Исход

Конец сезона знаменует финал всему, к чему я успела привязаться за время своего проживания в Трипл-Фоллс. Прошло немногим более трех месяцев, а я уже чувствую изменения в себе и своем характере. Я уже не та любопытная девчонка, которая приехала сюда в начале лета.

Моя реальность меняется так же быстро, как окружающая меня листва в разнообразии коричневых, ярко-красных и золотистых оттенков. И в нынешнем состоянии я не в силах оценить ее красоту – только посыл.

Лето не вечно.

Все кончено.

На этой неделе я начала учебу в местном колледже и с головой ушла в занятия. Теперь, когда Шон уволился, смены на заводе изматывали еще сильнее. Он уволился после того, как оставил меня в том кабинете.

Всего раз я поддалась любопытству и прошла по заросшему травой заднему двору Романа на лесистую поляну, где была встречена полной тишиной. Скамейки для пикника исчезли, и поляна быстро заросла травой. Словно ничего не было. Если не считать выросшей травы и шелеста листьев, признаки жизни отсутствовали.

Загар сошел, а еще я потеряла в весе. Тело иссохло, как и мое увядшее сердце, которое жило лишь воспоминаниями о прошедших месяцах – месяцах, когда улыбки при встрече не казались обязательством.

Порой облегчение мне приносят сны. Сны о долгих прогулках в тумане, о пылких взглядах, грозах и пленяющих поцелуях. Пробуждаясь, я чувствую, как ноет мое тело, болит, скорбит.

Неожиданно, но меня поддерживала Мелинда во время нескончаемых смен, посвящая в новости Трипл-Фоллс, но старательно избегая разговоров о тех, про кого хотелось услышать больше всего.

Да и вряд ли ей было что-то известно.

Шон сказал, что все исправит, но предлогом прозвучало «однажды».

Однажды.

Термин такой расплывчатый, такой вольный в трактовке, что каждый день казался наказанием.

С каждым днем я все яснее понимаю, что мне дали не обещание и не клятву, а скорее надежду.

Причина моего разбитого сердца – два фантома, которые преследуют меня во снах. Я выполнила просьбу Шона. Ни разу не ездила в гараж, ни разу не пыталась написать им. Ни к чему. Они приняли решение и объявили о своей верности. Наше лето ничего для них не значило. Я ничего для них не значила, раз не смогла изменить их план.

Во всяком случае, их молчание заставляет меня чувствовать себя именно так.

Кристи не дает мне сойти с ума долгими разговорами по «Фейстайму». О наших планах и намерениях через год воплотить их в жизнь. Такая перспектива немного меня утешает. Это должно было стать всего лишь конечной точкой, а в итоге оказалось отправным моментом, вот только сейчас мне некуда приземлиться безопасно для самой себя.

Чем дольше они хранят молчание, тем сильнее разбивается мое сердце.

Я словно во сне проживаю каждый день, стараясь делать, что могу, но каждый шаг, каждое тиканье часов тянет меня на дно, как валун на линии прилива. По утрам я прогоняю свои сны, решив уберечь сердце, словно они еще не разорвали его на части. Но с каждым опавшим листом от сердца откалывается осколок и звенит у меня в груди.

Я такая дура, раз решила, будто знала до встречи с ними, что такое разбитое сердце. Возможно, так оно и было, но до этого лета я никогда не чувствовала, что потеряла частичку себя.

Я – тень прежней себя, живущая воспоминаниями и мечтами, упивающаяся бесконечной болью и муками от того, что потеряла их. Я балансирую на краю, снова забывая про свои нужды. Я вернулась с намерениями избавиться от дурных привычек, но не ожидала, что прощу Шона и Доминика. Не ожидала, что время сыграет решающую роль, станет причиной их отпустить.

Однажды.

Сегодня я заставила себя вылезти из постели и машинально оделась, намереваясь попробовать провести несколько часов, выкинув из головы все мысли о парнях. Подъехав к центру города, я с трудом нахожу место на парковке, а затем присоединяюсь к толпе жителей Трипл-Фоллс и туристов, которые вылезают из машин с предвкушающими улыбками. Мелинда без умолку болтает о яблочном фестивале, и когда я заворачиваю за угол и осматриваю площадь, едва сдерживаю смех.

