Грешник. Моя навеки

— Сидела бы смирно, не получила бы по своей миленькой головке, лошара. Я тебя предупреждал, — хохочет, выруливая куда-то в сторону.

Анна снова ворчит, говорит, что хозяину мой поступок не понравится. Я закатываю глаза, когда они разговаривают, что-то обсуждают между собой, будто являются самыми лучшими подругами. Но я достаточно хорошо знаю Аню. И в этот раз точно не ошибаюсь... Она против Милы! Я чувствую в ее голосе раздражение. Чувствую, как бесится, когда Мила самодовольно ведёт себя. Странно... Анна решила исправить свои старые ошибки, помогая сейчас? Или же это снова круто спланированная игра и я опять же ошибаюсь? Ведусь на нее? Неужели я тоже не изменилась за все эти годы и вновь как дура набитая верю сестре своего мужа?

В области сердце невыносимо колет, когда перед глазами встаёт картина, где Сашка бродит по дому, ищет меня. Могу поклясться, что он сейчас лежит в своей кровати и плачет, зовёт меня.

Хочется, чтобы весь этот кошмар был всего лишь сном. Я даже постараюсь всё быстренько забыть. Лишь бы оказаться дома. Прижать сына к себе, положить голову на одну подушку и поспать. А ещё лучше, пусть муж тоже будет рядом.

— Твой брат сейчас ходит из угла в угол и прокручивает в своей тупой голове, где искать жену, Анечка. Встретиться бы с ним лицом к лицу... Уж очень я этого хочу...

Аня фыркает, что-то ворчит себе под нос, прикрывая рот рукой, чтобы Мила не заметила.

— Скорее, он строит планы, как тебя прикончить. Точнее, вас, — вздергиваю подбородок.

Тяжело дышу, втягиваю воздух носом глубоко в легкие. К горлу подкатывает тошнота, но я стараюсь сдержать себя. Если они узнают, что я беременна...

На стекла падают капли дождя. Мила матерится, говорит что-то невнятное, а Аня набирает чей-то номер. Через несколько минут автомобиль останавливается у огромных ворот, которые сразу же распахиваются. Она уверенно заезжает во двор. Машина тормозит, но покидать салон никто не спешит: ни Мила, ни Аня. Я же сильнее вжимаюсь спиной в сиденье, боясь даже дышать. Замираю.

Честно говоря, присутствие Анны даёт мне своего рода уверенность. Почему-то я не сомневаюсь, что она не на стороне Милы. Надеюсь, я не ошибаюсь.

— Выходи, — командует Мила Ане.

— С хера ли? Сама выходи и отчитывайся... Не я под камерами с позы в позу вставала. И не я важного человека по голове била. Так что... — Аня равнодушно пожимает плечами. — Вали.

— Сучка, — бросив и сказав ещё пару нецензурных слов, Мила выходит из машины.

— Веди себя как больная. Будто тебе плохо, — говорит она мне, не оборачиваясь, как только захлопывается дверь. И шепотом так, еле слышно. — Если хочешь жить и вернуться к семье, Лера. Проблемы серьезные. Я постараюсь отправить информацию брату, но... Вряд ли у меня что-то получится. Тут обыскивают всех. Как ментовские псы нюхают, твари. И звонить я уже с этого номера не смогу. Проверяют.

— Думаешь, я тебе верю?

— Дело твое, Лера. Но чем больше ты будешь слушаться, чем раньше окажешься дома и вы с мужем поддержите друг друга. И сына увидишь. Он итак плачет с того момента, как ты исчезла. Хотя бы о нем думай. Я не только за тебя боюсь, но и за брата тоже. Он прихватит сердечный приступ. Итак еле выкарабкался...

Я не понимаю о чем она. Однако и спросить не успеваю. Мила что-то жестом указывает Ане, да только ей плевать. Сестра мужа не выходит из машины.

— Я её сама прикончу, — злобно выплёвывает, бьёт кулаком в панель автомобиля. — Собачьей смертью сдохнет, дрянь.

— Я тебе когда-то того же желала. Не веди себя как ангел, Анечка. И что ты имеешь в виду под словом «выкарабкался»? Что с Рамилем? Он ничего мне не говорил.

— И не расскажет. Серьезную операцию перенес.

Будто кто-то в область груди сильно бьет, выбивает весь воздух из лёгких.

— Ка-какая операция, Аня? Не гони, — завожусь я, повышаю голос. Даже запинаться начинаю.

Тошнота усиливается, мне срочно хочется выйти наружу. Тяну ручку двери, но она не открывается. Заблокирована.

