Пленники солнца

Заметив до боли знакомую светловолосую голову друга, прибавила шаг, направляясь к нему. Развалившись на диванчике, он сидел, раскинув руки по его спинке, в окружении каких-то длинноногих девушек и Женьки с Лексом, его близких друзей. Девицы всячески пытались привлечь мужское внимание, теснее прижимаясь к Максу. Одна гладила его по бедру, а другая кормила виноградом. Фу. Какая пошлость!

Словно почувствовав моё приближение, Макс повернул голову, встретившись со мной взглядом, проглатывая виноградину. На его лице расплылась та дурашливая улыбка, что-то среднее между ухмылкой и счастливым оскалом, которая предназначалась только для меня. Это было своего рода приветствием, вместо слов. Одна улыбка, и радость в глазах. Из раза в раз, из года в год, ничего не менялось между нами. Я почувствовала, как улыбнулась в ответ, копируя его мимику. Каждая эмоция рядом с ним казалась самой яркой, самой искренней. Макс единственный, с кем не получалось притворяться, да и не хотелось.

Кивком поздоровавшись с парнями, встала напротив моего Жёлтого, не в силах оторвать глаз от его сияющего счастьем лица. Макс сказал что-то девушке, прилипшей к его боку, и та, раздраженно зыркнув на меня, отодвинулась в сторону, освобождая место рядом с ним. Жёлтый похлопал по сидению, и, не медля ни секунды, я плюхнулась рядом с ним, обхватывая его шею руками.

– Ты сделал это! – прокричала ему в ухо, заключая в объятия и прижавшись губами к щеке. – Ты сделал ЭТО!

– Сделал, Пчёлка! – почувствовала его руки у себя на спине и горячее дыхание обдающее шею, а затем и губы на виске, задержавшиеся там на несколько сладких мгновений.

Слегка отстранившись, оставила руки у него на плечах, рассматривая дорогое лицо.В каждой его черте отражалось удовлетворение, а серые глаза светились спокойной уверенностью, которую приобретали каждый раз по достижению желаемой цели. Должно быть, я отражала его эмоции, потому как, обняв одной рукой меня за шею, он прижал меня к себе, расслабленно откидываясь на спинку дивана.

– Жёлтый! Не могу поверить, что пришло столько людей, и ведь еще даже не полночь! – окидывала взглядом с балкона танцпол, наблюдая за извивающимися в танце людьми.

– Да, Пчёлка. Иначе и быть не могло, – усмехнулся он, поглаживая большим пальцем моё обнажённое плечо. – Почему ты одна?

Внезапно начал оглядываться по сторонам. И я напряглась, не желая затрагивать тему, которую предстояло поднять.

– Где твой слизень?

– Макс, я же просила: не говори так о нём.

– Правда, где он? – выпрямился, осматривая балкон. – Он что, пустил тебя ночью одну?

Почувствовала, как его тело напряглось под моими руками.Повернулся, устремляя на меня острый взгляд, заставляющий ёрзать на месте от дискомфорта и желания спрятаться.

– Где этот мерзавец? – вены на его шее натянулись, и я знала, к чему обычно приводит подобное состояние.

– Макс, прекрати, – раздраженно отвела глаза в сторону на девушек, кидающих на нас озадаченные взгляды.

– Что прекрати, Мая?! Он обещает заботиться о тебе и отпускает ночью одну, особенно зная всё…

– Прекрати! – перебила его, не давая возможности закончить фразу.

Одна мысль о тех событиях, вызывала во мне волну паники, и по коже струился холод, покрывая её мурашками. Сегодня не место и не время ворошить былое, тем более на глазах у стольких зрителей.

– Мы с ним расстались! Понятно?!

– Что? – нахмурился он, продолжая пристально смотреть на меня. – Ведь вы собирались прийти вместе.

– Так нужно. Ясно тебе? И точка на этом, – отодвинулась от него, понимая, если Макс спросит что-то еще, я не смогу себя контролировать и, вспылив, испорчу все впечатление от вечера.

