Семь тысяч знаков

– Следующая остановка «Нижние котлы», – невнятно раздалось из динамика. Неужели, нельзя говорить четко? Даже моя станция называется отвратительно. Ну что это за «нижние» да еще и «котлы»? Я бы хотела жить на «Боярской» или в «Голубых далях». На худой конец, «Замоскворецкая» тоже ничего так звучит. Выбравшись из вагона, я медленно пошла к дому. Мишка с бабушкой, наверное, уже спят. Алеша, как всегда, допоздна на работе. Бегает по клиентам, чинит компьютеры, чтобы мы могли платить за Мишкину гимназию и футбол. Я работаю администратором в отеле. Платят неплохо, возможно, я могла бы пойти на повышение, да только не моя это мечта – продвигаться по карьерной лестнице московского отеля. Я живу не так, как хочу, а в угоду окружающим.

Зайдя в подъезд, я снова ощутила кошачью вонь. Ненавижу этот запах! Домофон опять не работает, всем плевать. Вот и ночуют у нас в подъезде бомжи и кошки. Не хочу так жить!

Ключ застрял в двери. Когда же Алеша сменит замок в конце концов! Я негодующе выругалась, открыв наконец дверь. Тишина. Так и есть, Мишка с бабушкой спят. Мужа нет. Только успев переодеться и поставить чайник на нашей маленькой пятиметровой кухне, я услышала, как в двери повернулся ключ. Муж. Рановато сегодня, еще и одиннадцати нет.

– Привет, – он с улыбкой вошел в квартиру и чмокнул меня в щеку. – А я пирожные купил. Повод есть! Чайку попьем?

Муж у меня такой… мямля. Тюфяк. Никакого честолюбия, зато добрый. Хотя этим сыта не будешь и новую тушь, о которой я мечтаю уже третий месяц, тоже не купишь.

– Лучше б ты мяса купил, – ворчливо сказала я. – В морозилке только куриные ножки…

– Натуся, да ладно тебе. Прорвемся. Завтра два заказа крупных сдам – будут деньги.

– Это на квартплату будут и на форму новую для Мишки. – Я чувствовала, что начинаю заводиться. Ничего не могла с собой поделать. – А на тушь мне? На маникюр! Посмотри, как я выгляжу. А мне всего тридцать пять! – злые слезы жалости к себе внезапно подступили к глазам. Муж, как всегда, пошел на попятную.

– Милая, ну прости. Пока ситуация такая, но ведь в своей квартире живем, хоть маленькая, зато своя. Сын вон какой растет. Мама твоя золото, где такую бабушку найдешь, хорошо же все! А деньги будут! Совсем скоро. Не главное это, иди ко мне…

– Да? Не главное? – шепотом взвилась я. – Сомневаюсь! Надоело во всем себе отказывать! Слышишь?! Осточертело! Лучше бы я тогда вообще тебя не встретила и вышла за Юрку! Как сыр в масле бы сейчас каталась! – выплюнув злые и обидные слова в лицо мужа, я ушла, в ванную, громко хлопнув дверью.

Слезы катились по щекам, жалость к себе вырезала толстым кухонным ножом из сердца все остальные эмоции. Ненавижу его! Хочу жить нормально! Ездить на тачке! Ужинать в ресторане! Деньги – не главное? А как без них? Вот если бы все вернуть на семь лет назад… Если бы! Я все сделала бы иначе. Я стукнула кулаком по стене, включив посильнее воду. Тушь потекла, волосы растрепались, морщины стали еще заметнее.

Просидев в ванной не меньше часа, я вышла. Алеша уже лег. Тихо забравшись под одеяло, я отодвинулась как можно дальше, упиваясь своей обидой и его несостоятельностью. Все семь лет я твержу ему, что он неудачник, что нельзя так жить, надо зарабатывать. Как сосед Петька, как Ромка с его работы или как Юрка… Выйди я замуж за последнего, все могло быть иначе. Я уснула с тяжелым сердцем, до глубины души сожалея о том, что время нельзя повернуть вспять…

– Наталья Викторовна, вы просили разбудить. Маша пришла, – женский голос штопором проник в сознание. Голова жутко болела, как после алкоголя. Но я же не пью, в организме фермента какого-то не хватает, стоит выпить пару бокалов вина – и утром я не человек. Я открыла глаза и поморщилась. Резкая боль пронзила затылок насквозь.

