Сын мэра

- Не боюсь, - говорит Саша, который все время, пока мы поднимались, открыто на меня смотрел.

Номер его квартиры, по совпадению или нет, 115. Красивая черная дверь. Пока Саша достает ключи, оглядываюсь. Хотя, здесь все двери красивые. Здесь все красивое и чистое. Я в таких домах не была ни разу.

- Проходи, - тихо зовет Греховцев.

Он держит дверь открытой и ждет, когда я войду внутрь. Затем заходит следом, включает свет и начинает раздеваться. При этом не перестает бросать на меня короткие взгляды.

Я, держа сумочку перед собой, стою у порога.

- Разденешься?

- Ты хотел поговорить…

- Ну, не здесь же.

- Ну, да…

Он сам забирает из моих рук сумку, ставит ее на пристенную тумбу и, подойдя ближе, пытается расстегнуть молнию моей куртки.

- Саша, - шепчу предупреждающе, - перестань, я сама.

Я абсолютно дезориентирована. Мне не понятно, что у него в голове. Слишком резкая метаморфоза, да?

Он убирает руки и отходит на пару шагов назад. Раздраженным или разочарованным не выглядит. Скорее, довольным.

Раздевшись и разувшись, я прохожу вглубь квартиры. С интересом кручу по сторонам головой, как это положено вежливому гостю, одобрительно улыбаюсь.

На самом деле, мне действительно все нравится. Квартира просторная, включает в себя прихожую, совмещенную с кухней гостиную и спальню. Весь интерьер выполнен в едином, чисто мужском, стиле. С преобладанием цветов дерева и холодного металла. Мебель в стиле хай тек. Я такую в интернет - журналах видела.

- Нравится? – звучит за спиной.

От неожиданности вздрагиваю.

- Круто. Ты посмотрел, что у тебя там? – показываю глазами в область его живота.

- Давай вместе посмотрим, - проговаривает он и одним движением снимает с себя футболку.

Глава 42.

Саша.

На самом деле, стрипушка в золотых трусиках почти не тронул меня. Задел малость, сейчас уже не болит, но пришлось немного приукрасить, чтобы затащить Дашку к себе.

Я видел, как она противилась, думал, на ходу выпрыгнет, вот и пришлось импровизировать.

- Небольшая ссадина, - отчаянно краснея, говорит Даша, - больно? Может, у тебя ушиб внутренних органов?

Ага, сотрясение почки.

Ее волнение и смущение, как бальзам на душу. Переживает за меня, пи@дец, как приятно.

- Фигня, - отмахиваюсь я, отметая соблазн изображать смертельно раненого рыцаря, - до свадьбы заживет.

- Руки все равно обработай.

- Ага. Я тогда быстро в душ. Подождешь?

Дашка мнется. Посматривая в сторону прихожей, нервным движением заправляет прядь волос за ухо. Похоже, душ отменяется. Сбежит, как пить дать, сбежит! Но и начать разговор прямо сейчас тоже боюсь. Она напряжена вся как пружина. На примирение явно не настроена.

- Даша… посмотри на меня.

Смотрит. В глазах упрямство и обида. Говном меня считает, не простила.

- Дай мне пять минут. Мне помыться надо, - демонстративно осматриваю одежду в крови, - и переодеться. Подождешь?

- Только пять минут, - чеканит она, но в голосе сквозит неуверенность.

- Хорошо, - отвечаю, пристально глядя в глаза, - пройдись, осмотрись… Только не уходи, о’кей?

Кивнув, она отворачивается и идет к окну, а я залетаю в комнату за чистой одеждой и лечу в душ.

Наскоро моюсь, прислушиваясь, боюсь услышать хлопок входной двери. Обтираюсь, надеваю хлопковые штаны и иду ее искать.

Стоит там, где оставил. Обхватив себя руками, смотрит в окно на ночной город.

- Уложился в пять минут, - отчитываюсь шутливо, - как и обещал.

Медленно приближаюсь, встаю за ее спиной. Сантиметрах в пятидесяти. Ближе пока рано.

- Как красиво! – выдыхает восторженно.

Перевожу взгляд на ночной город за стеклом и пытаюсь увидеть ночной пейзаж ее глазами. Я уже привык, но, когда видишь это в первый раз, сильно впечатляет.

Река, ярко освещенный мост, набережная. А на противоположном берегу целый район подсвеченных иллюминацией небоскребов.

