Страница 20 из 55
На второй день к обеим сторонам подошли подкрепления, и схватка началась снова. Арабы водрузили на спины верблюдов палатки и посадили в них лучников; персы окружили своих слонов пехотой, не давая поражать их в глаза и хобот. Рукопашная длилась несколько часов, не принося никому победы. К концу дня персы пошли в атаку длинными цепями, загибавшимися по краям, чтобы сломить сопротивление арабов мощным натиском пехоты, но и эта тактика не принесла успеха. Ожесточенная битва продолжалась весь вечер и не утихла даже ночью, когда никто уже ничего не видел в темноте и не понимал, что происходит: только звенели вокруг щиты и казалось, что во мраке бьют тысячи наковален (позже эту схватку прозвали «ночь грохота»). Утром третьего дня атака арабов в центре увенчалась успехом: персы, ослепленные бившей им в глаза пылью, не выдержали и побежали. На поле боя остались только несколько десятков солдат, решивших сражаться до конца и умереть; почти все они полегли под мечами и копьями арабов.
Мусульмане потеряли каждого третьего солдата; Рустам был убит. Разбитые персы бросили столицу Ктесифон и убежали в горы, в укрепленную крепость Хильван. В Ктесифоне арабы захватили сокровищ на 900 миллионов дирхемов. Персы успели забрать только казну, но оставили все драгоценности. В их числе было много редкостей: золотая лошадь с зубами из драгоценных камней, поразивший бедуинов серебряный верблюд в натуральную величину с золотым всадником в седле, мечи, принадлежавшие некогда могущественным царям, в том числе римским императорам, – вся история могущества и славы Персии. Одним из трофеев стал гигантский ковер, усыпанный изумрудами, жемчугом и другими самоцветами, изображавшими цветущий сад. Ковер был настолько большим, что в Медине не знали, что с ним делать; в конце концов, его разрезали на куски и поделили.
Арабы обогатились так, что потом об этом времени рассказывали легенды. Какому-то бедуину из добычи достался огромный перстень, стоивший несметных денег, но он продал его купцу всего за тысячу дирхемов. Когда его спросили, почему так дешево, бедуин ответил, что назвал самое большое известное ему число. Некоторые солдаты вместо соли употребляли в пищу драгоценную камфару, которая стоила целое состояние. Один воин обменял золотое блюдо на серебряное – он думал, что серебро дороже.
Хумс. При разделе добычи солдаты могли брать только трофеи с лично убитого врага. Все остальное сдавалось в общую кассу, которая затем делилась по правилам, установленным Пророком. Пятая часть захваченного – хумс – выделялась самому халифу, а оставшееся равномерно распределялось между воинами, с учетом того, что конница получала втрое больше пехоты.
Конец Персии
Персы еще раз собрали все силы и дали бой при Нихавенде, но снова проиграли. После этого поражения Персия распалась на отдельные области и крепости, в которых местные князьки отсиживались еще какое-то время, пока не были разбиты один за другим. Пали главные оплоты персов: Нихавенд, Хамадан, Исфахан, Рей, Мерв. Персидский шах Йезегерд, бежавший из города в город, укрылся на какой-то мельнице, но был найден и убит. Ему едва исполнилось 28 лет. По преданию, его похоронили местные христиане – из уважения к его бабке Ширин, которая была христианкой и отличалась добротой и благочестием.
Арабы хлынули дальше на север и восток Ирана, следуя по стопам Александра Македонского. Маленький Нихавенд откупился, выслав на переговоры зороастрийского жреца, который предложил арабам два сундука с драгоценным жемчугом. Богатый Хамадан, больше известный как Экбатана, древняя столица Мидии, сдался мусульманам без боя. Мощный Рей мусульмане захватили благодаря вражде между двумя знатными персидскими семьями, Михран и Зинави. Михраниды правили городом сотни лет, и Зинавийцы из завести к ним переметнулись на сторону арабов. В награду после взятия Рея арабы поставили их у власти как своих наместников.
