Воздушная гавань

Особой радости от благополучно завершенной миссии что-то не видно. Были раненые. Были погибшие. Восторги уцелевших сдерживало осознание того, что другим повезло куда меньше. Не радость, а облегчение. От того, что все наконец закончилось. От того, что сегодня Жнец выбрал кого-то другого. От того, что они уже летят домой.

Впрочем, напомнил себе Эспира, домой они еще не попали, хотя и взяли хороший темп.

Сквозь полумглу тихо двигалась чья-то темная фигура. Чириако. Сгибаясь под балками, на которых держалась палуба над их головами, он добрался до лежащего Эспиры, кивнул ему и отсалютовал:

— Она желает видеть вас в своей каюте, сэр.

— Ну разумеется, — сказал Эспира и со вздохом поднялся со своей удобной постели из плотно набитых вещмешков. — Отоспимся на том свете, пожалуй.

Чириако состроил невеселую гримасу, бледное подобие вымученной улыбки.

— Хотите, чтобы я сопровождал вас?

— Нет, сержант. Думаю, если она собиралась сорваться на мне, она уже давно бы это сделала. Справлюсь сам.

Чириако поморщился, но согласно кивнул.

— Я пока подменю вас, сэр. Присмотрю за ребятами.

— Тогда проследите, чтобы все надежно пристегнулись, и оставьте кого-то нести вахту. И поспите хоть немного. Мое отсутствие едва ли продлится долго.

Майор Эспира, поднимаясь по крутой лестнице, ведущей на палубу, от души надеялся, что не ошибся в своем прогнозе.

«Туманная акула» не принадлежала к суднам аврорианской армады. Обильно просмоленные доски обшивки и палубы выглядели пятнистыми и грязными, хотя… Эспира мог вообразить, что это делало корабль менее заметным в условиях скудного освещения, — что, бесспорно, играло на руку капитану, задумавшему некое неприглядное дельце.

Тем не менее судно управлялось грамотно и твердо, несмотря на то что экипаж с виду был неотличим от банды головорезов и негодяев. И, конечно, артиллерия «Туманной акулы» сработала превосходно, по сути уничтожив пристань Платформы. Хотя цель, не способная ответить стрельбой, едва ли может считаться сложной мишенью, тем более на смехотворном расстоянии в сотню ярдов… Однако ни один заряд не прошел мимо, и «Туманной акуле» удалось полностью расправиться с вражеским торговым флотом, включая суда, в тридцать раз превосходящие ее собственный вес, не говоря уже о бесценной инфраструктуре альбионцев, стоимостью в миллионы крон.

Люди вокруг него выглядели отрядом злобных, бесчувственных обезьян… но они сослужили отличную службу Копью Аврора. Эспира мог их не любить, но должен был отдать должное их боевой выучке.

Подойдя к двери каюты мадам Кэвендиш, Эспира поднял руку, чтобы деликатно постучать.

— Войдите, майор! — крикнула она прежде, чем костяшки его пальцев коснулись дерева.

Подавив содрогание, Эспира вошел в каюту.

Чопорно и спокойно, Кэвендиш сидела за чайным столиком в спущенном до талии платье с расстегнутым лифом. Наготу верхней части ее тела скрывала только тонкая сорочка. Корабельный доктор «Туманной акулы», сплошь покрытый диковинными татуировками жилистый тип по фамилии Пайкер, затягивал на Кэвендиш бинты, множеством слоев намотанные вокруг ее ребер. Эспира запретил себе даже коситься на гладкую линию ее плеч или на чистый, изящный контур шеи.

Было бы жестокой ошибкой думать о Кэвендиш как о женщине. Она была чудовищем.

Несмотря на суету медика за спиной, Кэвендиш по-прежнему держала в одной руке раскрытую книгу и с пугающе пристальным вниманием водила взглядом по ее строкам.

В каюте имелась двухъярусная кровать. Нижняя койка явно предназначалась для Кэвендиш, тогда как верхнюю часть заняли мешки с пестрым набором самых разных предметов, на доставке которых на борт она настояла. Эспира далеко не сразу обнаружил присутствие в каюте Сарка. Туго забинтованный израненный боерожденный расположился под койкой мадам Кэвендиш, словно какой-нибудь отвратного вида паук, прячущийся под осыпавшейся с потолка лепниной. С секунду Эспире был виден отблеск в зеленых с золотом глазах боерожденного, но затем Сарк отвернулся в сторону.