Смотрю на Дашкин хрупкий затылок и копну темных волос. Она на фоне ночного города – вот это красиво.

Делаю микрошаг, буквально на десять сантиметров ближе. Втягиваю носом ее запах и шумно выдыхаю.

Даша еле заметно вздрагивает, обернувшись, смотрит через плечо куда-то в область моей шеи.

- Говори.

Срываюсь. Подаюсь вперед и рывком прижимаю ее к себе.

Стрельцова трепыхается, пыхтит, пытаясь избавиться от моего захвата, а я, как наркоман, зарываюсь носом в густые волосы и жадно ей дышу.

- Саша, ты меня обманул, да? – обиженно звенит ее голос.

- Нет, не обманул… Я просто сильно соскучился, Даша.

- Врешь!

Трусь об нее лицом, целую все, да чего могу дотянуться. Волосы, висок, ушко. Она подозрительно затихает, и тут в отражении я вижу, как блестят ее глаза.

Плачет, что ли? Напугал, долбоеб.

Беру себя в руки и немного отстраняюсь, не переставая при этом прижимать ее к своей груди.

- Прости…

- Я так и знала, что никакого разговора не будет!

- Прости за то, что наш первый раз был ужасным. Я урод.

Дашка закусывает губы и судорожно всхлипывает. Ловлю ее взгляд в отражении – она плачет.

- Даш, я не знаю, что мне сделать, чтобы ты простила. Я ревную…

- Ревнуешь? – усмехается неверяще, - меня?

- Смешно, да? Сам в шоке.

Дашка не верит. Смотрит на меня в отражении настороженно, будто подвоха какого-то ожидает. Но хотя бы больше не плачет.

- Ты мне нравишься… Не получается о тебе не думать.

- Почему? – спрашивает тихо.

- Приворожила?

- Если только мама… - хмыкает она.

Упоминание ее мамаши как нельзя кстати. Объясниться надо.

- Ты прости меня за мое поведение… тогда… на кухне, - тяжело вздыхаю, потому что говорить об этом пи@дец, как трудно, - просто… твоя мама… она…

- Невыносима?.. – подсказывает Даша.

На языке вертится «конченная», но пусть будет невыносимой.

- Да. Я тоже язык за зубами держать не умею…

- Почему ты поменял мнение обо мне? Или не поменял?..

- Я много думал, - пожимаю плечами, не отпуская ее взгляда в отражении, - ты не похожа на нее.

Мы замолкаем. Дашка о чем-то размышляет, глядя в окно, я неотрывно смотрю в её лицо и невероятным усилием не даю волю рукам. Хочу ее трогать, касаться ее всем телом, вжиматься, врезаться…

Бля-а-а-ть!..

Член в штанах дергается, аж в глазах темнеет.

- Это все? Я могу идти?

- Куда?.. – не сразу понимаю.

- В общежитие.

Инстинктивно сжимаю ее крепче. Какое, нахрен, общежитие? Я вообще не хочу, чтобы она там жила.

- Нет, не все!

- Что еще?

И тогда я решаю задать вопрос, который не дает мне покоя уже в течение двух месяцев.

- Расскажи о нем.

- О ком? – спрашивает недоуменно.

- Об однокласснике своем.

Эта тварь не выходит из головы. Я постоянно думаю об их отношениях. Представляю все в мельчайших подробностях – как они общались, гуляли, целовались, трахались…

Как часто и в каких позах. Что она при этом чувствовала. Нравилось ей или нет.

- Зачем тебе?

- Просто расскажи и все. Я хочу знать… Какой он, как долго встречались, почему расстались. Только честно…

Дашка часто дышит, немного краснеет и, кажется, снова готова заплакать.

Вспоминать больно? Все еще любит?..

- Любишь его? – выдавливаю я.

В груди режущая боль, но я клянусь себе держаться. Что бы она сейчас не сказала.

- Игоря?.. Нет.

- Правда?

- Мы дружили, - начинает она негромко, - почти год. Сначала он провожал меня со школы, потом мы вместе на дополнительные занятия стали ходить. Потом – вместе готовиться к экзаменам.

Вообще не похоже на то, что я себе успел напридумывать. Я представлял ее возлюбленного в образе дерзкого мальчика, возможно, на папиной тачке. Который таскал ее по клубам и задаривал подарками.

А она мне ботана какого-то описывает.

- Он мне нравился, - продолжает Дашка тем временем, - он симпатичный, умный, веселый. А вот мама Игоря совсем не любила.