Фрау Маман

В общем, настоящий Дом культуры для тружеников села. Ой, выбирать в любом случае не приходилось.

Едва Мирослава переступила порог увеселительного заведения, под заинтересованными взглядами местных и приезжих мачо, как к ней подскочил высокий парень. Внешне около семнадцати лет, хотя, кто там разберет, на молоке они все в плечах трещали. Симпатичный. Белобрысый. Без брекетов и листьев салата между зубов. Но все же не тот типаж, который Мира цепляла для себя.

— Я Роман, — всем своим видом юноша излучал веселье и жизнерадостность, не разделяемые новенькой, потому что напугал. Гад.

— И? — недовольно бросила гостья.

— Познакомимся? Потанцуем? Прогуляемся? — поиграл бровями Роман многообещающе.

— Попрощаемся, — хмыкнула Мира и добавила: — Сразу.

Обойдя преграду, она двинулась к Марине, которая сидела на подоконнике в глубине этого несуразного места.

— Эй, королева, — женский голос с нотками явной издевки вынудил обернуться. — Давай-ка выйдем. Корону твою поправлю.

В проеме входа стояла смазливая девица возраста Миры. Коротко стриженые русые волосы, зеленые глаза, четко очерченные губы, прямой нос. Черные джинсы и футболка в полной мере показывали прекрасную фигуру.

— Ты это… мне? — Иванова удивилась до глубины души. Вот это начало!

— Тебе, звезда моя… Тебе, — улыбка той стала нахальнее. Если гостья сравнила ее с эльфом в первый момент, то теперь передумала. А что? Эльфы не такие кровожадные. Сказки не врут!

— Хм… Пойдем, если настаиваешь, — не планировала Мира оказаться с разбитой мордой, но отступать не в ее характере. Воспитание Фрау Маман, чтоб его.

В молчании две девичьи фигурки спускались с лестницы. Взгляды и шепот окружающих казались осязаемыми, липли к спине, заставляя ёжиться. Мозг же искал полюбовный выход из создавшейся абсурдной ситуации.

Обойдя клуб под всеобщим вниманием, остановились.

— Постой на стреме. Ссать хочу, пиздец как, — прошептала спутница и залезла в кусты, а Мира превратилась от удивления в памятник самой себе. Понять, когда она из жертвы переквалифицировалась в сторожа туалета, не получалось.

— Ира, — выползла новая знакомая из зарослей, отряхивая одежду.

— Мира, — промямлила та и расплылась в глупой лыбе, хотя все располагало к конкретному «поржать».

— Круто ты Ромашку отбрила. Хотела при всех облизать тебя от радости, — призналась Ира.

— Альтернатива вышла не хуже, — усмехнулась Иванова.

— Да уж, выразила доверие в лучшем виде.

— Польщена, — Мира надеялась, что странности закончились.

Они продолжали стоять в темноте за зданием, неловко вздыхая и опуская глаза.

— Хочешь погулять? — слышать подобное от девушек Иванова не привыкла. Как-то все происходило неправильно, но… согласилась.

— С удовольствием.

В первый день знакомства они гуляли до рассвета. Рассказывали друг другу о себе, делились интересными ситуациями из жизни, рассуждали о насущном (как это у малолетних бывает). Душу открывать никто не торопился.

А дальше все развивалось по типу торнадо. Времени, проведенного вместе вечерами, стало катастрофически не хватать. Болтать без умолку, смеяться, просто молчать хотелось постоянно и непременно вдвоем. Конечно, девушки тусовались и в компании других ребят, но не расставались.

Через месяц началась игра «Кто раньше встанет». Встречались на узком мостике, на середине пути, спеша друг к другу навстречу, не сговариваясь. Интуитивно. Шутили, что у дураков мысли сходятся. Много гуляли, сидели в заброшенном саду или на берегу озера. Даже в туалет по одиночке не ходили, а потому кто-то из них всегда стоял по обратную сторону сбитого из досок, на задворках участка, покосившегося строения.

Постоянный бубнеж стариков, что две кобылицы не помогают делать работу по дому, откровенно достал. Теперь, как Чип и Дейл, девушки поочередно помогали днем в уборке, прополке, стирке своим престарелым родственникам, а потом все равно убегали подальше ото всех и проводили время вдвоем.