— Майор, — слабо улыбаясь, произнесла Кэвендиш, — добрый доктор уже почти закончил оказывать мне помощь. Прошу, присядьте.

Эспира стащил с головы шляпу и вежливо поклонился, прежде чем усесться в единственное свободное кресло, стоящее по другую сторону от чайного столика, точно напротив Кэвендиш.

— Чем я могу быть вам полезен, мадам?

— Мне нужна ваша профессиональная оценка, — ответила та. — Скажите, как быстро ваши люди смогли бы захватить это судно?

На целую секунду руки доктора Пайкера замерли.

Эспира хмурился, не сводя с Кэвендиш испытующего взгляда: пытался прочесть по выражению ее лица, какой именно ответ она желает услышать.

Судя по ее лицу, Кэвендиш тоже обратила внимание на замешательство Пайкера. Уголок ее губ чуть дрогнул.

— Это гипотетический вопрос, разумеется.

Вон оно что. Она хотела, чтобы врач услышал ответ Эспиры.

— Экипаж уступает нам численностью и вооружением, — медленно произнес Эспира. — К тому же мои люди — из числа лучших. С другой стороны, нам не известно, какие меры были предприняты командой судна, чтобы уравнять шансы в случае подобного развития событий. Тем не менее я с уверенностью могу предположить, что мои подчиненные смогли бы преуспеть в захвате корабля в девяти случаях из десяти.

— Рада это слышать, — сказала Кэвендиш. — Вы закончили, доктор?

— Вроде того, — пробормотал Пайкер, не осмеливаясь взглянуть пациентке в лицо. — Все должно успешно зажить. Пуля не задела ни одного ребра, так что осколков костей нет. Рану нужно очищать дважды в день, всякий раз перевязывая чистыми бинтами. И еще, советую вам какое-то время воздерживаться от прыжков и танцев.

— Вы сами этим займетесь, доктор, — сообщила ему Кэвендиш. — Я стану принимать вас после завтрака и после ужина. Планируйте свой день соответственно.

Корабельному врачу этот приказ явно не пришелся по вкусу, но он лишь коснулся двумя вытянутыми пальцами полей своей воображаемой шляпы и поспешил покинуть каюту.

Эспира подождал, пока за ним не закроется дверь, прежде чем повернуться к Кэвендиш с единственным вопросом:

— Почему?

— Мы летим слишком медленно, — ответила та, осторожно влезая в платье. — Если не увеличить скорость, флот Альбиона догонит нас прежде, чем мы достигнем кораблей сопровождения. Я уже несколько раз сообщала об этом капитану Рэнсом, но ответа так и не получила. Не люблю, когда меня игнорируют. Чашечку чая?

— Да, благодарю вас, — сказал Эспира.

Кэвендиш плавно поднялась, повернулась к майору спиной и замерла. Эспира не сразу сообразил, что она ждет каких-то действий с его стороны, и поспешил вскочить с кресла.

— Мадам?

— Не окажете ли любезность, майор? Застегните на мне платье.

— С огромным удовольствием, — шагнул к ней Эспира.

— И совершенно излишним, — ядовито-сладким голосом пропела Кэвендиш.

Эспира ощутил, как каменеет его хребет. Заставил себя глубоко вдохнуть и выдохнуть. После чего быстрыми, уверенными движениями пальцев застегнул одну за другой пару десятков мелких пуговок на спине у Кэвендиш.

После чего они оба присели за стол, чтобы насладиться приготовленным мадам Кэвендиш чаем. Пока она разливала по чашкам ароматный напиток, тусклый мрак туманов за иллюминатором каюты несколько просветлел. Серая мгла мезосферы начала понемногу уступать лазурной синеве аэросферы: корабль поднимался все выше.

Чуть позже дверь резко распахнулась, и в кабину решительным шагом ворвалась Каллиопа Рэнсом.

Стройная капитан «Туманной акулы» излучала хитрость и коварство, а в ее зеленых глазах полыхала ярость. Темная кожа ее куртки была потерта, но отличалась превосходным качеством, что можно было сказать и о сабле у нее на боку, о боевой перчатке на кисти руки… и о трех пистолетах, подвешенных к поясу.

— Доброе вам утро, капитан, — приятным тоном приветствовала ее Кэвендиш. — Не желаете ли присоединиться к чаепитию?