Сегодня в мои планы не входило делиться с лучшим другом информацией о расставании со Стасом. На протяжении всех наших с ним отношений он ни разу не сказал доброго слова в его адрес, пытаясь вспугнуть того поначалу. Только вот Стас – первый из парней, кто не поддавался на его провокации, раз за разом демонстрируя свою решимость быть вместе со мной. Поначалу каждая их встреча превращалась в вечер взаимных попыток унизить другого как можно сильнее. Когда они оказывались в одном помещении, от тестостерона, витающего в воздухе, невозможно было спокойно дышать, опасаясь, что любой вдох или движение может спровоцировать взрыв. Так продолжалось ровно до тех пор, пока я не пригрозила перестать общаться с каждым из них в случае продолжения этой нелепой войны. И пусть и Макс, и я знали, что ни при каких условиях мы не сможем находиться вдали друг от друга, тем более, совсем не общаться, он прислушался ко мне, научившись просто игнорировать моего парня и перестать перед ним метить территорию.

Постепенно он убедился в серьезности намерений Стаса на мой счет и слегка смягчился к нему. Чего не происходило раньше. Каждый мужчина, посмевший заявить какие-то права на меня, проходил настоящую проверку на прочность, устроенную моим братом, коим Жёлтый был для меня в глазах общественности. Но не все парни смогли дойти до того уровня, когда им открывалась правда о нашей дружбе и полном отсутствии кровного родства. Все они пасовали перед его напором, язвительными замечаниями и неприкрытой агрессией. И лишь Стас выстоял, продемонстрировав характер и решимость.Единственным аспектом, по-прежнему не устраивающим Макса, оставалась работа Стаса. Профессия гинеколога никак не сочеталась в сознании Жёлтого с построением отношений. Она вызывала у моего лучшего друга немало поводов для насмешек и раздражения. Казалось, будто он ревновал его к пациенткам больше, чем могла бы я. Макс вбил себе в голову домыслы об интрижках Стаса на работе, которые согласно его суждениям занимали весь день парня, превращая его из акушера-гинеколога в какого-то жигало, прикрывающегося дипломом врача.

Что касается Стаса, то он мне действительно нравился. И в отличие от тех других, с кем я пыталась построить отношения раньше, в нем было практически всё, необходимое для настоящей крепкой связи. Надежность, терпимость, благородство и ум, удерживающий его от едких замечаний о нашей с Максом тесной дружбе. И я ценила его за это и уважала. Его чувства крепли, и он начал сначала издалека заговаривать о следующем более серьёзном шаге, чем просто совместное проживание, а два дня назад приготовил ужин и, опустившись на одно колено, предложил выйти за него замуж.

И тогда всё встало на свои места. Я будто посмотрела на нас со стороны, впервые увидев всё в истинном свете. Я не могла выйти замуж за этого прекрасного, доброго, мужественного человека. Смотрела в его карие, наполненные любовью и щенячьей преданностью глаза, и…не чувствовала ровным счетом ничего. Ничего, что позволило бы мне сделать этот прыжок и шагнуть в новую взрослую жизнь. Я не видела в его взгляде той живой искры, пробуждающей во мне все самые яркие эмоции. Я не чувствовала бешеного сердцебиения, думая о нём, у меня не захватывало дух от его красоты, и не порхали бабочки в животе от одного его взгляда.

И меня будто пронзило молнией, оставив гореть заживо посреди выжженного поля. Всё это уже существовало в моей жизни. Всё и даже больше. То, чего я никогда не найду ни в ком другом. Вот только никогда этому не суждено будет перерасти в нечто иное, чем платоническая близость двух родственных душ.

Вылив на Стаса ушат ледяной воды в виде болезненного отказа и отвратительной правды, я оттолкнула от себя действительно хорошего человека. Ему хватило достоинства не упрекать меня и не устраивать сцен, хватило мужества уйти с высоко поднятой головой, не выставляя на всеобщее обозрение разбитое сердце. За время сборов он не обронил ни слова, лишь покидая квартиру, кинул вроде даже как для самого себя, а не для моих ушей:

«Я знал…»

Что заставило меня почувствовать себя ничтожеством, разбрасывающимся людьми направо и налево.

Он знал. И я об этом тоже знала, долгие годы обманывая себя и всех окружающих. Я всегда любила только Макса и всегда буду любить лишь его. Но я не могла признаться ему в своих чувствах, прекрасно осведомленная о его истинном отношении ко мне. Я была для него лишь младшей сестрой, той, кому требовалась опека и забота, той, на кого он никогда не посмотрит как на женщину, отдавая время, эмоции и любовь, но совершенно иную. Ту, которой стало мало и от которой захотелось спрятаться. Именно тогда я приняла решение, способное оборвать эту болезненную привязанность раз и навсегда. Решение, перевернувшее с ног на голову не одну жизнь, направившее энергию на спасение других людей.