Страница 6 из 12
Королева всегда жила здесь, практически не выезжая, и неустанно строила церкви и монастыри в городе, который так любил ее муж. Античное поселение располагалось на острове Ситэ и на левом берегу Сены, правый же тогда был болотом. Потом, когда на Галлию ринулись орды гуннов и германцев, Париж съежился, уместившись на острове. Римские театры, языческие храмы и термы левобережья постепенно разбирались, и из этого материала были построены крепостные стены. Города в это время уменьшились в разы от прежних размеров, ведь уже не было ни прежней торговли, ни многих ремесел. Доходило до смешного, и город Арелат(5), что на дальнем юге, уместился весь целиком в стенах старого римского амфитеатра, который превратился в крепость. А ведь раньше, когда Империя была еще сильна, никому и в голову не пришло бы строить укрепления так далеко от границы. Париж, будучи островом, жил при франках спокойно. Его берега опоясывали стены, а двое ворот упирались в деревянные мосты, которые могли быть разобраны в мгновение ока. Город жил рекой, и торговлей по ней, а потому лодочники, владельцы барж, были самыми уважаемыми и состоятельными людьми Парижа. Берега реки вновь начинали застраиваться, но пока там, по большей части, располагались угодья монастырей, их поля, виноградники и мастерские. Простой люд тоже понемногу начинал селиться поближе к святым местам, получая работу, и надеясь на защиту в случае войны.
Клотильда вошла в свои покои, когда к ней подошел слуга, который почтительно склонился.
– Госпожа, к вам патриций Аркадий, он от вашего сына Хильдеберта.
– Это тот негодяй, который предал своего короля Теодориха? Из-за которого тот потом разорил всю Овернь? – поморщилась Клотильда. История была очень грязная. Аркадий сдал родной город Клермон Хильдеберту, а потом воины Теодориха разорили всю провинцию. Свою собственную мать предатель бросил, она была лишена имущества, и изгнана из родного дома.
– Он самый, госпожа.
– Ну, зови, чего тянуть, – вздохнула королева. – Да где же мои дети набирают себе слуг? Ну, негодяй на негодяе просто. Одни проходимцы, воры и предатели.
– Моя королева, – патриций Аркадий склонился в поклоне, состроив умильную улыбку на обрюзгшем лице. В отличие от франков, он носил свободную тунику, спадающую широкими складками почти до земли, и римские сандалии, перевязанные на щиколотках.
Толстое брюхо было передавлено богатым поясом с серебряными бляхами. Вырезы туники из тонкой шерсти, рукава и края одежды были обшиты крученой тесьмой с золотой нитью. Пальцы его были унизаны перстнями. Патриций явно не бедствовал.
– Что тебе нужно? – Клотильда даже не пыталась скрыть своего глубокого отвращения.
– Я послан королями Хильдебертом и Хлотарем. Они просят прислать к ним своих горячо любимых племянников, чтобы сделать их королями во владениях отца. Они же, как дяди, будут их опекунами до самого совершеннолетия.
– Ну, надо же, – удивилась королева. – До меня доходили слухи, что они хотят это сделать, да я все не верила.
– Вы согласны, госпожа? – преданно посмотрел ей в глаза Аркадий.
– Ну, конечно же, я согласна, – пожала плечами Клотильда. – Я и сама этого хочу.
– Когда нам ждать принцев? – раболепно спросил у нее галл.
– Через неделю. Нам надо собрать их, как подобает, – ответила Клотильда, отвернувшись.
Аркадий был ей крайне неприятен, и она ничего не могла с этим поделать. Тот понял все верно, и, снова склонившись, удалился.
– Позови мне сенешаля, – сказала она слуге. Сенешали в это время были всего лишь старшими из слуг. Позже они станут заведовать всем дворцовым хозяйством и казной, и получат звание майордомов. Им и в голову не могло прийти, какую власть заберут через сто лет люди, занявшую эту должность. Они станут настоящими хозяевами франкских королевств, пока, наконец, майордому Пипину Короткому не надоест притворяться и он не наденет на себя корону.
Королева должна была дать сегодня множество распоряжений. Ее внуки поедут в свои владения, как и подобает настоящим королям франков.
***
Семь дней спустя.