На волне успеха мусульманская армия двинулась на север и вторглась в Азербайджан. Проиграв несколько сражений, азербайджанский царь Исфендиар признал себя побежденным и согласился выплачивать дань. Дальше начинались кавказские горы, а за ними – степи кочевников, воевать с которыми арабы не стали. Их дело было не нести цивилизацию и культуру диким народам, как римляне или македонцы, а собирать плоды других цивилизаций. Поэтому каспийские степи арабов не интересовали: там нечем было поживиться, а без хорошей добычи распространять ислам среди бедных кочевых племен им было неинтересно. Здесь арабские завоевания достигли своего северного предела, дальше которого уже не распространялись.
Война с Византией и гуманность арабов
На западе арабы продолжали воевать с византийцами в Сирии и Палестине. Призванный с востока Халид аль-Валид совершил дерзкий бросок прямо через пустыню, где его войско пять дней и ночей шло без воды от одного колодца до другого. Он взял с собой 20 верблюдов и каждый день убивал по четыре верблюда: водой, хранившейся в их желудках, поили лошадей, а мясо шло на ужин воинам. Этих запасов, должно было хватить как раз на пятидневный переход: стоило им немного отклониться от пути, и все погибли бы от жажды. Но когда через пять дней арабы добрались до оазиса Сува, где находился водопой, оказалось, что воды в нем нет. В отчаянии солдаты бросились копать песок и спустя несколько часов, на большой глубине, все-таки нашли воду.
Благодаря этому смелому маневру Халид оказался прямо у столицы Сирии, Дамаска. Местные жители, сирийцы, были настроены против Византии из-за религиозных разногласий. Арабы казались им более мягкой и терпимой властью, чем православные ромеи, безжалостно выжигавшие яковитскую ересь.
Арабы действительно в целом вели себя сравнительно гуманно и дисциплинированно, соблюдая правила ведения войны, предписанные исламом. Абу Бакр наказал войскам соблюдать десять правил: не калечить, не красть, не обманывать, не нарушать договоров, не убивать стариков, жен и детей, не рубить пальм и плодовых деревьев, не убивать скота и не брать у местного населения больше, чем это нужно для нужд войска. Этим арабы выгодно отличались от византийских армий, после каждой победы получавших города на бесконтрольное разграбление и избиение жителей. Но говорить о каком-то добросердечии арабов не приходится: это были суровые солдаты, проявлявшие подчас страшную жестокость. Правила Абу Бакра соблюдались далеко не всегда, и в тех случаях, когда гарнизон отказывался сдаться и город захватывали силой, о них редко кто вспоминал.
История арабских завоеваний пестрит историями, где воины Аллаха убивали без разбора все мирное население, включая монахов и епископов. Так произошло в персидском городе Тустаре, где предатель открыл арабам ворота города. В захваченном Истахре (персидская провинция Фарс) Ибн Амир поклялся не останавливать бойню до тех пор, пока из его ворот не потечет кровь, и выполнил свою клятву. Другой полководец, Саид, пообещал жителям Тамисы (персидская провинция Джурджан), что после сдачи города не будет убит ни один человек, но потом заявил, что они неправильно его поняли, а на самом деле он сказал: будут убиты все, кроме одного человека, – что и исполнил в точности. Не менее жестокая резня случилось в армянском Арцапе. В египетской Никиу мусульмане, по рассказу хрониста Иоанна, «перебили всех, кого нашли на улицах и в церквях, мужчин, женщин и младенцев, не милуя никого». Интересно, что полководец, руководивший этой бойней, был так чувствителен, что накануне штурма запретил разбирать свой походный шатер, потому что за время стоянки в нем успела свить гнездо голубка. Для охраны этого голубиного гнезда к шатру даже приставили часового.
Омар
В разгар своего правления Абу Бакр простудился после бани и заболел лихорадкой. Он умер в 63 года, в том же возрасте, что и Мухаммед.
Все историки изображают его достойным человеком. Обладая огромной властью, Абу Бакр вел скромную и неприхотливую жизнь и сам зарабатывал себе на хлеб, пася овец и торгуя одеждой на базаре. После смерти из его имущества остался только один раб, верблюд, на котором возили воду, и поношенная одежда. Ночью небольшая группа близких похоронила его рядом с Мухаммедом, и на его могиле не оставили ничего – ни камня, ни даже холмика земли. Смерть его была так же аскетична, как и жизнь.