Страница 2 из 4
• Что для меня означает «болезнь зависимость»?
• Активизировалась ли моя болезнь в последнее время? Как именно?
• Что со мной происходит, когда я впадаю в одержимость чем-либо? Возникает ли у меня туннельное мышление? Опишите.
• Когда мне в голову приходит какая-либо мысль, начинаю ли я действовать сразу же, без обдумывания последствий моих действий? Как еще проявляется в моем поведении компульспвность?
• Каким образом эгоцентризм моей болезни влияет на мою жизнь и на жизнь окружающих меня людей?
• Как моя болезнь повредила мне в физическом плане? В психическом? В духовном? В эмоциональном?
Наша болезнь может заявить о себе по-разному. Когда мы первый раз приходим к Анонимным Наркоманам, то у нас, конечно, есть проблема только с наркотиками. Позднее мы узнаем, что наша болезнь разрушает нашу жизнь во всех сферах.
• Каким конкретно было самое недавнее проявление моей зависимости?
• Был(а) ли я одержпм(а) мыслями о каком-либо человеке, месте пли вещи? Если да, то как это отразилось на моих отношениях с другими людьми? Как еще это наваждение повредило мне психически, физически, духовно и эмоционально?
Отрицание – это часть нашей болезни, которая твердит нам, что мы не больны. Отрицание означает нашу неспособность увидеть реальность нашей болезни. Мы преуменьшаем ее влияние. Мы обвиняем других людей, ссылаясь на то, что наши семьи, друзья и работодатели слишком многого от нас ожидали. Мы сравниваем себя с другими зависимыми, чья зависимость кажется нам «хуже» нашей. Мы можем винить какой-то один конкретный наркотик. Если мы какое-то время воздерживались от употребления наркотиков, то можем сравнивать теперешнее проявление нашей болезни с тем, какое у нас было, когда мы принимали наркотики, и уговаривать себя, что ничто из того, что мы делаем сегодня, не может быть так же плохо, как это было тогда! Правдоподобные, но в действительности ложные, объяснения нашего поведения – это самые простые доказательства нашего отрицания.
• Давал(а) ли я правдоподобные, но нечестные объяснения своим поступкам? Какие именно?
• Совершал(а) ли я компульспвные поступки под влиянием наваждения, а затем делал(а) вид, будто я на самом деле планировол(а) поступить именно так? Когда это было со мной?
• Как именно я перекладывал(а) вину за свои поступки на других людей?
• Сравнпвал(а) ли я свою зависимость с зависимостью других людей? Если я перестаю сравнивать, то означает ли это для меня, что моя зависимость «достаточно пагубна»?
• Сравниваю ли я сегодняшнее проявление моей зависимости с тем, какой была моя жизнь до того, как я стал(а) чистой? Не преследует ли меня мысль о том, что мое сегодняшнее состояние должно было бы сильнее отличаться от прошлого?
• Не думал(а) ли я в последнее время, что у меня уже достаточно знаний о зависимости и о выздоровлении, так что я могу контролировать свое поведение и не допустить неуправляемости?
• Не уклоняюсь ли я от каких-либо действий из-за страха, что моя зависимость приведет к плачевным результатам и мне будет стыдно? Не избегаю ли я каких-либо действий из-за беспокойства о том, что другие подумают обо мне?
Наша зависимость в итоге приводит нас к такому моменту, когда мы не можем больше отрицать природу своих проблем. Вся ложь, все оправдания и иллюзии улетучиваются, когда мы перестаем бояться увидеть то, во что превратилась наша жизнь. Мы видим, что жили без надежды. Мы обнаруживаем, что стали недружелюбными пли совершенно замкнутыми, а наши отношения с семьей превратились в притворство, в пародию на любовь и близость. И хотя может показаться, что все потеряно, когда мы оказываемся в таком состоянии, тем не менее, правда состоит в том, что мы должны пройти через это, прежде чем сможем взять курс на выздоровление.
• Какой жизненный кризис подтолкнул меня к выздоровлению?
• Что послужило толчком к тому, чтобы я начал(а) работу по Первому Шагу?
• Когда я впервые осознал(а), что моя проблема – зависимость? Делал(а) ли я попытки исправить положение? Если да, то как именно? Если нет, то почему?