– Вы кто? – Я повернула голову и увидела женщину средних лет с седым пучком на голове и в переднике. Она стояла со стаканом воды и таблеткой на блюдце. Оглядевшись, я с ужасом поняла, что нахожусь не дома. Высокие потолки с огромным количеством светодиодных ламп… Одна такая лампочка стоит безумных денег. Мы как-то с Алешей хотели сделать такое освещение на кухне, но побоялись цены. Где, кстати, муж? Я с недоумением продолжала оглядывать чужую комнату. Длинные бархатные портьеры. Трюмо с зеркалом, по стенам, белые встроенные шкафы. Сама же я лежу на огромной двуспальной кровати, укрытая шелковым одеялом.

– Где я? – паника подступила к горлу. Стало подташнивать.

– Сейчас, сейчас, Наташенька Викторовна, скоро полегчает. – Женщина подошла ко мне, протянула стакан и таблетку. Пить хотелось ужасно. Я сделала пару глотков, все еще не понимая, что происходит.

– А Юрий Алексеевич только уехали. Сказали вас будить, там Маша уже пришла мерки снимать, – с видом заботливой бабушки продолжала вещать домработница.

Я совершенно ничего не понимала. Какой Юрий Алексеевич,? Какая Маша? Я жалобно посмотрела на женщину, она сочувственно вздохнула:

– Муж ваш, Юрий Алексеевич, а Маша – швея, вы же в субботу на прием идете во французское посольство, платье сшить надо…

– Где здесь ванная? – перебила я женщину на полуслове. Мне срочно требовалось остаться одной.

– Ох, Наташенька Викторовна, совсем вам худо, а пойдите правда душ примите, я Маше скажу, чтоб обождала, кофейку ей пока сделаю. А вам сделать? Черный с молочком, как любите? – произнося все это, женщина помогла мне встать и проводила до двери в конце комнаты.

Шагнув в помещение, я закрыла дверь и отдышалась. Медленно подошла к зеркалу и взглянула на себя. Больше всего боялась увидеть чужое лицо. Сразу вспомнились фильмы, в которых герои поменялись телами. Раньше я бы в такую дурь никогда не поверила, но сейчас все происходящее было настолько удивительным и реальным, что я готова была поверить во что угодно.

Из зеркала на меня смотрела я сама. Только… моложе, что ли. Морщин нет, безупречно ухоженная кожа. Уложенные явно в салоне волосы, даже за ночь почти не потерявшие укладку и блеск. Я посмотрела на руки. Длинные ногти, покрытые кроваво-красным лаком. Браслет на правой руке в виде змеи, золотые кольца на пальцах. Обручальное кольцо… не мое. У нас с Алешей не такие. У нас были простые тоненькие золотые колечки. На что хватило денег тогда, семь лет назад, то и купили. Сейчас же на моем безымянном пальце красовалось толстое кольцо из трех видов золота с ажурным узором. Что же происходит? Домработница, как я про себя ее окрестила, сказала, что Юрий Алексеевич уехал. Именно такое отчество было у Юрки. У того Юрки, за которого я чуть не вышла замуж. Если бы не Алеша, вышла бы. Неужели?.. Страшная догадка хлопушкой взорвалась в голове, заставив все тело покрыться мурашками. Перемещение во времени? Возможно ли это… Оглядевшись, я увидела висевший на крючке розовый шелковый халат. Накинула его и пулей вылетела из ванной. Снизу раздавались голоса и вкусно пахло свежим кофе.

– А вот и Наталья Викторовна! – домработница всплеснула руками и сделала приглашающий к столу жест. – Кофеек на столе уже, круассаны готовы, все, как вы любите.

За огромным стеклянным столом сидела девушка. По-видимому, та самая Маша, которая должна была сшить мне платье, в котором я пойду – уму не постижимо! – во французское посольство.

– Доброе утро! Простите, что так рано, но Юрий Алексеевич сказал не тянуть, поскорей мерки снять. – Заискивающе улыбнулась она.

– Доброе утро. – Я кивнула и села за стол. Кофе, и правда, был восхитительный. Маша трещала без умолку. Дождавшись, когда я допью кофе, она достала сантиметр и измерила меня со всех сторон.

– Сделаем золотое, как Юрий Алексеевич любит, а вот тут голубым и синим. Вам прямо под глаза. Будет очень красиво!

Я с трудом дождалась, когда болтливая швея наконец откланяется. Значит, желание исполнилось: я жена Юры и, по-моему, у нас все отлично. Прекрасный дом, денег полно. Интересно, а дети есть? При воспоминании о детях, сердце екнуло. Мишка! Как он там? Хотя… раз мы с Алешей так и не поженились, значит, и сына никакого нет? Отгоняя от себя мысли о Мишке, я пошла исследовать дом.