Ангельское предательство

— Потому что я — не мой отец, и не хочу никем жертвовать и уж тем более доводить до настоящей войны. Это наш конфликт. Мы можем решить его здесь и сейчас. — он сделал паузу, посмотрел на Рафаэля и строго продолжил, куда громче: — К тому же, если я выиграю, я хочу, чтобы с Евы были сняты любые обязанности перед раем, а ваш брак был расторгнут!

— Рискнешь ради девчонки? — Этьенн расплылся в ядовитой ухмылке. — Эрхард явно просчитался в твоём воспитании…

— Райнхард, не нужно… — не выдержала Ева. — Это слишком рискованно. Нас больше, мы справимся и без этого.

— Нет. — дьявол оборвал её, взглянув на растерянную девушку со всей твердостью. — Даже если мы победим, вы с Октавией можете пострадать в бою. А главное, твоя обязанность перед раем всё равно сохранится. В прошлом я сделал слишком мало, чтобы не позволить этому случиться. Поэтому сейчас я готов рискнуть всем ради твоей свободы. Ты будешь моей. Иначе любая победа даже в самой крупной войне будет бессмысленна.

Ева вздрогнула, слыша эти слова. Она поджала губы, чувствуя, что от этих слов её сердце сжимается, а затем снова начинает бешено колотиться. Казалось, она готова была разрыдаться то ли от счастья, то ли от огромного горя из-за всего происходящее. Но той девочки, которая могла заплакать и впасть в панику от вида опасности или даже смерти больше не было. Потому наследница быстро смахнула в сторону эти эмоции, собирая волю в кулак.

— Это лишнее условие. Что рай получит взамен в случае моей победы? — резко прервал Рафаэль, которому было попросту противно слушать всё это.

— Я соглашусь добровольно на ритуал передачи тебе всех сил! — выпалила уверенно Ева, заставляя всех посмотреть на неё с глубоким удивлением.

— Этого достаточно?! — не унималась она.

— Вполне. — сладострастная улыбка проскользнула по губам Рафаэля, коей вторил и его отец.

— Ева… — шепнула Октавия, стоявшая рядом.

— Это слишком. — Райнхард нахмурился, осознавая, что ставки стали ещё выше, хотя и до этого казались запредельными.

— Я верю в тебя. — твердо отвечала ему Ева. — Ты не можешь проиграть, когда на кону стоит так много. И дело не в противостоянии ада или рая. — она прижала ладонь к груди, прямо к сердцу. — Я знаю, что теперь ты сделаешь всё возможное. У тебя есть то, чего у Рафаэля никогда не будет. Откинув свой эгоизм правителя и наследника, тебе искренне есть, за что сражаться и побеждать.

Райнхард слушал это, глядя в её большие зеленные глаза с тем же нескрываемым удивлением и досадой за то, что всё зашло так далеко. Ангелов же сполна устраивали такие условия, оттого они лишь ждали подтверждения дьявола.

Райнхард мешкал.

Она была такой уверенной, такой решительной.

И в то же время так искренне любящей.

Он ощутил, что его сердце под этим взглядом, под ощущением этой веры окончательно лишилось всяких оков, которые так долго сдерживали его до встречи с этой смертной малышкой.

Вот только эта «малышка» успела стать истинной воительницей с непоколебимой волей.

Но одно не изменилось — она всё также искренне и чисто любила его, и столь же пламенно верила.

Разве мог он подвести эту веру?

— Я согласен! — твёрдо заявил Райнхард, готовый вступить в бой.

За ад.

За будущее.

За Еву.

— Во время дуэли нас с Рафаэлем должно оградить барьером, дабы не было никакого постороннего вмешательства. — Райнхард говорил это, смотря на Этьенна. — И в то же время, я не собираюсь оставлять без моей защиты никого из присутствующих, лишь поверив твоему возможному обещанию проследить за нашей борьбой честно, Этьенн. Потому я требую, чтобы дуэль проводилась по правилу дуэлей жизненных оков.

Этьенн ухмыльнулся. Он осмотрел Рафаэля, который был готов вступить в бой хоть сейчас. В особенности взгляд правителя рая остановился на руке, в которой его сын сжимал Слезу Авеля. Он верил, что с этой силой победа должна была остаться за ними и потому самодовольно произнес:

— Я не возражаю.