Будучи зависимыми, мы реагируем на слово «бессилие» по-разному. Некоторые из нас считают, что более точного описания нашей ситуации просто невозможно подобрать, и мы признаем свое бессилие с чувством облегчения. Другие с отвращением отвергают это слово, отождествляя его со слабостью пли другими недостатками характера. Понимание бессилия, а также того, насколько естественно для выздоровления признание нашего собственного бессилия, поможет нам преодолеть те негативные ощущения, которые могут у нас возникнуть в связи с принятием этой концепции.
Мы бессильны, когда наша движущая жизненная сила находится вне контроля. Наша зависимость, конечно же, квалифицируется как не подвластная контролю движущая сила. Мы не можем умерить пли проконтролировать наше употребление наркотиков пли другое компульспвное поведение, даже если в результате нам грозят невосполнимые потери. Мы не можем остановиться, даже если знаем наверняка, что в результате нас ждет невосстановимое физическое увечье. Мы сами видим, что делаем то, чего бы никогда не сделали, если бы не были зависимы. Осознание того, что мы совершали, наполняет нас чувством стыда. Мы даже можем решить, что не хотим употреблять, что мы не собираемся употреблять, но обнаруживаем, что просто не в состоянии остановиться, если подворачивается случай.
У нас даже могли быть попытки воздержаться от употребления наркотиков пли других компульспвных поступков (возможно более пли менее успешные) в течение какого-то времени и без программы, но они приводили лишь к тому, что наша зависимость при случае толкала нас обратно туда, где мы были раньше. Чтобы проработать Первый Шаг, мы должны глубоко прочувствовать свое собственное бессилие.
• Перед чем конкретно я бессплен(а)?
• Под влиянием своей зависимости я совершал(а) такие поступки, которых никогда не совершпл(а) бы в выздоровлении. Что это были за поступки?
• Делал(а) ли я в угоду своей зависимости такие вещи, которые шли вразрез со всеми моими убеждениями и ценностями?
• Как меняется моя личность, когда проявляется зависимость? (Например: я становлюсь высокомерным(ой); эгоцентрпчным(ой); подлым(ой); позволяю обижать себя; манипулирую; занимаюсь нытьем?)
• Манипулирую ли я другими людьми в угоду моей зависимости? Как именно?
• Пытался(ась) ли я прекратить употребление самостоятельно и безуспешно? Бывало ли так, что после прекращения употребления моя жизнь становилась такой болезненной, что воздержание от наркотиков очень быстро заканчивалось? Как можно описать эти периоды моей жизни?
• Как в результате моей зависимости я причинял(а) боль себе и другим людям?
Первый Шаг призывает нас признать две вещи: во-первых, что мы бессильны перед нашей зависимостью, а во-вторых, что наши жизни стали неуправляемы. Вообще-то трудно признавать одно, отвергая другое. Наша неуправляемость – это внешнее проявление нашего бессилия. Есть два типа неуправляемости: внешняя неуправляемость, которую замечают окружающие, и внутренняя, то есть личностная неуправляемость.
Внешняя неуправляемость отождествляется с арестами, потерей работы, семейными проблемами. Кое-кто из наших товарищей побывал в тюрьме. Некоторым никогда не удавалось поддерживать какие-то отношения дольше, чем пару месяцев. А кого-то вышвыривали из семей и велели никогда больше не появляться.
Внутренняя пли личностная неуправляемость часто отождествляется с нездоровой пли ложной системой представлений о самом себе, о том мире, в котором мы живем, и о людях, которые окружают нас в нашей жизни. Мы можем думать, что мы ни на что не способны. У нас может быть уверенность в том, что мир вертится вокруг нас, то есть он не просто должен был бы вертеться вокруг нас, а именно вертится на самом деле. Мы можем быть уверены, что это не наше дело – заботиться о себе, кто-то другой должен этим заниматься. Мы можем считать, что ответственность, которую берет на себя обычный человек, конечно же, слишком велика для нас. Мы можем слишком бурно пли вообще не реагировать на события в нашей жизни. Эмоциональное непостоянство – это наиболее характерный признак личностной неуправляемости.