— Что ты делаешь? — шипит.

— Открывай! Тошнит!

— Епть! Твою мать, Лера! Нельзя! Смирно сиди!

— Надо, твою ж...

Слышу щелчок, моментально открываю дверь, высовываю голову наружу. Я ничего не ела, но не смотря на это, меня наизнанку выворачивает. Аня выходит, останавливается рядом. Я поднимаю на нее взгляд и смотрю прямо в глаза затуманенным взглядом.

— Сука ты, Аня. Конченная, — выплевываю сквозь зубы. — Снова на те же грабли наступаешь и меня заставляешь. Я к сыну хочу и мужу. Зачем вы меня сюда притащили? Я тебе не верю!

Она смотрит пристально, опускается на корточки. Игнорирует мои слова. Некоторое время просто молчит.

— Ты что, — говорит шепотом. — Опять беременна?

Глава 14

Тупая ноющая боль в области груди нарастает, не дает возможности вздохнуть. Пялюсь в одну точку до того момента, пока Аня не встряхивает меня за плечи и не шепчет что-то невнятное.

Я чувствую себя отвратительно. Не от тошноты, нет. А от того, что оказалась так далеко от дома. От мужа и сына. От семьи. И от того, что со мной случится непонятно что. Глаз дергается, когда вспоминаю слова Милы о какой-то там групповухе. Ну ненормальная. Она всегда была озабоченной стервой, но чтобы опустилась до такой степени и начала разрушать мою жизнь заново... Человек явно не ценит свою свободу.

Снова поднимаю глаза на сестру мужа и задерживаю взгляд на ее взволнованном лице. Она быстро вытирает слезинки со щеки, улыбается мне так искренне, что у меня брови вверх ползут от удивления. Господи, но почему я не могу заставить себя довериться ей на все сто процентов? Почему я сомневаюсь в ее честности?

Когда я ее видела такой? Улыбающейся и в то же время с тоской в глазах? А плачущей я ее вообще впервые вижу. Черт! Дай мне трезвую голову, Господи. Она набита вопросами, ответы на которые я хочу получить немедленно.

Потерев ноющие глаза, я нервно сглатываю образовавшийся в горле ком.

— Выпей еще воды, пока она не вернулась, — просит меня Аня, накрывая мою ладонь своей. Она тоже сглатывает, аж несколько раз.

Молчать, когда наружу просятся все нецензурные слова, которые я знаю, очень сложно. Но я прикусываю язык, затыкаю себе рот, ссылаясь на то, что сейчас не место и не время для наших споров. Есть проблемы покруче.

В памяти свежи грязные поступки Ани и Аллы. А также их слова, которые до сих пор звенят в ушах. В тот день, когда Рамиль обвинил их во всем и сказал, что в курсе их выкрутасов, Аня даже не стала ничего отрицать. Поэтому я не могу никак поверить в ее искренность и в то, что она действительно пожалела и сейчас пытается исправиться.

Схватив бутылку, я вытаскиваю ее из-под сиденья и пью оставшуюся в ней воду до дна.

— Мне нужен телефон, — буквально выдавливаю из себя, потому что желание вести с ней диалог равно нулю. — Хочу с Рамилем поговорить.

— Мне тоже нужен, Лера. И как только появится шанс выйти на связь с братом, я выйду. Сообщу, где тебя искать. Сейчас главное, чтобы тебя посчитали больной на всю голову бабой, которая никому не нужна. Впрочем, ты и так бледная как полотно, но все такая же красивая, как всегда. И это очень плохо. Это гнездо, — кивает она в сторону, куда ушла Мила, — чокнутых. Правда, они тебя не тронут. То есть серьезного ничего не сделают. Лишь лапать могут, — кривит она рот. — Потерпи чуточку. Мы обязательно найдем выход из этой ситуации. Нам просто нужно довериться и держаться друг за друга. Вдвоем мы хоть что-то значим...

Она все шепчет и шепчет... А мой мозг отказывается соображать. Ну честно, будто я вижу сейчас кошмарный сон. Черт! Ну что значит лапать будут? Что значит вести себя как больная?

Рамиль, где ты? Пожалуйста, найди меня скорее и вытащи из этого дерьма.

Грудную клетку в очередной раз обжигает болью. Я не вижу перед собой ничего, поскольку глаза застилают слезы. Врезать Ане хочется хлесткую пощечину, но в то же время она — моя уверенность. Не знаю, как бы я себя вела, не будь она рядом.