Неделя пролетела в хлопотах, и к назначенному дню к дворцу подъехали всадники обоих королей. У ворот уже стояли собранные телеги, плотно набитые всяческим скарбом. Мальчишки сияли, и смотрели на всех, гордо подбоченившись. Волосы были расчесаны на пробор и заплетены в тугие косы, которые были еще не так длинны, как у взрослых королей. Но это же просто вопрос времени. Они поедут на конях, как настоящие воины, и пацаны раздувались от гордости.
Каждый будущий король имел свою свиту, состоявшую из слуг и воспитателей, а также свой собственный обоз из пяти телег, набитых добром. Бабуля не поскупилась, они поедут не как нищие приживалы. Клотильда расцеловала мальчиков, и смотрела им вслед, утирая слезы. Она была уверена, что если ее внуки получат отцовскую долю, то это искупит ей потерю сына.
Поезд пересек реку и потянулся полями на юг. Старший из братьев, Хлодоальд, ехал сзади, беззаботно болтая с дядькой.
– Ой, мне бы в кусты отбежать! – сказал он и двинул коня в сторону.
– Куда? Не велено! – всадник, который ехал сбоку, потянул меч из ножен.
– Да мне бы…, – растерялся мальчишка.
– Скоро привал, там сходишь, – зыркнул из-под бровей воин.
Дядька Хеймерих сжал руку воспитанника, и примирительно сказал:
– Потерпи, король, недолго осталось.
Он немного отстал, и прошептал едущему сзади:
– Нас на верную смерть везут. Скажи остальным, как я вон того справа убью, бросаем все и скачем в Тур. Молодого господина к епископу Инъюриозу нужно доставить, тот не даст в обиду.
Весть прошла от первого всадника до последнего. Они понимали свои шансы. У каждого короля было по десятку слуг, а сопровождала их полусотня в доспехе, да еще и с луками многие. Хеймерих оглянулся, все его люди кивнули головами в знак того, что поняли, и готовы.
– Молодой господин, послушай меня, – прошептал дядька Хлодоальду, который любопытно смотрел по сторонам. – Уходить надо, смерть впереди. Как я ближнего воина зарежу, мчи, что есть ходу, в Тур, дорогу ты знаешь. Конь хороший, должен оторваться. Ни с кем не говори, никому на глаза не попадайся. Коня береги, иначе пропадешь. Как в Тур прискачешь, иди сразу в базилику святого Мартина и не выходи оттуда, пусть хоть что тебе обещают. Епископ тебя в обиду не даст, он святой человек.
– А ты, дядька? – спросил испуганный мальчик.
– Если бог даст, с тобой доеду. Или умру в бою, – ответил тот. – Ты все понял?
Побледневший Хлодоальд проглотил слюну и кивнул головой. Парень знал про старые обычаи. Ведь власть короля только тогда чего-то стоит, когда он может защитить ее. Если короля убивали, то его соплеменники просто переходили к более сильному. Таков обычай.
Хеймерих вытащил из ножен кинжал и опустил руку вниз, чтобы не привлекать внимания.
– Эй, воин, мы вон туда едем? Там лагерь вроде показался, – он ткнул рукой в сторону, и стражник повернул голову вслед за ней.
Хеймерих всадил нож ему в шею и пришпорил коня.
Десяток воинов сорвался, уходя по полям на юг. Конные, что были сзади, припустили за ними, но догнать не могли. Беглецы были на лучших конях и без доспехов. Юный принц отрывался от погони на глазах. Большая часть охраны осталась на месте, и окружила обоз, обнажив оружие. Луки и копья были нацелены на свиту маленьких королей, которые ничего не понимали.
– Мечи в ножны! Пояса расстегнуть и бросить на землю, – скомандовал полусотник. – Кто дернется, получит стрелу.
– Ты что же это творишь, воин? – возмутился старый воспитатель, с посеченным шрамами лицом. – Ты как с королями обращаешься? На плаху захотел?
– У меня приказ, – отрезал он. – Я не знаю, куда эти олухи поскакали, но вдруг и вам глупость какая в головы взбредет. Мечи и ножи на землю!
Свита обоих принцев сплюнула, но мечи отдала. Они во всем этом видели лишь какое-то недоразумение.
Десяток воинов скакал по полям галопом уже четверть часа. Старый воин проорал на ходу Хеймериху: