришлось оторваться друг от друга. Переодевшись, муж спускается вниз, я же сижу в комнате и плачу. Молюсь, чтобы все закончилось как можно скорее. Не хочу рожать дочь в слезах. Рамиль должен присутствовать на родах!