Это больше похоже на уличную ярмарку для бедняков. Провинциальное сборище уличных торговцев, сбывающих ассортимент местных кафешек, и художников, выставивших свои работы под тентами. Это совершенно не похоже на мероприятия в крупных городах, но, оказавшись тут, я нахожу, что у здешней ярмарки имеется свое очарование. И, разумеется, здесь есть яблоки, выращенные и собранные местными фермерами. От взгляда на логотип плодового сада, где мы с Шоном провели полночное свидание, у меня подкашиваются ноги. Чем дальше я прохожу, тем сильнее начинаю жалеть, что вообще сюда пришла. С каждой секундой мысль вернуться к машине становится все более заманчивой. В голове роятся воспоминания о том, как меня боготворили среди диких деревьев. Они душат и напоминают, что я не та, кем была раньше, и, возможно, никогда уже ей не буду. Вместо того чтобы быстро ретироваться, я медленно иду по тротуару вдоль магазинов, примыкающих к фестивальным тентам. И резко останавливаюсь, когда открывается дверь тату-салона и оттуда вываливается компания парней. Услышав «а я тебя знаю», поднимаю глаза и смотрю на знакомое лицо.

Спустя пару секунд вспоминаю, где его видела.

– ЭрБи, если не ошибаюсь?

Он выше меня на полголовы и смотрит теплыми веселыми глазами медового цвета.

– Верно, – отвечает парень. – А ты девушка Дома.

– Я… – Я теряюсь, пытаясь придумать ответ, но мой взгляд останавливается на не покрытой повязкой татушке, тянущейся вдоль его шеи. В форме кончиков пера.

Заметив мое удивление, улыбка ЭрБи становится шире. Выражение его глаз становится заметно холоднее, а губы скривляются в снисходительной усмешке. Он оттягивает белую повязку, обнажая украшающие его руку свежие черные крылья.

– Наверное, хорошо, что не все мы разделяем твое мнение.

Опешив, пытаюсь подобрать подходящие слова, моя поза выражает чувство стыда. Тем вечером он видел мой страх и нерешительность, но – самое главное – видел, как я строю предположения.

– Выше нос, девочка, не плачь из-за этого.

Я могу засыпать его уймой оправданий. Могу объяснить, что мой страх был вызван тем, что я оказалась на незнакомой территории, а на коленях Дома неожиданно возник пистолет, их резким обменом реплик и намеками, но все эти оправдания никуда не годятся. Я сделала ужасные выводы насчет Доминика и ЭрБи. Никогда так не ошибалась в своих суждениях.

– Извини.

Он отвечает улыбкой и с гордостью демонстрирует птицу.

– Думаю, важно, что ты понимаешь, я стою рядом с тобой. Уважение твоему парню, он увидел во мне задатки, когда мы были детьми.

Потеряв дар речи, пытаюсь собраться с духом и смотрю ему в глаза, надеясь, что он увидит правду, как мне на самом деле стыдно из-за того, что он прав. В который раз мне преподали урок, отчего становится не по себе, но я уже поняла, что это единственный способ стать зрелым человеком. За эти месяцы Шон многому обучил меня, но главное – показал преимущество смирения, которое я и чувствую, смотря на ЭрБи.

Один из друзей ЭрБи, стоящий за его спиной с такой же повязкой на руке, произносит:

– ЭрБи, нам пора выдвигаться, еще куча дел.

Два новых Ворона.

И я завидую им, потому что мне нельзя туда, куда направляются они.

Я подхожу к мужчине, обратившемуся к ЭрБи, и протягиваю руку.

– Привет, я Сесилия.

Он с изумлением смотрит на мою руку, но все же пожимает ее.

– Терренс.

– Приятно познакомиться. Поздравляю.

Он ухмыляется, но в его глазах безошибочно читается гордость.

– Спасибо. Ты девушка Дома?

– Да. Точнее, была ею.

Я смотрю на ЭрБи, взглядом умоляя его, поскольку знаю, куда он собирается. Знаю, что у него встреча с двумя мужчинами, которых я так жажду увидеть.

– Я не в том положении, чтобы просить об услуге, но когда… увидишь их, когда увидишь… Доминика. – Я качаю головой, понимая, что сообщение будет получено не так, как хотелось бы мне. Я не разговаривала с ним с тех пор, как узнала правду о смерти его родителей и о роли моего отца в сокрытии этого дела. – Не бери в голову.