Оставался месяц до возврата Миры в цивилизацию. Позади остались июнь и июль. Время летело так быстро, что хотелось прыгнуть выше головы и поймать его за хвост. Остановить. Замедлить, на крайний случай.

Они лежали на траве у озера и смотрели на небо. Вокруг то и дело трещали кузнечики, жужжали букашки, а ветер нежил растения, побуждая шелестеть от наслаждения.

— Мира, — нарушила молчание подруга, — разве не странно, что мы раньше не встретились?

— Может, встречались. Просто не помним, — усмехнулась та и смахнула наглую травинку, щекотавшую висок.

— Мне представить страшно, что мы могли не узнать друг друга, — призналась Ира, прикрыв глаза.

— Мне тоже, — согласилась Мира и вздохнула.

— Ты же знаешь, что я тебя люблю? — подруга перекатилась на бок и подперла голову рукой.

— И это взаимно, — с улыбкой посмотрела Иванова на подругу, продолжая наслаждаться состоянием покоя и умиротворения.

— Была бы я парнем, я бы тебя сейчас поцеловала. Выглядишь классно, — хохотнула Ира.

— Я бы не сопротивлялась, — Мира вытянула вверх руки, стремясь дотянуться до неба.

— Капец. Почему судьба такая стерва, а? — наигранно сетовала подруга. — У нас же, мать его, гармония и идиллия!

— Чтобы жизнь медом не казалась, — засмеялась Иванова. — Расскажешь мне, за что тебя сюда сослали?

Эта тема, которую Ира не хотела обсуждать, даже если удавалось споить ее бражкой или самогонкой из дедовых запасов. Мира знала лишь то, что подругу отправили не просто на каникулы, а перевели в деревенскую школу.

— Славунтич, может, не надо? — персональной кличкой Ирка окрестила ее на второй день знакомства. Так и прилепилась.

— Надо, Федя. Надо, — спародировала Мира героев известной комедии.

— Мне Ромашка нравится.

— Что?! — Иванова напрочь забыла о своей просьбе. Это первый раз, когда подруга призналась в своих симпатиях к кому-то стороннему. — А… он… что?

— Не знает, естественно, — как само собой разумеющееся ответила Ирка. — Все местные и залетные курицы вешаются на него. Так бы и раскрасила им ебальники! А ты его отшила. Первая и единственная.

— Не в моем вкусе, — хмыкнула Мира. — Мне кажется, он к тебе тоже неровно дышит.

— С чего ты взяла? — оживилась подруга.

— Помнишь, неделю назад мы за кукурузой в поля катались? — та утвердительно кивнула, ловя каждое слово. — Он с тебя глаз не сводил. А когда ты на брюхе между рядов прокатилась, быстрее всех к тебе побежал. Волновался… Спрашивал, все ли в порядке… Если бы ты его нахуй не отправила прилюдно, он бы тебя на руках вынес.

— Не заметила ничего такого, — вздохнула Ира и вновь улеглась на спину, буравя взглядом небосвод. — Его это: «Пупс, ты как?» — взбесило, блядь.

С этого дня Мирослава стала присматриваться к Роме внимательнее. Не хотела отдавать свое сокровище на поругание недостойному человеку. Но все напрасно. Смотреть стоило не за любвеобильным парнем, который каждый вечер кадрил новую красотку, а за Иркой, которая с маниакальной одержимостью посылала его, не стесняясь в выражениях.

Подружки тоже святыми не слыли, надо признать. Меняли мальчиков часто. Гуляли, разделялись на пары для поцелуев, а потом перемывали косточки, делясь мнением: «У Коли язык неприятный», «У Гены губы тонкие», «У Леши слюней, как у собаки Павлова перед кормежкой», «Глеб сосаться не умеет» — и все в этом духе. Так сказать, задом крутили, но ноги не раздвигали. Все по правилам воспитания.

2

Только на следующий год, когда девочки заканчивали школу, Ирка решилась рассказать Ивановой, по какой причине ее сослали в деревню.

Подтащив старый полусгнивший ящик к дереву, Мирослава приготовилась к подвигу. Собирать побитые ветром ранетки с земли в заброшенном саду не хотелось, а в кронах деревьев манили своими аппетитными боками самые крупные и спелые плоды. Детская наивность.

— Ир, — позвала Иванова, пробуя встать на шаткую конструкцию, — подстрахуй меня.