В то время как Ева, слыша незнакомое ей название, заметно нахмурилась, предчувствуя очередную опасность, на которую обрекает себя Райнхард ради её защиты.

— Что это значит? — твердо спросила она.

Камилла сделала шаг к наследнице, кладя руку на её плечо, как бы говоря этим жестом, что ей не стоит ни о чем беспокоиться.

— Правила дуэли жизненных оков созданы для того, чтобы стороны конфликта были максимально ограждены от желания как-либо помешать честной битве. Конкретно в нашем случае это нужно, чтобы Этьенн не решил атаковать тебя или Октавию, когда Райнхард будет занят боем. Но в то же время, чтобы и вы не напали на близких Рафаэля, чтобы воздействовать на него. С помощью небольшого магического обряда и с согласием обеих сторон будет сделано следующее: весь вред, который причинят близким Райнхарда, отразится на теле Рафаэля и, напротив, раны Этьенна будут передаваться Райнхарду. До тех пор, пока каждая из сторон ценит своего бойца, они не будут предпринимать серьезных враждебных действий друг против друга.

— И к какой стороне будешь относить себя ты, Камилла? — вмешался вдруг Этьенн, говоря это всё с той же ядовитой улыбкой, хотя буквально недавно сам пытался вонзить копье в сердце собственной жены.

Наследница Авеля медленно осмотрела Райнхарда и Рафаэля, остановив свой печальный взор на сыне. Она всё ещё верила в то, что он может измениться, откинув от себя цепи влияния отца, что силой утянули ангела во тьму. И в то же время, Камилла понимала, что Этьенн желает её смерти больше, чем любой другой из здесь присутствующих. Но будет ли предательством по отношению к сыну, если она выберет другую сторону?

— Я хочу, чтобы связь со мной образовалась у обоих бойцов. — с тяжестью, но спокойно ответила она, в конце концов, и подняла стеклянный взгляд на мужа. — Но я ещё раз напомню, что моя защита с Вуали Бесмары не спадет после моей смерти. Потому моё убийство ничего не даст ни тебе, ни кому-либо ещё.

— Да и вообще глупо думать, что мы остаемся без Райнхарда беззащитными. — голос Октавии дерзким выстрелом был направлен прямиком в Этьенна. — Так что тебе жизненные оковы нужны не меньше, чем нам.

— Какая самоуверенная девчонка, которую из-за её пола даже отец-то за полноценного дьявола не считает.

От этого ядовитого ответа у Октавии почти до боли сжались кулаки. Она глубоко желала прямо сейчас ответить крылатому наглецу так, чтобы эта мерзкая черная штука в его груди, видневшаяся там вместо сердца, разбилась на мелкие осколки. Однако дьяволица выдохнула и сделала всё возможное, чтобы сохранить самообладание.

— И тем не менее, твой план сейчас под угрозой именно благодаря ей. — встрял Райнхард, самоуверенно прожигая в этот момент огненным взглядом правителя рая.

— Давайте начнем. — спокойно призвала Камилла, чувствуя, что обстановка накаляется.

— Да.

Дьявол коротко кивнул. Через секунду он отточенным движением порезал свою ладонь образовавшимся в руках лезвием, которое тут же исчезло, как только исполнило свою роль. В следующий момент в здоровой руке Райнхарда во вспышке пламени оказалась чаша. Кровь спешным ручьем уходящей жизни пала на её дно, густо проливаясь туда до тех пор, пока дьявол не пожелал, чтобы рана его заросла.

— Нам понадобиться кровь каждого, окропившая единый сосуд. Проливая её, называйте имя того, с кем вы желаете связать себя оковами жизни на время этой дуэли.

Дьявол неспешным шагом подошел к Рафаэлю, который смотрел на него всё это время враждебным, почти злобным взглядом. Ангел сделал всё так же, как и его соперник ранее. Вот только ему пришлось использовать собственную магию исцеления, чтобы залечить рану.

Следующим был Этьенн. В отличие от будущих дуэлянтов он обошелся лишь каплей своей крови, которой явно было достаточно. Ведь как только та пала в чашу, а имя Райнхарда было произнесено, от сосуда поднялась красная дымка, оповещающая, что оковы были успешно созданы. Затем то же самое произошло с немым стражником, что стал лишь невольным свидетелем происходящих событий, а после с Октавией и Камиллой. Последняя, как и говорила, назвала имена обоих противников, и чаша приняла её волю. Ева осталась последней.